Драконья тень

Но он остановился. Со щелчком открылся люк и появился Джон, держа лук руками, покрытыми кровью от шипов Нимра. Он натянул тетиву, но помедлил – от изнеможения, подумала Дженни.

А Роклис не медлила. Никогда не медлила.

Ее стрела ударила Джона в грудь, толчок выбросил его из люка Ежа. Он неловко схватился за острия позади себя, пытаясь опуститься целым и невредимым. Дженни видела кровь, видела отблеск огня в его очках.

Потом он упал. С воплем ярости люди, что бежали за Ежом, нахлынули кругом, прорезая и прорубая путь среди охраны Роклис.

Сентуивир развернулся и исчез.

Схватите его! – закричала Дженни. За ним! Остановите его! У него драгоценности-тюрьмы!

Но остальные драконы – Ирсгендл, Нимр и молодая переливчатая драконица

– сделали круг и вернулись к попыткам прижать к земле Энисмирдала и Хаггинаршилдима; Дженни подумала, что в сознании ей послышался голос, говоривший что-то о Времени. Время. Следуй за ними и рассчитай время.

Самоцветы-тюрьмы, талисманы! Фолкатор все еще может их использовать!

И Ян, и Блайед, и все остальные маги – и она сама – все еще были пленниками.

Но вслед метнулся Моркелеб, покидая сражение в ночи.

Мы не можем дать ему уйти! Интересно, сколько времени Ян сможет поддерживать связь между своей плененной сущностью и телом? Может ли его демон овладеть им снова до того, как сам будет пойман в ловушку, как уже поймали Амайона? Может ли другой демон занять его место?

Хватит ли ему силы, чтобы спасти жизнь своего отца?

Джон, падающий со стрелой в сердце…

Она отбросила эту мысль прочь.

Демоны не получили бы тела Джона – лорд Эктор наверняка позаботится, чтобы его сожгли прежде, чем оно попадет в услужение демонам – но его разум, его сознание осталось бы в зазеркалье навсегда – добычей мстительной Королевы Демонов.

Хотя, конечно, (ей показалось, что она слышала, как произнес это Амайон), конечно, она и сама могла бы его спасти, если б повернула назад.

Сентуивир несся в ночи, а Моркелеб и Дженни – за ним по пятам. Они прошли над лесами Импертенга и над эбеновым изгибом Уайлдспэ; прошли над смутно видимыми землями Хита и Маглошелдона и фермами Белмари. Море, подумала Дженни. Они направляются к морю. К Вратам Ада, что лежат у подножия острова Сомантус. Она была в ужасе и отчаянии, и тут ощутила чуждое сознание Сквидслейера и остальных магов глубин, что поднялись из этой лазурно-черной бездны.

Серебряная кромка на черных волнах и скалах. Сентуивир, бросившийся в воду, на мгновение просияв голубизной и золотом. Потом он пропал, почти сразу с неба невидимой молнией спикировал Моркелеб – и холодный живой удар моря.

В воздухе ее окутали заклинания магов-китов. Она увидела Сентуивира, его ровно сложенные крылья и лапы, и огромного морского змея, что метнулся туда, когда он упал.

Обезумев от ужаса, Дженни увидела Врата, зеленую мерцающую пропасть среди скал; увидела себя, заточенную в драгоценном талисмане. Всех их – Яна, Блайеда, Изулт…И где-то в глубинах ее сознания возник смутно уловимый кошмар этого лишенного света водного Ада, той твари, что остальные демоны называли Адромелечем, жуткой немой тьмы в его сердце…

Дженни ощутила присутствие магов-китов, но боялась потянуться к их магии, чтобы их тоже не захватили. Безобразные и оттвратительные зеленые твари плавали в воде или вытягивались из трещин в скалах: бесконечно длинные усы морских водорослей, что заканчивались щупальцами, рыбы со светящимися ртами и искривленными рудиментарными крыльями. Они кишели вокруг Моркелеба, кусая его и набрасываясь на плечи и руки Дженни.

Среди скал, сотней ярдов выше Врат Моркелеб обогнал Сентуивира, отрезая от тошнотворного зарева позади.

Голубой с золотом дракон изрыгнул огонь – не кислоту настоящего дракона, а огонь демона, что охватил ведьму и дракона обжигающей тучей. Моркелеб качнулся назад, потом напал снова, хлеща и кусая – он был подвижнее, чем более крупный дракон, и легче мог скользить среди впадин и ущелий. Из самых глубоких рытвин вблизи от Врат поднялись бесформенные рыбы, но маги-киты и дельфины создали вокруг борющихся драконов защитное кольцо, отгоняя этих опасных чудовищ прочь.

Дженни выстрелила из арбалета Сентуивиру в грудь и шею, но пузырьки от ударов по воде мешали ей прицелиться, а сама вода замедляла стрелу. Наконец она стряхнула с ног ремень и с гарпуном в руке и пращой за спиной рванулась через черное пространство к дракону и демону, оседлавшему мага.

Карадок увидел ее приближение. Она ощутила обжигающую мощь заклинаний, что три ночи вытягивали ее силу. Его рубашка была порвана, берета не было; серебряная фляга плавала перед ним на ленте, а седые волосы вздымались подобно водорослям в бурлящей воде. Его глаза широко открылись, в них не было ничего, кроме зеленоватого огня. Его рот открылся, и как дракон, он выдохнул огонь, превративший воду вокруг нее в обжигающий поток.

Наваждения, боль, смерть, подобные наваждениям ее сновидений. Демон Фолкатор проник в нее и руками с силой выдирал корни и клочья ее магии, но она позволила ей уйти, и драконьей, и человеческой, доверясь только заклинаниям магов-китов. С порочной мудростью демона он ухватился за ее сны, древние желания и страхи, но и от этого она тоже избавилась, дав им уйти. В ее разуме не было ничего, и только прозрачная белизна – в сердце, когда она со всей силы вонзила гарпун в тело Карадока, пришпилив его к скалам, у которых Моркелеб держал Сентуивира. Потом, пока Карадок метался и дергался на гарпуне, а изо рта лилась кровь, она как рыба, развернулась в воде и запустила руки в волнистое многоцветное великолепие гривы Сентуивира.

Когда она выдернула хрустальный шип, демон позади нее метнул молнию, силу, отшвырнувшую ее тело на скалы, вырывая дыхание из легких. Ей завладел холод, жар и холод одновременно, а потом опустилась тьма, что, казалось, тянулась до первозданного хаоса, существующего под этим миром.

Глава25

Она пришла в себя под звуки океана. Она лежала на кровати из чего-то мягкого и влажного, пахнущего рыбой; в глазах отражалось утреннее солнце.

С тобой все в порядке, Дженни?

В порядке? – спросил один из других голосов в ее сознании. В порядке?

Она привстала, и что-то скатилось с ее груди и улеглось на ту штуку, на которой она лежала – морские водоросли, как она заметила. Когда она потянулась к ним, то заметила, что ее руки сморщились и лоснятся, покраснев от следов ожогов. Хотя сама боль и сдерживалась заклинаниями исцеления и успокоения, она знала об этом, словно сами кости ее были выжжены раскаленным докрасна прутом.

Везде, где ее кожу не скрывали клочья сгоревшей одежды, она была такой же морщинистой и жесткой от рубцов.

Ее волосы исчезли.

Как и ее магия.

Моркелеб снова спросил, С тобой все в порядке?

Она едва смогла заставить негнущиеся пальцы открыть затычку серебряной фляги, которую все еще сжимала ее рука. Оттуда она вылила на ладонь семь драгоценностей: два рубина, топаз, который явно вытащили из оправы, сапфир и перидот с трещиной. Словно во сне она вложила перидот в рот и ощутила, как ее сущность снова просочилась сквозь трещину в тело. Ее боль тотчас же усилилась, так что она сложилась пополам, задыхаясь. Ее руки дрожали, когда она выплюнула камень и бросила его в море.

Она сказала, Все в порядке. И заплакала.

Повсюду вокруг нее на скалах сидели драконы, сами похожие на крылатые драгоценности, великолепные в свете утреннего солнца. Воздух был наполнен их музыкой, музыкой, что молчала на протяжении того времени, что Дженни видела их в лагере Роклис, на протяжении битвы. Она шепталась в воздухе подобно морскому бризу или соленому аромату океана. Семь драконов, и некое мерцание над океаном, сгусток дымчатого мрака в воздухе, который был Моркелебом, осознала Дженни.

Нимр нагнул лазоревую голову. Слезы/страдание/свойство людей?

И Моркелеб сформировал мысль, серебряный кристалл потери, неизбежности и необратимой поступи времени – Дженни видела, что Нимр этого не понял. И Мореклеб терпеливо объяснил Свойство людей.