Падение Небесного города (ЛП)

Никс шла первой, ее черно-красное платье шелестело от грациозных движений бедрами. Высокий металлический воротник блестел на солнце. Здание было полно людей, все были в форме – у кого-то она была синей и серебряной, у других зеленой и золотой, преобладала черно-золотая и бирюзово-серебряная одежда. Четыре дома Таро.

Ситуация ухудшалась.

Она шла вперед. И все расступались перед нами, не сводя взглядов, кланяясь Никс, когда она проходила мимо. Я заметил движение за людьми, окружавшими нас. Люди двигались следом за нами.

Никс прошла большие двойные двери, и нас ослепило солнце. Я и не понимал до этого, как темно было вокруг. Высоко в небе было солнце Санг с белым светом, заливающим все.

Я оказался на высоком балконе с четырьмя королевами.

Королева Мечей стояла, ее светлые волосы были стянуты в сложный узел и переплетались с серебряной короной с шестеренками. Ее платье было невероятного светло-голубого цвета. Она посмотрела на меня ледяными синими глазами и отвернулась к толпе.

Королева Монет сидела в кресле. Ее платье зелено-золотого цвета ниспадало вокруг, а она подпирала подбородок полной рукой.

Королева Кубков прислонилась к стене в дальнем конце балкона, ее каштановые волосы были заплетены в длинную косу. Темные глаза разглядывали толпу внизу, а фигуру облегало бирюзовое платье.

Никс напоминала темного и опасного небесного кота, когда натягивала на руки длинные черные перчатки. Толпа была на несколько этажей ниже нас, стояла посреди двора с металлом и зеленью. Они смотрели на королев наверху и большой костер в центре.

Никс подошла к краю балкона и подняла руки в перчатках.

- Добрые люди Небесного города!

Воцарилось молчание.

Стражи толкнули меня на колени рядом с ней.

Ее голос разносился эхом, отражаясь от гладких металлических зданий, окружавших двор, усиливая ее слова.

- Сложилась печальная ситуация. Люди нашего города восстали против нас, угрожали словами благополучию Рук.

Люди заволновались.

Королева Монет выпрямилась в кресле, поправив мятое платье.

- Мы сделали все, что было в наших силах, чтобы защитить вас, чтобы вы могли свободно открывать новые технологии. Мы сохранили вам жизнь, предложили вам новую жизнь, - двух людей вытолкнули из толпы к костру.

Толпа старалась держаться от них подальше.

Выражение лица Никс смягчилось, а в глазах светилось торжество.

Мое сердце колотилось.

- Что ты делаешь? – тихо спросил я. – Угрожали словами? И за это ты сожжешь их?

Она повернулась ко мне и коснулась рукой моего подбородка.

- Ты научишься, Синн Праймус.

Я стиснул зубы и отвернулся.

Руки мои были связаны за спиной, мужчины заставили меня подняться на ноги.

Я взревел и попытался стряхнуть их.

- Смотрите, народ Небесного города, что я привела. Самая сильная Метка из всех, что мы видели, - она сорвала с моего тела рубашку, обнажая мою Метку, чтобы видно было всем.

Толпа зашепталась.

- Но он еще не понимает, почему должен слушаться.

Что она делает? Страх сковывал грудь.

- Он сразился со мной, чтобы защитить горстку детей Умира. Умира, - фыркнула она, вскинув руку и глядя на меня сверкающими глазами.

Детей Умира тоже привели.

Страх охватил толпу.

- Не надо! – я смотрел с ужасом. Что она за монстр? Как так можно? – Они не виноваты!

- Да, но они – пешки, Синн, - она повернулась ко мне. – Подчинись, и я спасу их.

Я не мог дышать. Как отказаться? Я мог найти способ спасти их.

Она поджала губы и подняла голову.

- Силой, данной мне Руками Таро, нашей защитой, я очищаю наш город.

Огонь поднялся выше над хворостом.

Я не мог смотреть, не мог быть в стороне. Я не знал, как использовать Метку, но мне и не нужно было.

Они были детьми. Детьми! И их сжигают из-за чего? Какова причина?

Метка окружила меня огненными плетями, я не управлял. Мужчины, державшие меня, отбежали. В глазах Никс вспыхнул интерес, она отступила на шаг и потянулась к сумочке на поясе.

Толпа молчала. Было слышно только треск костра. В мои глаза полетела пыль. Мир накренился. Я рухнул на каменный пол.

Никс опустилась на колени рядом со мной, убрала волосы с глаз, с интересом глядя на меня.

- Они не чувствовали боли, Синн. Смерть была быстрой, а ты должен знать свое место. Будешь со мной бороться, будут погибать те, кто тебе дорог, - она поднялась и исчезла из виду.

Грубые руки схватили меня, завязали мне глаза, потащили по каменным ступенькам. Я спотыкался. Ноги болели, все тело пылало. Мужчины вели меня, вцепившись в руки. Мы прошли большую шумную комнату, снова ступеньки. Мы словно шли в глубины земли. Еще двери, лязг металла.

Потом меня бросили в комнату. Под ногами хрустела солома, я ощущал твердые предметы. Меня уже не держали, и я сорвал с головы повязку, а дверь закрылась, звякнул замок.

Я ничего не видел. Я протер глаза, но ничего не изменилось. Я вытянул руку и нащупал дверь, провел пальцами по стене, обозначая границы. Я был в тюрьме. Я съехал на землю, уткнулся локтями в колени и подпер ладонями подбородок. Что теперь?

Какой план у Никс? Зачем ей я?

Я, похоже, уснул, потому что проснулся уже с чистой головой, а глаза привыкли. Я видел силуэты в темноте. Слабый свет проникал из-за двери, у низа которой я увидел окошко.

Около часа я изучал камеру. Здесь было одеяло. Воняло ужасно. Я подобрал несколько веточек хвороста и соорудил подобие метлы, которым смел мусор. На вкус воздух был металлическим. Словно давняя смерть. Затхлым. Металлическим. Из дыры в потолке капала вода, стекаясь в углу.

Я нашел длинный кусок металла в углу, но он был тупым. Я встал с железкой в руке и выполнил согревающие упражнения, которым меня учил отец. Движения были медленными и неуклюжими. Боль в Метке не отступала, мышцы пылали, как и голова, но я не мог остановиться. Я представил, как меня окружают стражи Никс, и боролся с воображаемыми врагами.

Рука плохо гнулась, я ничего не видел во тьме. И я пытался разработать руку.

Так я и оставался здесь. Пил воду, капающую с потолка, ел гадость, что поставляли через окошко. Я сражался с фальшивым мечом, заставляя себя не терять остроты ума. Тело становилось все слабее. Боль отступила, но еды не хватало, чтобы поддерживать активность. Только чтобы оставлять в живых. Но слабым.

Прошли дни, а то и недели, и дверь открылась. Мужчина в черном прошел внутрь. Он принес цепи и кандалы. Я боролся с ним, но был слабым, попытки были бесполезными. Руки сковали, меня подвесили к потолку. Свет из-за двери резал глаза до слез.

Он бил меня часами? Днями? Неделями? Бил, кормил, уходил, а потом опять бил. Хлыст, веревки, ножи, биты, кулаки…

Мои глаза не открывались, тело охватывала боль. Он отцепил меня от потолка, снял кандалы и ушел.

Я ждал.

И ждал.

Никто не пришел.

Я не мог встать. Из последних сил я прислонился к стене и ловил капли воды. А еда из окошка так и не появилась.

Он не задавал вопросов, не требовал ответов. Что ему нужно? Я днями сидел и смотрел в черную пустоту.

Ждал.

Помнил.

Чувство свободы, ветра в парусах, быстрые потоки, звезды над головой. Смех отца, хихиканье Оки, недовольные крики Зары.

Когда дверь снова открылась, свет ослепил меня. Я дрожащей рукой заслонил глаза, плечо болело, тело едва шевелилось. Глаза привыкли, и я увидел мужчину, в которого выстрелил на корабле королевы.

Он опустился на колени передо мной и опустил тарелку еды.

Пахло грязью. Но это была еда. Рука дрогнула.

Он склонил голову, черная борода была короткой, а усы завивались на концах.

- Так ты – новый питомец.

Я хотел, чтобы он ушел, а я смог поесть. Если я поем, я наберусь сил, чтобы выбраться отсюда. И когда дверь откроется снова, я убегу.

Он взял меня за подбородок и подставил лицо свету, с отвращением глядя на мою грудь.

- Ей будет весело ломать тебя.

А я мог лишь смотреть на него подбитыми глазами.