Венец Бога Справедливости. часть 3. Война двух начал (СИ)

Все беды слишком ощутимы!..

Бессменны распри разных кланов

В войне кровавой за престол,

И меркнет радости посол

В пучине всяческих обманов.

Как волки меж собой грызутся,

Стремясь урвать себе кусок,

Ныряя в бездну мерзких склок -

Там хочет каждый искупнуться.

О, что же сталось, Каримэна,

С тобой, о, родина моя?

И где же гордость, честь твоя?

Им все, что есть - одно - измена.

II. Народ боится слово молвить

в обоих случаях молчит,

но под своим гербом построить

себе свободу обустроить,

из них там каждый норовит.

Настала ночь - и тьмы владенья,

но разошлись вдруг облака.

Луна, даря благословенье,

явилась - света вдохновенье -

чтоб путь устлать для седока.

Никто не слышал тени звука,

никто не видел никого,

так, конь ступал почти без звука,

и волшебство тому порукой,

то слово всадника его.

В твое благое возвращенье

никто не верил из врагов,

погрязших в распрях и сраженьях,

но отвергал народ крушенье

надежд своих и лучших снов.

Пришла пора сменить расцветки

у трона знамени царя,

но те достичь хотят отметки,

кого и вайлисковы ветки

должны отвергнуть от себя!

Народ мечтает о драконе,

сребристом в круге алых лент,

пока ж страна в багряном тоне,

застыв в оттенках боли, стоне,

но будет благостный рассвет!

Полки стояли под столицей,

князей Заварзиных, чтоб трон

отнять у временной царицы,

скрипят орудий грозных спицы,

чтоб нанести стенам урон.

Вот впереди уж ров, ворота,

улыбкой встретил их король,

коню шепнув на ухо что-то,

он перенесся за высоты -

и тихо вновь пошел гнедой.

Остановился за кустами

и дальше царь пошел один,

неспешно, тихими шагами,

не замечаемый огнями,

неся в руке своей кларин.

Меж тем царица Маргарита,

уж распустив военсовет,

сидела долюшкой убита:

в раскладе дел ей быть разбитой,

и устоять - надежды нет!

Сначала ей служанки пели,

но не смогли её развлечь,

потом играли на свирели -

прогнала: разом надоели.

Решив, что лучше всё же лечь,

царица встала, было, с трона,

спустилась вниз и вдруг пред ней...

Кого должна увить корона?

Не в силах скрыть царица стона:

из всех врагов он был сильней,

и, преклонив пред ним колени,

она сняла с главы венец,

и, взяв его, без грусти тени,

не продержав и двух мгновений,

на золотой сложил ларец.

- Венец вручать царю народу,

или царице, всё равно,

мы отстоим его свободу,

и будет кто ему в угоду,

тот и властитель для него.

- О, господин! В осаде город,

и нам не выстоять и дня,

уже Каримы точит голод,

и сил неравенство как солод

съедает горечью, о, я...

- Я знаю, знаю, Маргарита,

но нам отчаянье - не друг,

и будем завтра ль мы разбиты,

венцом победным ли увиты -

решать сейчас - не там, не вдруг.

Должно призвать народ к восстанью,

сначала в городе, потом,

благодаря тому старанью,

что я предпринял, уповаю:

главы не склоним пред врагом.

- У нас друзья есть за стенами?

- Надеюсь, да. Не только там,

нам нужно, чтобы нам друзьями

назавтра стали горожане -

и мы дадим отпор врагам!

- Но как поймут они, что ныне

их ты возглавишь?

- Мой кларин

им командира скажет имя,

как говорил о том доныне,

когда несли мой паланкин.

Так ты со мною Маргарита?

- Я в твоей власти, мой король!

- Король?! Смешной закон Давида

не потерял былого вида!

Зачем мне трон такой ценой?

- Но ты добился его дважды,

и по закону, просто так,

и по делам твоим...

- Однажды -

иль преступления не важны -

я помогал посеять мрак.

И я смогу им улыбаться?

И называть себя царем?!

О, никогда! Но может, статься,

не зря решил я им поддаться,

придти сюда, о, может, в том

возможность свята искупленья.

И все ж я шел, чтобы помочь.

Наверняка, в таком решеньи

увидят к трону устремленье,

но это ложь! Сомненья прочь!

Уже узнала Каримэна,

кто хочет власти для себя,

узнает завтра, что не сцена,

где в танце сменятся знамена,

моя страна есть для меня!

Лучи окрасили неясно

часть небосклона, город спал.

"Тревожно всё вокруг, опасно",

- всем говорило беспристрастно,

но звук в Каримах прозвучал.

Знакомый звук его кларина,

с волненьем стражник у ворот

призыв услышал господина.

Но город вспомнил без Давида,

кто заступился за народ.

Дворцовой площади пространства

все заполнялись с быстротой,

подобной с чарами коварства,

но здесь без тени злого танца,

с особой дружбы красотой.

- Мои сограждане, поверьте,

я против, как и вы, борьбы.

За это многие в ответе,

но мы в ином увидеть свете,

свою страну, наш дом должны.

Драконы - эльфов змии, верно,

коль позабыли разум, речь!

Не надо спрашивать - всё скверно,

и так то будет неизменно,

пока не сможем всё пресечь!

Зачем идти под чьим-то флагом,

делиться: ты, они и мы,

когда идти под общим стягом

единой мысли, целым станом,

за Каримэну мы должны!

Оставьте распри и раздоры,

немедля, тотчас, здесь, сейчас,

не возводите снова горы,

оставьте, бросьте ваши споры,

то Каримэна просит нас!

Его слова как камень в воду,

упав, рождает вдаль круги,

неслись над площадью, к народу.

Князьям Заварзиным в угоду

в то утро встали три дуги,

но где ж четвертая, чтоб город

опять сковал надежный круг?

Уж у ворот тех копий долог

конец встречал осады коло,

князьям ли ждать того от слуг?

Влекомы гордостью задетой,

негодованием горя,

отмстить предателям ответом,

раз дорожить не честь обетом,

но вдруг... подарок, и врата...

Подарок, точно ль? Расступились

солдаты, пропустив народ.

Князья вначале улыбнулись,

но очень скоро ужаснулись,

тому, что их в раскладе ждет.

Они бежали, оба брата,

остатки гордости стерев,

уже читая: нет возврата

без покаянья, и расплата

ждет тех, кто взял войны напев.

Подобно молниям летели

известья эти по стране,

подобно яростной метели

сметал он тех, что не хотели

давать пути такой волне.

Ш Противостояние с Долиной Времен Года

Поют Долине сладких песен

широкий веер. Ах, чудесен,

прекрасен тайный мир Долины,

где сосны, ели - исполины,

мороз свирепей, чем на пиках,

и тускнет жизнь средь жгучих бликов.

Но стоит сделать шаг, и только,

и ты увидишь в чащах столько

животных: их весна пленила,

и слуг в них верных получила.

Любовь. Любовь туманит разум -

никто не борется с соблазном,

и только вверх, к вершинам новым!

Их вверх по пикам бы суровым!

Прошу простить мне эту резкость,

но широка их дел известность,

и все поймут меня: Долина

рубеж однажды преступила.

Король пришел спасти драконов,

их жизнь он соткал из законов,

чтоб справедливости устои

не попирались в скверном слове,

и не могла бы прихоть чья-то

ломать судьбу и жизнь драконов,

и не должно быть то законом!

Он очертил страны границы,

открыв дороги из столицы.

Он очертил двенадцать княжеств

за место сотен прежних. Важны