Семь горных воронов

Красный покосился на Кулена, и тот улыбнулся ему краем рта. «Фоморы любят золото», — вспомнил Ворон. Но он не думал, что в буквальном смысле: обе лодки словно были посыпаны волшебной пыльцой: так сияли на солнце драгоценные камни, золото и серебро.

Каждый из гребцов буквально увешал себя тяжелыми золотыми браслетами, серьгами, гривнами, ожерельями, цепями. Золото блестело на кольчугах, и даже носы лодок, высоко поднимающиеся из воды, были окованы золотом.

— Небеса всеблагие, да у них кольчуги позолочены! — пробормотал Красный.

На угрюмых лицах лордов Приморья отражалось такое же изумление: золотая кольчуга? Зачем? Бессмысленный перевод драгоценного металла и полная бесполезность в бою.

А потом сердце Красного пропустило несколько ударов. Лодки были уже совсем близко, и Красный смог рассмотреть гребцов и тех, кто сидел в центре. И не поверил своим глазам.

Двое. Эти двое…

Красный не сразу понял, что перестал дышать. Как в детстве, когда по вечерам слушал страшные сказки старой Мэнн, которые няня рассказывала братьям на кухне.

Справа сидел молодой мужчина, чьи длинные, почти такие же золотые, как его кольчуга, волосы спадали ниже пояса. Он был красивым, словно девушка. Даже отсюда Ворон видел, какие у него длинные и пушистые ресницы, яркие синие глаза и белые зубы. Златовласый полубог смеялся и махал рукой. А рядом с ним сидела женщина, и чем больше Красный на нее смотрел, тем меньше верил в то, что не спит и не видит чудесный сон.

Она очень походила на спутника, но была еще краше. Волосы тоже спускались ниже пояса, но были совсем светлыми: не густой золотой свет, а холодный, чистый, сияющий оттенок. Женщина тоже смеялась и махала встречавшим. На ней были позолоченная кольчуга, мужское платье и высокие кожаные сапожки, расшитые серебром.

— Я ослеп, — прошептал Красный себе под нос.

Первая лодка ударилась о причал, полетели на берег концы. Красный первым очутился у сходен, чтобы помочь женщине. Но она легко, словно птица, взбежала вверх по шатким мосткам и широко улыбнулась:

— Король Кулен, мой привет! Я Айфе, а это мой брат Немед. Мы прибыли по твоему зову.

— Я — лорд Красный Ворон. Король Кулен стоит рядом.

— Да? — Айфе мазнула взглядом по лицу Красного и повернулась к королю. — Мы прибыли!

— Да-да, так торопились, что чуть штаны не растеряли! — весело крикнул Немед, взбегая по сходням так же ловко, как его сестра. — Ты прислал нам волшебное слово «золото», и вот мы тут как тут.

Немед, который оказался на полголовы выше Красного, сгреб Кулена в охапку и прижал к своей груди. А потом звонко поцеловал в губы.

— Я крайне рад, крайне рад, что вы ответили на мое приглашение, — засуетился Кулен. — Пойдемте во дворец, там готов пир. О делах поговорим после.

Все фоморы выгрузились из лодок. Они были рослыми, но сутулились и ходили, широко расставляя ноги, той походкой моряков, которая выдает привычку к долгим плаваниям. Правда, Айфе не портила даже эта походка. Она сияла, словно солнце, к лучам которого тянулось все вокруг.

Они шли рядом по широкой дороге во дворец: Кулен, Красный Ворон, Немед и Айфе. Красный заметил, как улыбающиеся Немед и Айфе поглядывают по сторонам, отмечая стражников с арбалетами и мечами, которых Кулен расставил в качестве почетной стражи. Брат и сестра весело переглянулись.

— Это почетная стража.

Кулен сделал ударение на слове «почетная».

— О, еще бы! — рассмеялся Немед. — Очень почетно!

Айфе фыркнула и сунула ему кулаком под ребра. Немед пихнул ее плечом. Красный подумал, что ведут они себя довольно легкомысленно для тех, кого в любую минуту могут расстрелять из арбалетов.

Во дворце лорды расположились за одним длинным столом, фоморы — за вторым, а правители сели за небольшой стол, поставленный поперек двух других. Несмотря на зиму, Кулен устроил настоящее пиршество с переменами блюд и изобилием дорогих сортовых вин.

— Пируйте, словно в доме своего лучшего друга, — громко поднял тост Кулен, обращаясь к двойняшкам и ко всем фоморам сразу.

Те ответили одобрительным гулом.

Красный рассматривал пиратов, удивляясь про себя, что даже самый неказистый из них имел много драгоценных украшений. Под конец его взгляд остановился на толстой золотой цепи, висевшей на шее Айфе. К цепи крепились три массивные подвески: фигурки чудовищ, усыпанные рубинами и изумрудами. Айфе заметила его интерес и прищурила зеленые, словно еще два больших изумруда, глаза.

— Ты смотришь на мое украшение? — спросила она, выпрямляясь, и в ее голосе почувствовался некий намек, заставивший Красного смутиться. Слова можно было понять двояко.

— На кольчугу, — ответил он.

— А что с ней не так? — подняла бровь Айфе.

— Позолота. Это пустая трата денег.

— Зато красиво, — парировала Айфе. — И все сразу видят, что у меня есть власть и успех на море.

— Вы действительно любите золото, — заметил Красный.

— Конечно, — ответил Немед, перегнувшись через сестру. — Но вовсе не потому, что мы жадные и хотим забрать его с собой в могилу. Просто золото — это солнце.

— Что? — переспросил Красный.

Айфе открыла рот, чтобы ответить, но Немед снова ее опередил, очаровательно улыбаясь Красному:

— На наших островах, там, где мы иногда ночуем, все время туманы. Солнце редко увидишь. Поэтому у нас есть сказка, что золото — это лучи солнца, упавшие в землю и застывшие там. Если его выкопать и выковать из него разные вещи, то у тебя будет много золота. Чем больше золота, тем больше солнца.

Глаза Немеда загадочно мерцали. Синие-синие, развратные, ироничные.

— Кому ты тут сдался со своими старыми сказками, вонючка? — прошипела Айфе, которая, казалось, готова была вцепиться брату в лицо ногтями. — Не с тобой он говорил.

— Лучше заткнись, а то придется тебя привязать за косы да протащить за лодкой, — безмятежно улыбался Немед.

— Ты забыл помыться, и от тебя воняет ночным горшком, — сообщила ему сестра.

— А от тебя — козой, сдохшей три дня назад, — не остался в долгу Немед.

Тут они дружно рассмеялись, а Красный про себя подумал, что не только у него странная семейка.

— Братец, мне кажется, ты напрасно трясешь тут штанами, — сказала Айфе. — По-моему, тебе лучше поискать вон в той стороне, — она указала подбородком на Кулена. — Бьюсь об заклад, он по твоей части.

— Это я без тебя заметил, но надо же было и подразнить, — подмигнул ей Немед. — К твоему сведению, в первую же ночь лезть к хозяину дома в постель невежливо. На материке все соблюдают манеры и приличия.

— Плевать мне на манеры и приличия! — фыркнула Айфе, и Красный в ужасе ощутил, как ее рука под столом сжимает его бедро. — Я что хочу, то и делаю, жизнь слишком коротка, чтобы быть приличной. Правда?

Ее лицо оказалось у Красного почти на плече, и сверкающие, затягивающие, бессовестные глаза заглянули прямо в душу. Красный сглотнул и отодвинулся.

— Что поделать, я рассчитываю жить долго, — отшутился он. — Так что у меня хватит времени и на манеры.

— Скучно живете, — пожала плечами Айфе и выпрямилась на стуле. — Потому вы ничего и не можете с нами поделать. А еще мните себя мореходами. Ха-ха.

— Я не мореход, — сказал Красный. — Я с Серых гор. Лорд Ворон.

— Горы? О-о, вон оно как! — У Айфе округлились глаза, и она уставилась на него, словно на диковину. — Серьезно? Ты жил там, где земля сошла с ума и полезла в небо? Страх какой.

— Где родился, там и пригодился, — заметил Красный. — Горы я люблю, а море — нет. В нем тонут, а от соленой воды у меня живот крутит.

Айфе воззрилась на него, словно на сумасшедшего, а потом расхохоталась. Смех этой морской ведьмы полоснул Красного по сердцу, как ножом. Вся кровь ударила ему в голову. В эту минуту он готов был броситься на нее, свалить на пол и взять при всех.

— Да-да, — снова посмотрел на него Немед. — Ты с ней осторожней, она так нарочно смеется. Прекрасно знает, что все стручки тут же встают торчком. Я сам на этот смех и купился. Вот погляди.