Маг и кошка

— Кто же? — недоуменно вопросил Паньят.

Антоний посмотрел на Балкис и по ее глазам понял, о чем она думает.

— Кто бы это ни был, — возразил он, — он не мог сделать этого, думая про нас. Откуда ему было знать, что мы придем сюда?

— Хороший вопрос, — отозвалась Балкис, — и мне очень хотелось бы знать ответ на него. — Она повернула голову, взглянула на Паньята и сказала: — Пожалуй, сегодня нам не стоит тут задерживаться.

Питаниец устремил взгляд на север.

— Рассвет только брезжит, и до восхода солнца мы могли бы пройти еще с милю, но что, если мы не найдем, где укрыться от зноя?

— Тогда придется соорудить навес. Воткнем в песок палки, привяжем к ним плащи, — предложил Антоний. — И я так думаю, Балкис права. Я ни за что не смогу уснуть, зная, что поблизости — такое несметное множество гадов. Пойдемте.

Они продолжили путь по пустыне. Антоний был непривычно молчалив. Наконец Балкис не выдержала и спросила:

— О чем ты думаешь?

— А? — очнувшись от раздумий, откликнулся Антоний. — Да я тут… Просто думал, каковы змеи на вкус — если, конечно, и мясо у них не пропитано ядом.

Балкис улыбнулась.

— У нас нет времени это проверить, милый друг. Видишь, вон тот бархан повернут к северу. Там мы сможем укрыться в тени почти на весь день. Пойдем поставим навес.

Весь день их мучила жажда. К счастью, в самое жаркое время спутникам удалось поспать, но в сумерках они проснулись, и у всех во рту пересохло. Балкис и Антоний выпили по два глотка воды, а потом девушка спросила у Паньята:

— Далеко ли до следующего оазиса?

— Ох, — с тоской отозвался питаниец, — боюсь — три дня пути.

— Три дня! — вскрикнула Балкис, у которой от жажды уже потрескались губы. — Как же нам продержаться так долго?

— Придется очень бережно расходовать воду, — мрачно проговорил Антоний. — По глотку в час.

Но и об этих жалких глотках Балкис пришлось напоминать Антонию. По ночам она несколько раз замечала, что он только делает вид, будто пьет.

— Я потерплю, как и ты, — отчитала она юношу. — Не береги воду ради меня! Если встретится опасность, мы оба должны быть готовы отразить ее!

Антоний смирился и выпил свой глоток воды. Миновало три ночи, но они так и не вышли к оазису.

— Я уверен, мы все время шли правильно! — в отчаянии воскликнул Паньят.

— Значит, мы обязательно выйдем к оазису, — решительно проговорила Балкис и положила руку на плечо юноши. — Не бойся, друг. Просто из-за жажды мы идем медленнее, вот и все.

Воды у них было так мало, что Балкис и Антоний не решились есть солонину, а сухари почти закончились. Вечером в ловушки не поймалось ни одной рыбины.

— Наверное, даже песчаные рыбы не забираются так далеко от воды, — вздохнул Антоний.

— Дело не в этом, — грустно покачал головой Паньят. — А всего лишь в том, что эти существа обитают ближе к краю пустыни. Мы же ушли далеко оттуда.

— Теперь уж до оазиса наверняка недалеко, — сказала Балкис. В ту ночь они отправились в путь голодные.

Около полуночи были выпиты последние глотки воды. Антоний со стоном перевернул свой бурдюк, поймал на ладонь жалкие капельки и слизнул их.

Когда через час они остановились, чтобы передохнуть, Паньят достал одно из трех яблок, понюхал его и со вздохом передал спутникам.

— Возьмите, поешьте, — сказал он. — Все-таки в яблоке есть влага, и оно питательно — поможет вам пройти еще милю.

Антоний уставился на яблоко, судорожно сглотнул слюнки и, покачав головой, ответил:

— Спасибо тебе, добрый друг Паньят, но я не могу взять это яблоко. Тебе его аромат будет нужен еще долго.

— Я тоже не могу взять его, — сказала Балкис, не отрывая глаз от соблазнительного плода. — Твое здоровье и жизнь для нас гораздо важнее еды. Без тебя мы окончательно заблудимся посреди этой пустыни.

Паньят расстроился, но все же с явным облегчением убрал яблоко в карман.

— Придется идти еще одну ночь до следующего оазиса, — предупредил он. — Я потерял счет времени. Не могу понять, как быстро мы идем.

Еще бы! Ведь они еле передвигали ногами. Балкис казалось, будто она одолевает крутой подъем — а они шли по ровному песку. Антоний тяжело налегал на посох. Его загорелое лицо осунулось и побледнело. Они шли и шли вперед, забыв о том, куда идут и зачем, и думали только о том, что нужно поднимать и опускать ноги, и следовать за Паньятом. А тот шел ровно, расправив плечи, и только время от времени нюхал яблоко. Но вскоре и он начал проявлять признаки усталости, стал припадать на посох. Было заметно, что он чувствует себя виноватым, хотя его спутники и уверяли его, что ему не в чем себя винить.

Но хотя Паньят и предупредил Балкис и Антония о том, что им, вероятно, и пятую ночь придется провести в дороге, на рассвете они увидели на горизонте стройные силуэты пальм.

Антоний с радостным криком, прихрамывая, бросился вперед, но Балкис догнала его и схватила за руку:

— Не беги! Еще рано, устанешь!

Они обнялись и минуту простояли, тяжело дыша. Паньят обернулся и сказал:

— Она права. До пальм еще миля, не меньше.

Но его глаза весело сверкали, он явно был несказанно рад.

Трое странников побрели дальше. Глотки у них страшно пересохли, но все же они успели доплестись до пальм, и только тут Антоний не удержался на ногах и рухнул на песок. Балкис опустилась на колени, чтобы помочь ему подняться, но подбежал Паньят и принес воды в ладонях.

— Выпей скорее, — сказал он, — пока вода не вытекла!

Балкис благодарно попила, но последний глоток задержала во рту и, собравшись с духом, прижалась губами к губам Антония. Его губы были плотно сжаты, и девушке пришлось раздвинуть их языком. Немного воды попало на зубы Антония. Он выгнул спину, но губы его наконец разжались, и вода стекла ему в рот. Юноша облизнул губы девушки, чтобы собрать последние капельки, замер на мгновение, а потом поцеловал Балкис по-настоящему.

Через минуту она запрокинула голову, чтобы отдышаться, и рассмеялась.

— Как жаль, — прошептала она, — что так устала и так хочу пить и потому не могу порадоваться поцелую, как следовало бы!

— А я могу, — промолвил Антоний и посмотрел ей в глаза, вложив во взгляд всю свою любовь. — О ангел милосердия, дарующий воду посреди пустыни!