Хроники странного королевства. Возвращение (Дилогия)

– Изменилась, верно? – словно угадал его мысли король. – Я тоже заметил. Не только похорошела, но и поумнела.

– Остричь такие прекрасные волосы и подцепить самого ничтожного и гнусного из всех возможных мужчин – это признак поумнения?

– Тебе не нравится ее новая прическа? По мне, так замечательно. Мою гипотезу о причинах ее расположения к упомянутому тобой мужчине я излагал вчера. А вот совать Ольге фиалки за уши стало вдвое труднее, чем прежде. Даже мне. Она стала осторожно и очень критично воспринимать все, что вокруг нее происходит, научилась худо-бедно анализировать и делать выводы. Три луны назад мне не удалось подставить ее в споре, как тебя с мороженым. А к твоей великой тайне она, похоже, уже подобралась вплотную.

Кантор слушал рассудительные королевские речи вполуха, не сводя глаз с восхитительно неправильной девушки, которую по-глупому уступил злейшему врагу. И теперь паскудник Артуро сидит с ней рядом, обнимает за талию, что-то шепчет на ушко… Братья Бандерасы, бессовестные предатели, общаются с ним, как с приятелем… Даже чернокожий переселенец Гарри здесь! Понятно, они с Ольгой земляки, вполне закономерно, что они подружились.

– Ребята, вы бы знали, как мне нравится ваш мир! – вдохновенно вещал черный бард, размахивая копченым хвостиком плюта. Кантор еще вчера заметил, что этот парень по темпераменту почти мистралиец. – Хоть меня и приглашали в шоу уродов, обещая сделать звездой программы, и на улицах все еще шарахаются, но все же до чего у вас тут интересно! Вчера – вот вам крест святой, не вру! – вчера я пил с королем! Я, простой бедный музыкант… ну то, что я негр, можно не считать…

– Я Жаку голову оторву! – прокомментировал Шеллар. – Я же ему приказал! Забыл, оболтус!

– Ну и что? – ничуть не удивилась Ольга. – Король со всеми переселенцами обязательно знакомится. А с некоторыми и пьет. Я вот тоже с ним пила, когда знакомилась. А что, он от тебя не скрыл, что он король? Он обычно не признается.

– Дело было так, – принялся объяснять маэстро Гарри, поскольку остальные гости зашумели, требуя подробностей. – Вчера прихожу я домой и вижу – у Жака сидят два каких-то гостя, пьяные до такой степени, что человек вообще столько не выпьет, а сам Жак спит мордой в пельменях. Эти господа пригласили меня выпить. Я вообще-то не любитель таких пьянок, когда двое уже зеленых кроликов видят, а третий только пришел, да еще если они белые… Ольга, не перебивай, я давно усвоил, что здесь других нет, а привыкнуть все равно не могу. Так вот, хоть и не люблю я таких компаний, но отказаться не смог. Чуть ли не впервые за тот месяц, что я здесь провел, мне попался человек такой редкой породы. Даже бровью не повел, увидев мою черную физиономию, да еще и собутыльника пристыдил. Я еще подумал, наверное, ему тоже по улицам ходить, как и мне, одно расстройство. Этакая жердь, футов семь, наверное, и морда – с первого взгляда испугаешься. Ну я по простоте душевной что подумал, то и сказал. И тут этот пьяный латинос вдруг к нему: ваше величество! Как я там не помер на месте, сам не знаю, но уж дураком себя выставил с таким блеском…

Король с тяжким вздохом обхватил ладонью подбородок и попросил:

– Мэтр, выключите это безобразие.

– Нет, ваше величество, – категорически отказался старик. – Смотрите, и пусть вам будет стыдно.

– Да чего ты, – утешила приятеля Ольга. – Король никогда не обижается, если только его не хотят обидеть специально. Он классный мужик, ты вот с ним еще с трезвым познакомишься… И, к твоему сведению, в этом мире еще не открыли Америку, так что латиносов тут быть никак не может. Не обзывай людей как попало, вот и не будешь попадать в дурацкое положение. Если это был мистралиец, то так и надо сказать. Хотя, собственно, с каким это мистралийцем король мог пить у Жака? Ты хоть имя запомнил?

– Ой, честно говоря, я не запомнил, как его зовут… У него еще имя испанское, вот он мне так и запомнился как «мексиканский киллер»…

– Нет, Жак стопроцентно заслужил хорошую взбучку! – рассердился король. – Ведь Ольга сейчас догадается!

У Ольги действительно что-то словно щелкнуло в мозгах при упоминании экзотической профессии второго собутыльника Гарри, и она быстро спросила, перебив того на полуслове:

– Он просто так выглядел или тебе сказали о его профессии?

– Король сказал. А сам этот… мистралиец, так правильно?.. обиделся и стал уверять, что он уж год как завязал…

– Его зовут Диего? – продолжала допытываться взволнованная девушка. – У него вот такой хвостик, сережка в ухе, небольшой шрам вот здесь, над бровью…

– Ну да, – согласился Гарри. – А откуда у тебя такие знакомства в уголовном мире?

– Я же вам говорила! – победно воскликнула Ольга. – Никакой тут мистики нет, это он вчера был в зале! А вы – призраки, покойники… Пить меньше надо!

Кантор слегка утешился, увидев, как на глазах побелел Артуро Сан-Барреда и как затряслись у него губы. Ага, засранец, испугался! А ты что думал, всю жизнь будешь у меня безнаказанно тырить все, что понравится? И близнецы как-то неуютно заерзали, небось тоже к Ольге клинья подбивали и вспомнили теперь…

– Он же… – еле выговорил Артуро, – он же меня убьет.

– Пусть только попробует! – негодующе воскликнула Ольга. – Не бойся, не посмеет он тебя убивать, я с ним поговорю…

– В самом деле, – поддержал ее Гарри, – он нормальный мужик. Меня же не убил. И тебя не убьет, пока кто-то не закажет. Да и сказал же он, что завязал. И вообще сказал, что он теперь нетрудоспособный инвалид, потому как ему на войне крепко по голове перепало…

– Я это сказал?! – ужаснулся Кантор, и король безжалостным кивком подтвердил очередное позорище, постигшее невезучего мистралийца.

– Я рад видеть, дон Диего, что вам тоже стыдно за вчерашнее безобразие, – наставительно заметил почтенный мэтр. – Ибо мне крайне редко доводилось видеть в ваших глазах это чувство, столь полезное для нравственного совершенствования.

– Но это не самое главное, – продолжал Гарри, – а вот что меня действительно потрясло… мы там потом небольшой домашний концертик сообразили, и что вы думаете? Какой-то отставной вояка берет в руки гитару и с первого раза на слух снимает блюз! Довольно сложный, между прочим! И говорит при этом, что он не профессиональный музыкант, а так, когда-то в молодости баловался!

– Я не Артуро, а Жака убью, – простонал Кантор.

– Сам виноват, – возразил король. – Напился, выдал себя с потрохами, а теперь виновных ищешь.

– Мой знакомый вообще не играет, – неуверенно возразила Ольга. – И не поет никогда. Говорит, что у него голоса нет… Может, это все-таки был какой-то другой мистралиец? А может, это Жак с королем специально тебе кого-то подставили, чтобы меня разыграть?

– Это уж я не знаю, тебе лучше у Жака спросить. А голос у парня нормальный. Не оперный, но блюз звучал здорово. А слух просто идеальный, хватает мелодию в момент, хоть и пьяный…

– Проклятье… – снова не удержался Кантор.

Король успокаивающе махнул рукой:

– Не переживай так, все можно исправить. Почему бы воину и не обладать врожденными способностями к музыке? Надо только обосновать, почему ты до сих пор не признавался. Твои заявления об отсутствии голоса и отказ от пения даже в пьяной компании, к которым Ольга успела привыкнуть, всегда выглядели подозрительно, и сейчас она вполне может об этом задуматься. Ты не обращал внимания, что люди, никогда не обладавшие выдающимся голосом, не циклятся на его отсутствии? Они просто поют, если им хочется петь, и не задумываются о качестве исполнения. Ты же принял за критерий допустимого свой прежний голос и сам себе внушил, что при отсутствии такового петь вообще не следует. Это глупо, Кантор. Таких голосов – единицы на сотни тысяч, а поют все. Ведь можно делать это не для публики за деньги, а для себя и ради собственного удовольствия.

Кантор нахмурился:

– Я не хотел петь. И не получал от этого удовольствия.

– А сейчас?

– Трудно сказать. Я был пьян. Хорошо, обосновать все можно просто. Скажем, в молодости я хотел учиться музыке, и мне сообщили об отсутствии голоса в такой форме, что на долгие годы отбили желание позориться.