Другая Грань. Часть 1. Гости Вейтары (СИ)

Он лежал в хижине в изонистском приюте, который про себя называл монастырем. На улице еще не рассвело, немного света давали тлеющие в кострище угли. Остальные его спутники крепко спали, если не считать Наромарта, который по своему обыкновению, сидел, привалившись к стене, закутанный в плащ — так, что невозможно было понять: спит темный эльф, или просто придается размышлениям.

Гаяускас откинул покрывало и начал обуваться. Наромарт шевельнулся, давая понять, что он бодрствует. Прихватив автомат, капитан прошел к выходу, отодвинул полог. На мгновение задержался в дверном проёме, приглашающе кивнув целителю. Тот вышел вслед за офицером.

— Что-то случилось? — тихо спросил эльф, когда они вышли во двор.

— Не знаю. Вроде бы все тихо, но…

— Но…

— Я опять видел странный сон. И я чувствую беспокойство.

— Беспокойство? Может, ты переживаешь за похищенных детей?

Балис досадливо поморщился.

— Нет, не то… Разумеется, я за них волнуюсь, но это совершенно другое чувство. Оно было у меня только два раза: перед тем, как убили мою семью, и перед тем, как… Перед тем, как я очутился на Дороге. И вот теперь я снова чувствую какую-то опасность. Словно она подбирается ко мне… Ко всем нам…

— К таким предчувствиям следует относиться внимательно, — серьезно произнес Наромарт. — Но, с другой стороны, прямо сейчас нам ничего вроде не угрожает. Давно у тебя это чувство?

— Вчера вечером всё было нормально. А сейчас возникло, когда проснулся.

— Так, а перед этим был странный сон… Расскажешь?

— А чего скрывать? Снилось, что я забрел на какое-то незнакомое кладбище. Ни единой живой души, одни могилы. И вдруг появляется какой-то душман и начинает в меня палить…

— Кто появляется?

— Как тебе объяснить? В своём мире я участвовал в войне. Наших врагов называли «душманы». Кажется, это слово означает бандит на одном из местных языков… Не знаю точно, я там был-то всего ничего…

— Будем надеяться, что эти подробности не важны. Итак, неожиданно появляется твой враг и…

— И убить пытается… У меня вдруг вот эта игрушка оказывается, — Гаяускас потряс автоматом, — справился я с ним, а там еще один чудик с другой стороны выскакивает. Я и его положил — и проснулся.

— Напрашивается такое продолжение: проснулся — а вокруг идет битва. Но вокруг — тишина. Значит, битва ещё не началась.

— Или её не будет…

— Мне кажется, что предчувствие тебя не обманывает. Слишком хорошо оно ложится на сон.

— Предлагаешь устроить боевую тревогу? — усмехнулся Балис.

— Рановато, — Наромарт то ли не понял иронии, то ли не обратил на неё внимание. — Сначала надо провести разведку.

Он глянул на чуть начинающее светлеть на востоке небо.

— Примерно четверть часа у меня есть. Полетаю.

— Господин!

Мгновенно просыпаться Валерий Кудон научился еще в далекие времена юности.

— Что?

— Звезды Серпа начинают клониться к земле, господин! Вы приказали будить вас, когда это произойдёт.

Значит, примерно четыре часа, как наступили новые сутки. Итак, всё происходит по заранее намеченному плану. Четверть часа на свертывание лагеря, час на дорогу, четверть — на непредвиденные задержки… До рассвета час с небольшим, они должны начать атаку как только станет светло.

— Общий подъем. Скомандовать тихо, без труб. Дюжина Пульхерия снимает шатры, Лонгина и Линория — срывают вал.

— Да, господин!

Верный традициям армии, Кудон на каждом ночлеге, который выпадал вдали от жилья, приказывал строить укрепленный лагерь, хотя, имея под рукой всего лишь три дюжины солдат, имел право этого и не делать.

Легионер покинул палатку, чтобы передать приказание, а командир поспешил надеть обмундирование.

Валерию Кудону исполнилось двадцать две весны, и дюжину из них он провел на военной службе божественному Императору Кайлу, да будет долгим его правление. Сначала в легких вспомогательных войсках, основную массу которых и составляют подростки, затем в пятнадцать весен он стал легионером, а когда ему исполнилось две дюжины — додеканом. Дважды его награждали за храбрость: кленовым венком и фалерой, а последние две весны младший центурион сделал его своим оптием. И вот теперь выполнение этого самостоятельного задания должно было открыть ему путь к новому повышению: должности младшего центуриона в родном Двадцать десятом Торопийском легионе.

Покончив с одеванием, Кудон вышел на свежий воздух. Работа кипела вовсю: легионеры разбирали частокол на вершине окружавшего лагерь земляного вала и уже начали срывать сам вал, сбрасывая землю в вырытый перед валом ров. Из соседней палатки выбрался младший из инквизиторов, отец Коглер, совсем еще юноша, едва-едва начавший бриться.

— Доброго утра, командир Кудон! Да будут боги благословенны к нам и да помогут они уничтожить это гнездо нечестивой изонистской ереси, — приветствовал он командира отряда.

— Да сбудутся ваши молитвы, отец, во благо Императора, — сухо ответил Валерий.

То, что его подразделение было усилено двумя инквизиторами и магом, имело как свои достоинства, так и недостатки. Боевая мощь, конечно, заметно возрастала. Инквизиторы, как и благородные лагаты, имели право на ношение длинных мечей, чем оба воинствующих отца и воспользовались. А уж то, что железные доспехи намного прочнее бронзовых, знал каждый солдат. У отца Коглера доспехи состояли из железных блях, нашитых на кожаную безрукавку наподобие рыбьей чешуи и кожаной шапки, укрепленной изнутри железными пластинами. У старшего инквизитора, отца Кокрмента на кожаную основу были нашиты густо натекающие одно на другое железные кольца, защищая все тело и руки до локтей, а длинный подол кольчуги закрывал ноги до середины бедер. Дополнительной защитой были такой же колпак на голову и перчатки для рук. Валерий не мог не задавать себе вопроса, смог бы он справиться с инквизитором один на один и всякий раз вынужден был давать на него неутешительный ответ. И доспехи, и оружие отца Кокрмента превосходили снаряжение оптия (разве что вместо большого тяжелого щита легионеров у инквизиторов были щиты чуть ли не втрое меньшие, но зато железные), надеяться можно было только на свое мастерство. Но, посмотрев на то, как вечерами воинствующие отцы упражняются с оружием, Кудон вынужден был признать, что мечи у них не только чтобы крестьянам да слугам почтение внушать.

Что же касается мага, то в рукопашной схватке его наверняка можно было убить первым же ударом, но для этого сначала к нему нужно было подойти. Военному же магу, чтобы уничтожить своего врага, подходить вплотную совсем не требовалось.

В общем, все это было замечательно, но, как говорят, и на Ралиосе, бывают пятна. Хотя, если разобраться, то кто их видел? Но одно дело командовать боевыми легионерами, которые беспрекословно подчиняются приказам и готовы в случае необходимости без колебаний умереть за Императора Кайла и державу. И совсем другое — руководить инквизиторами, которые всегда себе на уме, и магом, который и вовсе ни дня не нюхал военной жизни. Оптию все время приходилось быть настороже в ожидании неприятностей, но, слава богам, инквизиторы и маг проблем ему пока что не создавали. Обращались к нему холодно-почтительно и выполняли все его распоряжения. Еще бы не выполняли, если командиром этой экспедиции Кудона назначил не старший центурион и даже не трибун, а сам наместник Императора в Торопии. Ну, разве что из-за мага пришлось держать более низкий темп на марше, да нагрузить на легионеров его поклажу. Впрочем, будучи человеком опытным и острожным, Валерий не торопился вздыхать с облегчением: поход еще не закончен, мало ли что их ожидает впереди.

Да вот, пожалуйста, лагерь уже почти свернут, а чародей на службе Императора Ланарвалий Петруций с сонным видом хлопает глазами и время от времени зевает с риском вывихнуть челюсть.

— Господин Ланарвалий, мы сейчас выступаем. Я бы хотел, чтобы ты в любой момент мог оказать нам магическую помощь, для которой тебя сюда послали.

— Не беспокойтесь, командир Валерий, я всегда готов исполнить свой долг, — подавил зевок колдун.