Драконье лето

— Конечно!

Ага, а уши покраснели. Неужели от гнева? Ни за что не поверю!

— Ему было очень страшно. — Я представила себе паренька, сутулого и растерянного, и почти прониклась его бедой. Испугался, конечно.

А сама бы как справилась, Лин? С кортиком да на шашлык?

— Он попытался уговорить друзей и соседей прийти на помощь, но все сочувственно хлопали его по плечу и говорили: «Смирись, парень!» А некоторые еще и злорадствовали: ведь молодцам в свите дракона жилось очень и очень неплохо.

— Так он тоже участвовал в этих… развлечениях? — осторожно спросил Квентин. Теперь в его лице не было и тени насмешки: он слушал очень серьезно.

— Нет… еще. Нянюшка говорила, ему и шестнадцати не было.

— И он сдался? Бросил сестру?

— Марек отправился в трактир, заливать горе, — я помолчала. — И встретил там волшебника по имени Дален.

— Тот самый Дален? — Квентин чуть не подпрыгнул. — Глава ордена?

— Ну, тогда-то он главой не был, — я хихикнула. — Да, тот самый. У Далена был свой интерес в Вельере: библиотека. Эй, ты чего кашляешь?

— Вспомнил знакомого библиофила, — выдавил он. — Не обращай внимания, у меня странное чувство юмора.

— А может, он обстановку разведывал, — задумчиво сказала я. — Врать не буду. Но Мареку он согласился помочь, и тем же вечером они отправились к замку.

— Вдвоем против дракона и его слуг?

— Так не с пустыми же руками! Марек знал расположение залов, а Дален чувствовал огонь как свои пять пальцев. Два шара в разбитое окно, и в пустом крыле занялся пожар. Паника, суета, двери нараспашку, бег по каменным коридорам, выбитая вихрем дверь… В общем, вытащили нянюшку. Но до города не добрались.

— Дракон?

Я помотала головой.

— Замок окружили горожане. С мечами, лопатами, ведрами… кто с чем.

— То есть жители восстали?

— Не смеши меня! Я же говорила про цены на зем… тьфу, про мир и процветание. Хотя, действительно, чего это они с ведрами притащились? Может, пожар тушить, а может, родного дракона скинуть и помародерствовать вволю. Главное, что Мареку и Далену горожане тоже не обрадовались. Дален, впрочем, не растерялся. Пустил стену огня по сухой траве, заволок дымом вход и толкнул нянюшку туда. Та побежала со всей дури, а они там и остались.

— Но как ей удалось выбраться из замка?

— Она отсиделась в каком-то коридоре. Убежала уже под утро, через боковую калитку. А вот что сталось с теми двумя, она так и не узнала. Не утопили, это точно.

— Ну да, утопленнику управлять орденом было бы затруднительно. Интересно, что с ними случилось?

— Доберемся до Галавера — спросим, — я пожала плечами. — Куда интереснее было бы знать, что случилось с драконом!

Квентин помолчал.

— Я надеюсь, его остановили свои же собратья, — наконец сказал он. — Ведь драконы были совсем другими, Лин. Я читал… я слышал. Чтобы построить замок, одним волшебством не обойтись. Ты слушаешь ветер, водишь руками по земле, ощущая каждую жилку. Ты не заложишь фундамент без ритма, такта, любви ко всем, кто будет жить в этих залах. В каждой башне, каждом переходе останется частичка тебя. Если тебе нечего дать — если ты берешь и берешь, как де Вельер — ты мертв. Магия ушла.

— Так она и ушла, — пожала плечами я. — Такие драконы были только в сказках. А потом и сказки изменились. Летит чудовище над городом, пышет огнем направо-налево, дети кричат, старики стонут, и даже у тех, кто покрепче, поджилки трясутся. Магия-то ушла, а власть осталась!

— Думаешь, чудовище с крыльями удовольствуется жизнью простого пахаря? — криво улыбнулся Квентин. — Я бы не стал на это рассчитывать.

— Ну, Первый же отказался от огня… Подожди, а откуда ты знаешь, как драконы строили замки?

— Читал, — пожал плечами он. — Я родился слишком поздно, чтобы увидеть все своими глазами. Об этом, наверное, я жалею больше всего. И… что не смог спасти родителей, когда началась война, — он запнулся. — Извини, я…

— У меня у самой глаза на мокром месте, когда вспоминаю маму, — я коснулась его плеча. — А поговорить не с кем. Мэтр, он учитель, не нянька. А отец…

— Я знаю. Дядя с тетушкой тоже были не лучшими слушателями.

— Представляю себе. Когда нянюшка переехала от нас, первые недели мне казалось, что мир перевернулся: мне вдруг не к кому стало пойти. Правда, потом…

Квентин поднял руку.

— Тихо!

— Ты чего… — возмутилась было я, но, проследив за его рукой, тут же умолкла.

Впереди за березами темнела река, но у берега нас ждала необычная картина. В высокой траве стояли палатки из жердей и мешковины, на веревках сохли плащи и покрывала. Невдалеке лежало горелое пятно — свежее кострище. Голосов отсюда еще не было слышно, но по напряженному лицу Квентина я поняла, что на кружку меда рассчитывать не приходится.

— Идем отсюда. Быстро.

— Думаешь, это разбойники?

— Нет, странствующие филантропы! Хочешь проверить?

Мы быстро шли вперед, так чтобы выйти на дорогу, обогнув лагерь. Солнце осталось сзади, за рекой; вокруг было тихо и сумрачно. Как назло, теперь под ногами постоянно хрустели сучья, а каждая встречная осина норовила ткнуть чем-нибудь острым в глаз.

— Вот уж повезло, так повезло, — пробормотала я. — Шагу не ступишь, чтобы в филантропов не вляпаться!

— Нам повезет, если мы в самом деле не вляпаемся, — бросил Квентин. — Бургомистр предупреждал меня, дурака, а я выкинул из головы! Дилижансы они останавливают нечасто как раз потому, что предпочитают наживаться на путниках вроде нас.

— И что нам делать?

— Тихо пробираться к дороге, что еще? Если, конечно, ты не собираешься делать благотворительные взносы.

— Слушай, — я нагнала его, заглянула в глаза, — откуда у деревенского парня такой запас слов? Простой трудяга-фермер так не изъясняется.

— Библиотека, — коротко ответил он. — Хорошая, но маленькая и старая.

— Это на ферме-то, где пару книг с радостью обменяют на здоровую лошадь?

— Сейчас, наверное, они уже так и сделали, — Квентин тяжело вздохнул. — Но это не имеет значения… не должно иметь. Не думаю, что я туда вернусь.

— Настолько не любишь тетю с дядей?

— Настолько не уверен, что будет с нами послезавтра.

Я обернулась: лагерь уже скрылся за деревьями. Впереди светлела дорога.

— Знаешь, все-таки ты права, — вдруг сказал Квентин. — Идти пешком опасно. Попробуем остановить дилижанс.

— Думаешь, возница остановится? Зная, что тут разбойники?

— Меня больше беспокоят они, чем возница. Ты когда-нибудь дралась на дуэли?

— Гм…

— А не на дуэли?

— Вообще-то в Теми с этим строго, — неохотно сказала я. — Мэтр давал нам уроки с одним лишь условием: не применять эти знания на практике без крайней нужды.

Мы вышли на дорогу, и Квентин зажмурился, подставляя лицо солнечному свету. Я огляделась. Ни разбойников, ни дилижансов на горизонте не было.

— Квентин, а ты смог бы направить огонь на человека?

Он вздрогнул.

— Смог бы. Почему ты спрашиваешь?

— Угадай с пятидесяти восьми раз, — огрызнулась я. — Жить хочу!

— Они тоже хотят.

— Ага. За наш счет. Только какое нам… Ой!

Впереди дорогу пересекал еж. Живой, крупный, весь в иголках и очень сосредоточенный.

Мы переглянулись. Я не знаю, видел ли раньше ежей Квентин. Я — раза два, издалека. Не сговариваясь, мы рванули вперед. Еж, похоже, заметил и нацелился прямиком в лопухи.

Ноги ухали по пыли, а сердце стучало, будто я бежала от грабителей. Квентин, раскрасневшийся и растрепанный, выглядел не лучше. Он опережал меня на два шага, но толку! Еж нырнул в траву у нас перед носом.

— Вот ведь, — я осторожно раздвинула лопухи. — И куда он делся?

— Наверное, тут подземный проход, — предположил Квентин. — Он сейчас аккуратно переберется на ту сторону, потом потопает сюда, а мы его подстережем!

— Ни один нормальный еж не будет заниматься такими глупостями! — возмутилась я. — Ежик, ну выходи, дай покоситься!

В зарослях послышалось шебуршание.