Ряд случайных чисел [СИ]

Васкер принял спящую Тию на руки, поднялся на крыльцо и обернулся — попрощаться и еще раз поблагодарить. Улица была пуста, только кусты качнулись под неожиданным порывом сильного ветра. Ри действительно хотел домой, а путь предстоял неблизкий.

Васкер пожал плечами, отнес сестренку в ее спальню на втором этаже, уложил на кровать. Снял с нее сандалики — странно, ноги очень чистые. Слишком чистые. Попытался разбудить Тию — бесполезно. Она что-то забормотала и заворочалась, поджимая ноги, но не проснулась. А, и фиг с ней, махнул рукой Васкер. Стянул юбочку через низ, потом и из блузки-размахайки вытряхнул — Тия спала. Он прикрыл ее одеялом, оставил внизу в гостиной на столе записку «Она нашлась!!! Я сплю, не будите.» и пошел в их с братцем Коном спальню. Утро было совсем раннее, вполне можно поспать еще часа три-четыре, а то от ночи в кресле все кости болят! Он рухнул в кровать и заснул — как выключился.

Проснулся он уже во второй половине дня, спустился в кухню. Кона не было видно, умотал уже куда-то. Отец, маясь с похмелья, пил пиво, сидя в углу, и только вяло кивнул ему головой. Зато мать встретила, как героя. Усадила, мгновенно подставила тарелку с каким-то мясом.

— Васе, сынок, какой ты молодец! Как же ты ее нашел?

— Да не, мам, это не я, — честно отказался Васкер. — Ее рано утром какой-то райн принес. Она у него в саду на клумбе спала. Он поливать начал — и нашел. А мы вчера с Коном всех в округе спрашивали — не видел ли кто ее, и адрес давали — вот он ее и принес. Как она-то?

— Спит, — вздохнула мать. — Я все время бегаю, заглядываю — спит. Жара нет, я проверяла. И спит спокойно так… Но не просыпается… — она вдруг всхлипнула.

— Мать, уймись! Тебе б только реветь! — поморщился отец. — Я ж сказал — допью — схожу за магом. Ей за полчаса хуже не станет, а у меня башка трещит — аж тошнит! Сдохну ж на улице — жара-то какая!

— А потому что не надо было вчера… — сразу вызверилась мать. Оу! Дальше Васкер слушать не стал, спасибо, сыт этими сценами по горло. Сейчас мать, как всегда, начнет упрекать отца, тот ответит, слово за слово — и начнется очередной скандал. Он торопливо сунул в рот последний кусок и пулей вылетел из кухни, невнятно вякнув «Спасибо, мамочка!». Зайти, что ли, посмотреть на девчонку?

Он поднимался по лестнице, сопровождаемый отголосками словесной баталии, потом наступила тишина и хлопнула входная дверь — отец ушел. Васкер осторожно заглянул в комнату и еле сдержал возглас. Тия сидела в кровати и сонно моргала, потягиваясь.

— Ой, Вака, привет! — расплылась она в улыбке. — Ты чего это?

— Я — чего это? — возмутился Васкер, заходя в комнату. — Ты что вчера устроила? Разве можно так?

— А чего я вчера устроила? — растерялась Тия. — Ничего я не строила… Поела и спать легла… Ты чего?

— Шутишь? Вообще ничего не помнишь, что ли? — Вакер плюхнулся к сестре на кровать. — Тебя вчера, с обеда начиная, с магом искали — тебя не было нигде! А маг сказал, ты с гамака — фьють, того — испарилась! Улетела вообще — следов он не нашел! У мамки знаешь, какая истерика была? А батя надрался в лоск — горе заливал! А утром тебя мужик какой-то притаранил — сказал, ты на клумбе у него спала! И так и спала до сих пор — обед скоро! А мамка опять вот-вот реветь начнет, что ты не просыпаешься, и с батей полаялась, он за магом пошел — тебя разбудить чтобы.

Тия смотрела на брата в полном недоумении. Он не врал — откуда-то она точно это знала. Но как такое может быть?

— Вака! — она взяла брата за руку, и — Ой! — сразу отдернула ее. Брат бился током, как железо в грозу. Не очень сильно, но вполне ощутимо.

— Ты чего? — удивился брат, и сам взял ее за руку.

— Ай, ай, пусти! — вырывала руку Тия. По руке, один за другим, пробивали разряды. Не больно, но очень неприятно и страшно. Тию заколотило. — Ну, пусти, пожалуйста! — расплакалась она. — Ты током бьешься-а! Пусти-и!

— Оп-па! — Васкер растерянно смотрел на хнычущую сестру. Руку он отпустил, девочка сразу прижала ее к груди.

— О, проснулась! — в спальню влетел Кон. — И уже ревет! А мы вчера та-ак все напугались — знаешь как? И все тебя искали — и с магом, и мы с Вакой! А сосед этот — знаешь какой? Во! — он изобразил руками что-то, размером со шкаф. — Нет, во-о-о! А я его ка-ак взял! — он показал, как брал воображаемого оппонента за грудки, — И говорю — где, говорю, моя сестра, говорю? А ну, отвечай, говорю!

— Ф-фу-у! — сестра сморщилась, позеленела, зажала нос двумя пальцами, и замахала перед собой свободной рукой.

— Ты чего? — опешил Кон.

— Да врешь же ты! — всхлипнула Тия. — И воняет от тебя!

— Чего-о? — обиделся Кон, — Воняет? Я тебе сейчас покажу — воняет! Сама где-то…

— Стоп! — остановил его Васкер. — Позови маму. Быстро! Бегом! — младший засопел, но спорить не решился и вышел. Васкер тревожно и внимательно смотрел на всхлипывающую сестру. Происходило что-то нехорошее и непонятное, девочка явно не притворялась, выглядела растерянной и несчастной. Да и не врала она никогда. Это было, пожалуй, единственным качеством, за которое Васкер ее готов был терпеть при всей ее липучести и несносности. — Ты ведь… не придумываешь? — осторожно спросил он. Тия, всхлипывая, помотала головой. — Я бьюсь током, а Кон воняет?

— Когда врет, — кивнула Тия. — Что это, Вака? Я… заболела, да?

Тия была в ужасе. Один брат явственно вонял свежими фекалиями, другой, ее любимый Вака, бился током, она даже за руку его взять не могла. А с приходом мамы стало еще хуже. Примчавшись снизу, как ураган, не слушая того, что пытался сказать ей Васкер, она набросилась на дочь с объятиями и поцелуями, что-то несвязно восклицая… Она оказалась липкой, как пластырь и жгучей, как крапива. Тия ревела в голос, отцепляя от себя мамины ласковые руки и выворачиваясь из ее жгучих объятий. Мать тоже разрыдалась от обиды и страха за дочь.

— Что с тобой сделали, деточка? Скажи маме, не бойся! Мы их накажем! Ну что с тобой?

— Да не знаю я, мам! — всхлипывала Тия, затравленно забившись в угол кровати и держа перед собой подушку, как слабую защиту от новых неприятностей. — Просто руками меня не трогай, пожалуйста! Не надо меня… руками…

Именно этот момент и застал вернувшийся отец. Ничего не поняв, раздраженный напрасным, по его мнению, вызовом мага — он же говорил, сама проснется! — он схватил противную девчонку за плечи и хорошенько тряхнул.

— Что ж ты над матерью-то издеваешься?

Это было хуже всего, что Тия испытала до сих пор. Как будто ее с головой погрузили в помои. Вонь тухлятины была невыносима. Девочка потеряла сознание, обвиснув в руках отца сломанной куклой. Хорошо еще, что маг пришел вместе с отцом. Задав Васкеру, как единственному вменяемому из присутствующих, пару вопросов, он сразу определил пробуждение Дара Видящей. Разговор с Университетом занял буквально пару минут, а через полтора часа ее туда уже и забрали. Больше она дома не бывала никогда, даже на каникулах. Впрочем, как и все Видящие. Такова уж была их судьба — обладающих Даром Жнеца Видеть Истину. И это было не так уж плохо. До 300-летней войны, до развития магии, как науки, таких, как она, считали сумасшедшими, и дни свои они заканчивали в приютах для безумных, тихо сходя с ума уже по-настоящему. Дар был коварен и опасен для самой носительницы даже и теперь, в дни расцвета магии. Он мог тихо спать десятилетиями — и вдруг проснуться. Чем старше оказывалась одаренная — тем печальнее были последствия. Владели Даром только женщины, к тридцати годам — уже жены, матери. Распадались семьи, ломались судьбы. Дар Видения был изрядной редкостью, все обнаруженные Видящие тут же объявлялись собственностью Короны, приводились к присяге, независимо от возраста, и подчинялись уже только самому Королю-Судье, без посредников. Да, почетно, да, престижно, и… все. Должность судебного эксперта при магистрате, как последней инстанции в судебных спорах, не была особо денежной, зато была неимоверно скучной. Плюс вынужденное одиночество. Весьма сложно общаться с человеком — или нечеловеком, — когда доподлинно знаешь, что он из себя представляет. Неудивительно, что многие пытались скрывать свой Дар, пробудившийся в уже солидном возрасте — а заканчивалось это в большинстве случаев плохо. Одаренных, но неспособных контролировать свой Дар, женщин начинали считать странными все окружающие. Очень трудно оставаться в своем уме, когда все вокруг считают тебя ненормальной. Все это объяснили и рассказали Тие в первый же час по прибытии в Университет, ибо знание — лучший лекарь от домыслов и неуверенности в себе. Надо признаться, для девочки действительно оказалось некоторым облегчением узнать, что она не больна и не сошла с ума, но резкий и неожиданный разрыв с семьей все же оставил в ее душе глубокую рану и нежелание принимать собственные способности. «Заберите обратно, я не просила!» Но это была не болезнь, и лекарства от Дара не было. Были только некоторые приемы контроля — но им надо было еще обучиться — и правила Видящих для общения с другими существами. И перчатки. Это было первым, что Тия получила, едва переступив порог Университета. Перчатки можно было снимать, оставшись в одиночестве, или в обществе существа, не вызывающего у Видящей неприятных ощущений. Но, как показывал опыт, вероятность обнаружить такое существо была исчезающе мала. Не похож был внутренний мир окружающих на кущи Перворожденных, не похож. И существ, белых и пушистых внутренне, а не внешне, почему-то в обозримом пространстве не наблюдалось. Увы.