Вернуться из смерти (СИ)

  - К избе! - скомандовал Моррест, аккуратно и по касательной, как учили Олберт с Коленом, трогая шпорами конские бока. Отлично обученный рыцарский конь понял команду, шустро порысил назад; за предводителем двинулись остальные. И снова - привычный склон холма...

  - Ничего себе! - не удержался Олберт.

  Зрелище, представшее Морресту, напоминало полузабытые фильмы про войну. Ничего целого в овраге не осталось. Ободранные, будто подстриженные неряшливым садовником, кусты и деревья, испещрённые оспинами выбоин валуны, полуразрушенная взрывом, весело полыхающая изба: один из снарядов залпа, зажигательный, попал прямо в неё. На сей раз повалило все чучела, заботливо расставленные вокруг избы, некоторые практически разнесло в клочья. "Опорный пункт" с двумя десятками "солдат" был полностью уничтожен одним залпом.

  Дагоберт хотел снова отрапортовать по всей форме, но не выдержал, всё-таки сотнику едва сравнялось семнадцать лет, и превращаться перед лицом начальства в бесстрастную машину он ещё не умел. Юное, с едва пробившимися усиками, лицо озарила мальчишеская улыбка, и вместо казённо-чётких слов доклады у него вырвалось:

  - Ну, как? А? Как мы их?!

  Может, Моррест и отчитал бы нарушителя субординации, но - не сейчас. Во-первых, парень проделал то, что у него самого вряд ли получилось: за пару месяцев сделал из неграмотных юнцов неплохие расчёты, способные серьёзно усилить повстанческое войско. А во-вторых... Во-вторых, он вспомнил себя три года назад, такого же молодого, отчаянного и по-хорошему наивного. Ещё не отравленного трупным ядом политики в умирающей Империи. Ещё не увидевшего, как завоёванные на поле боя победы рассеиваются, словно утренний туман под солнцем. Вспомнились слова Торода о трупе Империи. Если бы старый рыцарь видел этих молодцов, он никогда бы не произнёс горьких слов...

  - Отлично, Дагоберт! С такими солдатами... С такими солдатами не видать Амори столицы, как своих ушей!

  - Служу Империи и Императору! - по привычке брякнул Дагоберт и сообразил, что сморозил глупость. Последней, кто мог хоть как-то претендовать на этот титул, была Эвинна, и где она теперь? А Кард... Это имя теперь произносили или с ненавистью, или с брезгливостью.

  Когда аврал первых дней ушёл в прошлое, ворох неотложных дел уже не грозил похоронить новых правителей великого города, появилось время допросить пленных придворных, им немало порассказали о правлении короля Карда.

  Осталось гадливое впечатление, будто наступил в дерьмо: вернувшись из-под Тольфара, бывший муж Эвинны привычно ударился в пьянство и разврат, пополам с расправами со всеми, кого подозревал в симпатиях к Эвинне, нелояльности и нелюбви к алкам с Амори. Сперва развлекался с рабынями, ибо на куртизанок в разграбленной алками казне денег не оставалось, понял, что это ему не по плечу. Перешёл на мальчиков, ударился во все тяжкие, и понеслось... Поговаривали, дошёл до скотоложества.

  Но если б только развратничал и пил по-сизому тот, кого ещё недавно пол-Сэрхирга считали полубогом, и на кого так надеялась Эвинна! А то ведь экс-Император открыл в себе и другую страсть. Ему очень понравилось пытать прямо в пиршественном зале, дабы вопли "смутьянов" улучшали пищеварение. Рубка голов, четвертование и сажание на кол неугодных казались Карду весьма увлекательным и поучительным для подданных зрелищем.

  Наверное, он жалел, что казнить можно только раз, а пытать мертвецов бесполезно. Но и эту проблему решили: сперва под нож пошли последние сторонники Эвинны, из тех, кто не догадался уйти в леса к повстанцам. Потом злоязыкие сплетники, готовые перемывать венценосным особам косточки даже с риском для жизни. Пришёл черёд вовсе случайных неудачников: столяра, убившего в пьяной драке солдата алкской роты, шлюхи, посмевшей отказаться обслуживать гвардейца в долг, шестилетнего ребёнка, в детской игре выбранного "императором". Гибли невоздержанные на язык пьянчуги, жертвы оговоров, порой - после пыток и угроз расправиться с семьёй - и самооговоров. Кровавая страсть Карда породила своего рода бизнес: под угрозой доноса вымогали деньги и имущество у купцов, доступ к телу - у красивых женщин, отказ от преследования уголовников - у солдат городской стражи. "Словом, мини-тридцать седьмой год, - думал Моррест. - Только Сталин уничтожал предателей и преступников, а здесь..."

  Жизнь столицы и куцего огрызка окрестных земель, что остался от Империи, стала адом. Город голодал - а во дворце каждый вечер были пьяные оргии и превращённые в спектакль пытки и казни. Солдаты месяцами не получали жалования - а любые попытки об этом заявить влекли расправу с заявившим и его родными.

  Зато алки вели себя, как в захваченном городе, их трогать строго-настрого запрещалось, что бы чужаки ни творили. Ради выплаты алкам "долгов", которые невесть откуда появились после отречения от престола, был введён новый налог.

  Неудивительно, что равнодушных к новоявленному королю в его владениях не осталось. Его или ненавидели, или презирали, как, наверное, никого из Харванидов. И, разумеется, такое "славное" царствование не могло продолжаться долго: если бы его не свергли повстанцы с Моррестом и Оггом во главе, нашлись бы другие. Например, Амори, или Ардан Балгрский, или ещё какой-нибудь высокородный отморозок. А может, перерос бы в стихийную революцию очередной голодный бунт: если бы Городской Совет не подсуетился, реквизировав хлеб у спекулянтов, многие бы не увидели весны. Впрочем, всё равно пришлось распределять еду по пайкам. И если б это была единственная проблема, грозящая новым властям смертью...

  - Нет, не Императору ты служишь, Дагоберт! - возразил Моррест. Похоже, настало время поработать политруком...

  - А кому же, сир коннетабль? - удивлённо спросил он.

  - У тебя ведь мать есть, так? И сестра? И жена, носящая ребёнка?

  Сотник смутился. Разумеется, Моррест не мог лично знать все четыре с лишним тысячи ополченцев, но уж сотников-то, да и пятидесятников тоже...

  - Так точно, Моррест-катэ, - всё-таки ответил он. - Но...

  - Им ты служишь! - перебил подчинённого Моррест. - Своим солдатам и их семьям. Согражданам своим. Народу сколенскому. Они все теперь - твой Император. Им и служи не за страх, а за совесть. Тогда и Боги не оставят тебя своей милостью. Понял?

  - Так точно, сир коннетабль! - уже громче отрапортовал юный сотник.

  - Все остальные - это вас тоже касается! - возвысил голос Моррест. - Вы видели, как простая крестьянка Эвинна отдала за Сколен жизнь, и как Кард, чистопородный Харванид, всех предал. А другой Харванид, Амори, вообще стал палачом сколенцев. Если Боги мудры и справедливы - разве не отвернутся Они от таких мразей?!

  Моррест хотел сказать что-то ещё, но его перебили. Причём самым наглым образом, будто он не один из правителей города, а пьяный горлопан в трактире.

  - Боги всегда будут на стороне Харванидов, безбожник! - раздалось из-за холма. - А тебе они готовят страшную кару, худшую, чем твоей полюбовнице, ведьме Эвинне! - раздался сиплый старческий голос откуда-то сбоку. - Я всё видел, отступники, вы готовитесь использовать демонов против короля-Харванида?! Не выйдет! Если вы Их вынудите, Боги сами спустятся с небес, чтобы вас покарать!

  - Это что такое? - грозно посмотрел Моррест на сотника. - Ты говорил, что расставил посты!

  - Моррест-катэ, никто не смеет задерживать жреца и поднимать на него руку!

  А вот это уже твой залёт, коннетабль, недовольно подумал Моррест. Должен был сообразить, что жрецы, в отличие от Харванидов, сохранили ореол святости и высокой касты. Они не пили день и ночь, не казнили невинных, не разбазаривали добро. Но тем они опаснее для бросивших вызов Харванидам. Когда-то в их сети чуть не попала Эвинна, а теперь на те же грабли наступают простодушные ополченцы. Готовая "пятая колонна", богатая, организованная, пользующаяся огромным авторитетом. При нужде способная выставить малочисленный, но отборный "спецназ" - Воинов Правды. И, самое обидное, совершенно неясно, как их обезвредить, не вызвав новую революцию.