Небесный Триллиум

— Однажды, — напомнила она, — ты обещал позволить мне использовать Скипетр.

— Только если… — начал было он, но замолчал, не в силах произнести ни слова.

— В последние минуты жизни Денби Варкур изменил мнение о своем тираническом замысле. Умирая, он упоминал Черный Триллиум, говоря о нем с иронией и странным смирением. Потом он сказал мне: «Любовь допустима, привязанность — нет».

— Эта проклятая загадочная фраза! — воскликнул Орогастус. — Ты произнесла ее, когда отрекалась от меня в Башне… Тогда какая разница?

— В первом случае, — сказала она, — любящие люди остаются верными себе. Они объединяются без потерь, без подчинения. Никто не остается униженным, напротив, они нравятся друг другу все больше. — Она замолчала и опустила глаза такого же цвета, как и его. — Я люблю тебя, но Звезда требует превосходства над ее приверженцами. Цветок не требует.

Он стоял перед ней, сжимая длинными пальцами висевший на шее медальон.

— Я должен сделать то, для чего был рожден. Денби здесь ни при чем. Он выполнил свою роль, позволив мне узнать правду о моем предназначении, позволив отказаться от глупых убеждений и сосредоточиться на одной и единственной цели, для достижения которой я существую. Я не откажусь от моего предназначения ни ради кого-то, ни ради чего-то. Харамис, любимая моя Харамис, ты должна понять меня.

Она холодно улыбнулась:

— Я понимаю. Быть может, ты сам еще не достиг полного понимания. Денби также сказал мне: «Три Лепестка и Великий Волшебник Небес для наставления… если ты этого хочешь».

Орогастуса ошеломила ее дерзость.

— Ты! Если ты этого хочешь? Что это значит? Ты считаешь, что старик передал тебе и твоим сестрам ответственность за Скипетр Исчезнувших?

— Возможно. Бина и Ириана были уверены, что мы сможем его использовать. У меня такой уверенности не было, и, может быть, именно из-за моей нерешительности Денби предложил четвертого, который должен был нас наставлять.

— Великий Волшебник Небес мертв, — сердито произнес Орогастус. — Как он может вам помочь? Денби Варкур был сумасшедшим и даже в последние минуты жизни находился в бреду.

— Есть еще один источник, подтверждающий право Трех Лепестков Животворящего Триллиума использовать Скипетр совместно. Это древняя песня, которую цитировал Денби:

Один, два, три: три в одной.

Первая — Корона Презренных, дар мудрости,

усилитель мыслей.

Вторая — Меч Глаз, творящий правосудие

и дарующий жизнь.

Третья — Жезл Крыльев, ключ и объединитель.

Три, два, один: одна в трех.

Приди, Триллиум. Приди, Всемогущий.

Он издевался надо мной. Я слышала эту песню раньше от аборигенов уйзгу нашей Гиблой Топи. Они говорили, что она восходит ко времени зарождения их расы.

Орогастус покачал головой:

— Она лишена смысла. Обычная мистическая чепуха.

— В связи с тем, что Трехкрылый Диск является главным элементом Скипетра, его ключом, я буду управлять им, но не как Великая Волшебница, а как одна из трех сестер. Если бы все зависело от меня, я предпочла бы, чтобы Животворящий Триллиум усиливался и направлялся мужественным другом, как во время использования, так и после него. Но мы трое никогда не позволим, чтобы нашим наставником был Человек Звезды.

— Ты играла со мной, Харамис — В его голосе на этот раз не было гнева, только отчаяние. — Без Звезды — я ничто! Ты унизишь меня при помощи своего Цветка, потребуешь преданности, но откажешься покориться сама.

Она взяла его руку и поднесла к висевшему на шее Трехкрылому Диску. Он напрягся, все еще ощущая страх и не веря ее словам.

— Я люблю тебя, — повторила она. — И никогда не причиню вреда, даже не подумаю унизить нового Великого Волшебника Небес.

— Нового…

— Я назначаю человека на эту должность, как последний активный член Коллегии. Уверена, Ириана согласится со мной. Согласятся, как я думаю, и спящие Исчезнувшие. Мы — одни из них, ты и я.

— Харамис, разве такое возможно?

— Это зависит, я думаю, от тебя, от твоей любви.

Она коснулась пальцами Цветка. Он почувствовал, как расправляются крошечные крылья талисмана, а под ними появляется что-то, от чего пламя охватывает его сердце. Он на мгновение потерял равновесие и вынужден был опереться на нее, обняв при этом.

— Конечно, я люблю тебя! О, Харамис, я люблю тебя больше жизни! Больше… — Он застонал, не в силах произнести ни слова.

Орогастус пришел в себя и ослабил свои безумные объятия. Они придали им новых объединяющих их обоих сил.

Им трудно было разомкнуть объятия, но действительность требовала их вмешательства.

— Корона! — прошептала она.

Нахмурившись от растерянности, Орогастус снял корону и долго смотрел на нее. Под центральным ликом чудовища, где только что было крошечное изображение звезды, появился герб трех полумесяцев. То же самое произошло с Трехвеким Горящим Глазом.

Звезда с разорванной цепочкой лежала у его ног в куче мусора.

Новый толчок потряс дворец.

К ним подошли Анигель и Кадия.

— Хара, — сказала королева. — Ты должна немедленно решить, что мы будем делать.

Орогастус и Харамис сообщили им о принятом решении.

Глава 31

Позолоченный купол дворца был увенчан высоким шпилем из красной яшмы, внутри которого спиральная лестница вела к гигантскому изображению птицы. Три сестры и Орогастус вышли на небольшую площадку на вершине шпиля и посмотрели на огромную скульптуру.

— Да это же вур! — удивленно воскликнула Кадия. — Птица, созданная Исчезнувшими, которая должна была стать помощником и спутником виспи. Я думала, что в этой части света они вымерли.

— Именно так, — сказал Орогастус. — Поэтому они считаются священными.

— Это соответствует нашему плану, — сказала Харамис и попросила колдуна поднять всех четверых на спину статуи. Он обнажил обрубленный меч и отдал приказ. Три доли превратились в глаза, а из открытых ртов ликов короны появились лучи белого, зеленого и золотого света. Они взлетели в облачное небо, с которого падали редкие капли дождя, и опустились на широкую поверхность из позолоченного камня.

— Теперь мы должны собрать Скипетр, — сказала Харамис. Сняв талисман с шеи, она перенесла каплю янтаря из гнезда между крыльями в кулон.

Гигантская статуя задрожала под их ногами. Они напряглись, но не потеряли равновесия. Птица медленно раскачивалась из стороны в сторону. Далеко внизу горел город, крыши и стены многих домов обвалились, но основные разрушения Брандобы были скрыты клубами дыма и тумана.

Харамис повернулась к Орогастусу:

— Скажи своим талисманам, что мы, Три Лепестка Животворящего Триллиума, можем к ним прикасаться.

Он подчинился, стиснув зубы, потом протянул им корону правой рукой, а меч — левой. Королева Анигель и Кадия стали рядом. По команде Великой Волшебницы они положили руки на талисманы, которыми когда-то владели. Амулеты на их шеях зажглись золотистым светом, и им ответила капля янтаря на груди Харамис.

Харамис вставила обруч в канал на лезвии меча, потом завела Трехглавое Чудовище внутрь Диска, чтобы он и корона образовали меридиан и экватор. Крылья Диска раскрылись и стали большими, а в их центре засиял Черный Триллиум в куске янтаря размером с кулак. Харамис высоко подняла собранный Скипетр, а сестры встали рядом и положили свои руки поверх ее.

— Приди, Триллиум, — сказала Великая Волшебница Земли. — Приди, Всемогущий.

Скипетр, казалось, вспыхнул желтым пламенем. Его части уже не были серебристыми или черными, все они стали золотыми. Кадия, Анигель и Орогастус почувствовали, как тепло распространяется по их телам от кончиков пальцев, достигая сердец.

— Скипетр! — Голос Харамис был торжествующим, и все поняли, что она тоже чувствует магическое тепло. — Вознеси нас высоко на небо и убери все облака, чтобы мы ясно видели землю.