Мне отмщение (СИ)

Морган как раз вышел из транса и, раздетый до пояса, упражнялся с двумя мечами, выполняя замысловатые движения. Амнэр сидела на ковре. С того дня, когда Морган осквернил ее, он больше не прикасался к ней, и вообще обращался с ней как с какой-то домашней зверушкой. Это с одной стороны оскорбляло ее, а с другой – радовало. Ее больше не насиловали.

‒ Да, это именно я скрываю всех нас иллюзией, ‒ подтвердил ее догадку Морган. ‒ Богиня Воронов милостива ко мне. Милостива настолько, что наделила особыми силами своих служителей в моей армии.

‒ Королева ищет меня через Сайндарикарил, ‒ тихо сказала Амнэр. ‒ Я держусь. Но она найдет. И тогда узнает, что ты рядом, и узнает, где мы.

‒ Вот как. И почему же ты не отвечаешь на зов своей повелительницы? ‒ Морган сделал последнее упражнение и вложил мечи в ножны. Взял полотенце, обтер пот. Умылся над тазиком (слуг-элик в эту поездку не взяли). Амнэр тихо ответила:

‒ Она прикажет убить тебя. О твоей смерти узнает твой отец… а Дарион – всё еще заложник. Я не сомневаюсь, что твой отец – истинный раэт, и поступит как раэт. Поэтому я не убью тебя. Но если тебя убьет сама королева… ведь тогда договор с ветвью Сайндарикарил Дариона не будет нарушен. И твой отец, истинный раэт, соблюдет договор.

‒ Понятно. Как это по-сайндски. Но и по-нашему тоже, ‒ Морган надел свежую рубашку и сел на подушки возле круглой плотной скатерти, на которой уже стоял походный ужин. Раэты не взяли с собой и мебели тоже – только два шатра, подушки, ковры и одеяла, немного посуды. Так, как поступили бы сайнды. У каждого знатного сайнда в каждом большом городе был либо свой дом, либо родственники, а если он принадлежал к Сайндарикарил, то мог рассчитывать на гостеприимство местной ветви. Поэтому в дорогу и не брали почти никаких вещей, кроме еды, одежды и постели. Раэты обычно путешествовали со слугами, мебелью, посудой и вообще со всей возможной роскошью. Амнэр видела, что Моргану неудобно, что он не привык к сайндскому образу жизни, но быстро приспособился и со стороны должен выглядеть как настоящий сайнд.

Амнэр смотрела, как он разламывает лепешку, кладет на нее мелко нарезанную поджаренную ветчину и принимается жевать. Есть ей не хотелось.

‒ Ты знаешь, кто я? ‒ спросил Морган, глядя ей в глаза. Амнэр удивилась:

‒ Гара Морган. Предводитель раэтанского войска. Твое войско состоит в основном из оккинсетских раэтов, поэтому они так верны тебе и твоему отцу. Ты – полукровка, бастард. Твоя мать была сайндой. Твоя мачеха безумна и по вашим законам не может больше иметь детей, но развестись с ней твой отец тоже не может. Поэтому сделал всё, чтобы воспитать тебя своим наследником. Насколько я знаю ваши обычаи, ты можешь унаследовать Оккинсет только если по заслугам уравняешься в правах с владетельными раэтами и если позволит князь.

‒ Это только половина правды, ‒ Морган указал на блюдо. ‒ Ешь.

Она покачала головой. Морган повторил:

‒ Ешь. Не думай, что сможешь уморить себя голодом. Если не будешь есть сама – я войду в твой разум и заставлю.

Его синие глаза полыхнули яростью – только на миг, но этого хватило, чтобы Амнэр тут же вспомнила тот, первый раз, когда он входил в ее сознание… и испугалась. Покорно принялась за еду. Морган запил лепешку и продолжил прерванный разговор:

‒ Вторая половина правды состоит в том, что я – сын Авэлор. Ты понимаешь, что это значит?

Конечно, Амнэр поняла. Едва услышав, поняла всё. И почему королева Тианна так настойчиво приказывала ей убить его – даже ценой гибели Дариона. И почему Морган так обрадовался, узнав, что она королевской крови.

‒ Значит, ты пришел за тем, что тебе должно принадлежать по праву рождения, ‒ Амнэр сжала виски пальцами. ‒ Но почему ты пришел с войной? Ты ведь мог… мог обратиться к Сайндарикарил и без этого.

‒ Чтобы вся мощь Сайндарикарил обрушилась на меня? О нет. Только море может биться о скалы и в конце концов сокрушить их. Я не море, у меня не было столько силы и столько времени. И я не сайнд, чтобы ждать терпеливо и идти слишком уж обходными путями. Но главное – не это. Главное – месть. Едва я родился, а меня уже попытались убить. И мать приказала верным спрятать меня. Пусть поначалу для нее это был лишь политический план – очаровать раэтанского владетеля и военачальника, родить от него принца или принцессу… и тем впоследствии объединить два народа, так или иначе… но потом она полюбила моего отца. Сайндская королева посмела опуститься до того, чтобы полюбить раэта. Жестокого, кровожадного и полубезумного варвара, какими вы всех нас считаете. И главная ветвь Сайндарикарил, королевская семья, этого не смогла стерпеть. Отступница была осуждена на смерть вместе со своим отродьем. Мать сумела спасти меня, но не смогла защитить себя.

‒ Но… никто не посмел бы причинить королеве вред! ‒ Амнэр не хотела верить, но сейчас Морган был открыт ей, и она чуяла в нем родство по крови.

‒ Какая наивность. Конечно, такая как ты – не посмела бы. Но младшая сестра королевы, первая в ряду наследниц… Первая, если бы не полураэтский выродок. Принца, рожденного от сайнда, она, возможно, и стерпела бы. Но не меня. И мать знала это. Попыталась воззвать к Сайндарикарил. Но Тианна оборвала все нити силы вокруг нее, и убила ее. А вам сказала, что королева умерла родами, родив мертвого ребенка. Мать Воронов, Майринта, вывела меня из долины смерти к жизни, даровала мне большую силу и направила на путь, которым я и иду. Потому что она не только безумие, чары и смерть. Она еще и месть. И я порадую ее большим жертвоприношением, совершив свою собственную месть. За мать. За себя. За отца. За несчастную мою мачеху Пиниэту, которую свели с ума сайндскими чарами. Теперь ты понимаешь, Амнэр, почему я иду и почему ничего не боюсь?

Она молча кивнула, в ужасе глядя, как сплетение сил вокруг него рисует очертания черных крыльев, и кружит вихрем черных перьев над его головой. Сайнду было непросто понять раэтскую концепцию мести – сайнд бы предпочел предъявить счет и потребовать возмещения утрат. Это практичнее и цивилизованнее, чем требовать крови за кровь. Требовать кровавой отплаты сайнд мог только в особых случаях… и рассудив, Амнэр пришла к выводу, что Морган все же имеет право на такое требование даже по сайндским законам. Но она знала, что как раэт он возьмет втрое, впятеро. Как и принято в их сообществе.

‒ Вижу, понимаешь. Может быть, с точки зрения сайнда звучит странно, но для нас, раэтов, важнее всего справедливость.

‒ Я знаю. Но вы понимаете ее иначе, ‒ тихо сказала она. ‒ Со мной ты поступил несправедливо. Я не причинила тебе никакого зла.

‒ Ты – дарионка. И часть выкупа. И заложница. Те женщины, которых выбрали для моих солдат и офицеров – чем они хуже тебя? Выбор у вас был, тоже справедливый – вы могли бы не согласиться. Но тогда бы пострадали все дарионцы. И ты свое целомудрие все равно бы не уберегла. Мы, раэты, всю жизнь выбираем между большим и меньшим злом. Другой на моем месте, скорее всего, не стал бы вам предлагать выбор. Знаешь ли, воины очень не любят осаждать города, особенно когда города упорно сопротивляются. И отдать город войску на разграбление  - это обычай войны. Воины должны получить награду за трудную осаду. Я предложил вам выбор, полагаясь на ваше благоразумие. Вы выбрали правильно. И ответственность за выбор на вас. Поэтому ты должна смириться со своей судьбой. Забыть, что ты больше не жрица. Ты – моя наложница.

Она склонила голову:

‒ Да, мой принц.

‒ Разденься. И послужи мне, как наложница.

Амнэр, глотая слезы, стянула с себя тонкое платье. Вид у нее был покорный и очень несчастный. Морган наполнил кубок подогретым вином и дал ей:

‒ Выпей всё. Не люблю пьяных женщин, но с тобой, похоже, иначе не получится.

Она, давясь, пила вино, но все же нашла силы огрызнуться:

‒ Ты сам позаботился об этом.

‒ Ты пробудила во мне раэтское бешенство попыткой взломать мой разум. Но я тебя не осуждаю, ты была в своем праве. Но в поединке проиграла, а судьба проигравших печальна.