Крылья Урагана

— О жилище для сэра Хэла уже позаботились, — раздался голос, и все трое обернулись, увидев сказителя Тома Лоуэсса. — Я заявляю свои права на этого человека, хотя, разумеется, он свободен навещать любого из вас.

— Мой особняк всего в десяти минутах езды от зверинца, сержант Дайнапур, — продолжал Лоуэсс. — А я по ночам не слишком-то подозрителен.

— Э-э-гм, — только и ответил Хэл.

— Сэр Хэл, вас никто не спрашивает. Вам приказывают, — твердо заявил Лоуэсс, крепко ухватив его под локоть. — А теперь идемте со мной.

Все четверо принялись поспешно царапать свои адреса и пояснять друг другу, как до них добраться, затем разошлись.

— А теперь, юноша, настала пора расплаты, — сказал Лоуэсс.

— За что?

— За ваше рыцарство.

— Э-э?

— Я попросил бы немного уважения, сэр, — сказал Лоуэсс. — Кто, по-вашему, горбатился дни и ночи напролет, чтобы ваше имя было на устах у всех и каждого, чтобы даже при дворе только и разговаривали, что о вашей отваге?

— О... Вы хотите сказать... — Хэлу вспомнились слова короля.

— Я хочу сказать, что продвигал вас так, как будто нахожусь у вас на жалованье.

— Зачем? — Хэлом внезапно овладела подозрительность.

Лоуэсс развел руками, мягко улыбнувшись.

— Зачем? А что еще остается делать сказителю, можно сказать — голосу нации, как не помогать хорошим людям? Тем более если они этого заслужили?

Хэл бросил на него настороженный взгляд.

— Не уверен, что правильно вас понимаю.

— А вам и не надо, — весело сказал Лоуэсс. — Можете считать это эксцентричным хобби эксцентричного человека. А теперь идемте, а не то мы опоздаем к обеду. Некоторые придворные дамы весьма прозрачно мне намекнули, что я навсегда лишусь их милостей, если не предоставлю им возможности познакомиться с вами.

Особняк Тома Лоуэсса был обустроен с явным намерением рассказать его посетителям о бесчисленных странствиях Лоуэсса по неведомым странам и о его замечательных друзьях, как цивилизованных, так и диких, которых он в этих странствиях приобрел.

Свою цель он выполнял превосходно. Стены были увешаны полотнами, оружием, различными экзотическими диковинами. Кроме того, сразу становилось понятно, что в этом доме нет ни жены, ни какой-либо другой хозяйки, постоянно живущей здесь. Он просто-таки источал мужественность, весь отделанный кожей и темным деревом. На вкус Хэла, этой мужественности в нем было даже с избытком.

И обед у Лоуэсса тоже был чем-то из ряда вон выходящим. Многих блюд Хэл никогда в жизни не пробовал и слышал о них разве что от хвастливых вельмож. Из-под рук поваров Лоуэсса выходили кулинарные шедевры, а расторопные и незаметные слуги заботились о том, чтобы ни одна тарелка и ни один стакан не пустовали больше нескольких секунд.

Кроме того, среди присутствующих была некая леди Хири Карстерз, которой едва минуло семнадцать, но искорки, плясавшие в ее глазах, выдавали опытность, далеко не соответствующую возрасту. Она была стройной и высокой, почти не уступая в росте Хэлу, с небольшой грудью и темными волосами, завитыми и переброшенными на одно плечо.

Хэл так и не смог решить, были ли ее глаза фиолетовыми, зелеными или какого-то невиданного оттенка синего.

Она была очень живой, смешливой и способной заставить рассмеяться кого угодно. Похоже, она внимательно следила за новостями с фронта, а деяния Хэла ей были известны чуть ли не лучше, чем ему самому.

Хэл внезапно почувствовал себя неуклюжей куропаткой, преследуемой неутомимым ястребом. Но потом решительно подавил в себе это чувство, решив, что просто слишком долго находился в обществе почти исключительно мужчин, и страшно заскучал по Сэслик.

После застолья в огромном бальном зале начались танцы. Играл небольшой оркестрик. Хэл попытался уклониться, но Хири заявила, что она превосходная учительница, а «покоритель драконов наверняка в два счета освоит такой пустяк, как танцы».

Кэйлис не был в этом уверен, но все же умудрился ни разу не наступить ей на ногу и даже не споткнуться.

При воспоминании о людях, лежащих сейчас в грязи в окопах по ту сторону пролива, он ощутил укол совести, но потом посмеялся над самим собой. Они точно не стали бы на него обижаться, а если бы вдруг оказались на его месте, то уж явно ни на миг не побеспокоились бы о бедном одиноком всаднике.

Слуги разносили пунш, исключительно приятный на вкус, но очень крепкий, а в толпе веселящихся расхаживали маги, развлекая зрителей невероятными трюками.

Сделали перерыв, и Хэл каким-то образом очутился на балконе с камином, откуда открывался вид на Розен.

— И где же в этом лабиринте вы живете? — спросил он Хири.

— В данный момент здесь, с Томом.

— О! Так значит, он ваш любовник, или... — Хэл не закончил фразу.

— Нет, глупенький. Он просто друг семьи. Но владения моей семьи находятся на западном побережье, ну и на севере тоже. У меня здесь своя комнатка... на самом деле небольшие покои, как и еще у четырех-пяти друзей Тома. Все, что мы должны делать, это, как он выразился, отгонять от него волков одиночества, что на самом деле означает всего лишь смеяться над его шутками — а они, надо сказать, весьма и весьма забавные. И еще — время от времени притворяться, будто слышанную не раз историю слышишь впервые. — Она пожала плечами. — Так что можно считать, что плата за квартиру очень невысока.

Хири улыбнулась Хэлу, придвинувшись поближе.

— Кроме того, здесь у меня есть возможность познакомиться с настоящим героем, не то что все эти позеры с их медью и начищенной кожей.

Она придвинулась еще ближе, и Хэл внезапно ощутил острое желание поцеловать ее.

К счастью, в этот миг вновь заиграл оркестр, и он, отстранившись, взял девушку за руку.

— Пойдемте. Мы ведь еще не закончили танцевать, правда?

В глазах Хири мелькнуло разочарование, но через мгновение она уже снова улыбалась.

— Вы правы. Нужно жить настоящим, а что будет потом... — она не закончила.

Хэл, очень смущенный, горячо понадеялся, что дверь его спальни запирается изнутри. Или хотя бы ее.

Но замки не понадобились.

Всю ночь он проспал как убитый. Хэл не мог вспомнить, когда в последний раз спал так крепко. Разве что очень давно, в Паэстуме, на земле, когда дождь лил как из ведра и никаких полетов на завтрашнее утро не намечалось.