Глаз голема

Её товарищи все ещё звали её по имени. Китти удивлялась их тупости.

— Да здесь я, здесь!

Она внезапно нашла в себе силы преодолеть шок, в котором находилась, повернуться и крикнуть на все помещение. Ник и Энн были поблизости. Услышав её голос, они резко обернулись, однако, судя по их глазам, Китти они так и не увидели: их взгляд был удивленным, и они искали девушку, но не видели её. Китти досадливо вздохнула и шагнула в их сторону. Когда она это сделала, то ощутила странное щекочущее прикосновение.

Ник вскрикнул. Энн выронила фонарь.

— Идите, взгляните на это, — напряжённо сказала Китти.

Они не ответили.

— Да какого черта, — возмутилась она, — что со мной не так?

Её гнев привел Ника в себя.

— Т-ты посмотри на себя! — выдавил он. — Ты наполовину в стене!

Китти оглядела себя — и да, действительно, с этой стороны иллюзия сохранилась: её живот, грудь и стоящая впереди нога торчали из камней так, как будто её разрезало пополам. Там, где магия касалась тела, ощущалось лёгкое покалывание.

— И даже не мерцает! — прошептала Энн. — Никогда ещё не видела такой сильной иллюзии!

— Сквозь неё можно пройти, — хмуро сказала Китти. — Там кое-что есть.

— Сокровища? — обрадовался Ник.

— Нет.

Все собрались у стены и, немного поколебавшись, один за другим прошли сквозь иллюзию. Камни даже не шелохнулись. С другой стороны барьер был совершенно не виден.

Все шестеро в потрясенном молчании уставились на освещённые фонарями трупы.

— Я за то, чтобы немедленно уйти отсюда, — сказала Китти.

— Вы только поглядите на эти волосы! — прошептал Стенли. — И ногти… Поглядите, какие они длинные!

— Лежат как сардинки на тарелке…

— Как вы думаете?..

— Задохнулись, наверное…

— Да нет, вон, видите, дыра на груди? Вряд ли она появилась сама собой…

— Бояться нам нечего. Трупы очень старые.

Мистер Пеннифезер говорил уверенным тоном, стараясь ободрить других — и, возможно, себя тоже.

— Взгляните, какая тёмная кожа. Они практически мумифицировались.

— Вы думаете, они лежат тут со времен Глэдстоуна? — спросил Ник.

— Несомненно. Об этом говорит хотя бы стиль одежды. Конец девятнадцатого века.

— Но их шестеро… По одному на каждого из нас…

— Фред, заткнись.

— Но зачем они здесь?..

— Может, их в жертву принесли?..

— Послушайте, мистер Пеннифезер, нам действительно…

— Нет, но зачем было их прятать? Какой смысл?

— Может, они собирались ограбить гробницу, и их за это похоронили заживо?

— … Нам действительно лучше уйти.

— Да, это больше похоже на правду. Но, опять же, зачем было их прятать?

— И кто это сделал? И как насчёт Морового Заклятия? Вот чего я не понимаю. Если они его пробудили…

— Мистер Пеннифезер! — крикнула Китти, топнув ногой. Её крик прогремел по всему склепу, и дискуссия мгновенно прекратилась. Китти говорила с трудом — ей по-прежнему сдавливало горло. — Тут есть что-то, о чём мы не знаем. Какая-то ловушка. Надо немедленно уходить. Фиг с ними, с сокровищами.

— Но кости-то старые, — сказал Стенли, подражая решительному тону мистера Пеннифезера. — Успокойся, девочка.

— Не смей говорить со мной свысока, ты, мелкий прохвост!

— Я согласна с Китти, — заявила Энн.

— Дорогие мои… — Мистер Пеннифезер потрепал Китти по плечу, стараясь выглядеть беспечным и добродушным. — Я понимаю, это ужасно неприятное зрелище. Однако же нельзя придавать ему слишком большое значение. Как бы ни погибли эти несчастные, их положили здесь очень давно — возможно, ещё в то время, когда гробница только строилась. Именно поэтому на иллюзорной стене, скрывающей их, нет плесени, не так ли? Потому что плесень наросла гораздо позднее. Когда эти люди встретили свою смерть, стены были чистыми и новыми. Подумайте сами, — он указал на трупы тросточкой. — Эти юноши лежали здесь ещё до того, как гробница была запечатана, иначе, вломившись сюда, они привели бы в действие Моровое Заклятие. А Заклятие оставалось непотревоженным, потому что мы только что видели и расточили его.

Большую часть группы его слова успокоили — молодые люди закивали и вполголоса выразили своё согласие. Однако Китти покачала головой.

— Вот лежат шесть мёртвых людей, взывающих к нам, — сказала она. — Мы были бы глупцами, если бы не обратили на них внимания.

— Ха! Так они ведь старые!

Судя по облегчению, звучавшему в голосе Фреда, до него только теперь дошло, что из этого вытекает.

— Просто старые кости!

Он насмешливо ткнул ближайший череп носком кеда. Череп отвалился от шеи, упал набок и немного покачался на полу, как опрокинутый кувшин.

— Китти, дорогая, тебе следует научиться быть менее эмоциональной, — сказал мистер Пеннифезер, доставая из кармана платок и промакивая лоб. — Мы ведь уже открыли саркофаг этого старого черта — и земля под нами покамест не разверзлась, не так ли? Идем, девочка, ты ведь этого ещё не видела. На самом верху лежал шелковый саван — должно быть, он один стоил целого состояния. Пять минут, Китти! Нам нужно всего пять минут, чтобы поднять саван и вытащить кошелёк и хрустальный шар. Мы не станем долго тревожить сон Глэдстоуна.

Китти ничего не сказала. Она повернулась и, вся белая, прошла сквозь преграду и направилась к саркофагу. Заговорить она не решалась. Её гнев был направлен отчасти на себя — на свою собственную слабость и безрассудный страх, — отчасти же на предводителя. Его возражения казались ей слишком поверхностными — наверняка не все так просто… Однако Китти не привыкла открыто противостоять его воле. К тому же она знала, что большинство на его стороне.

У неё за спиной раздавалось постукивание тросточки мистера Пеннифезера. Он слегка задыхался.

— Надеюсь, дорогая Китти, что ты… ты окажешь мне честь… положить сам хрустальный шар… к себе в сумку. Видишь ли, я тебе доверяю — тебе я доверяю безоговорочно. Нам нужно быть сильными ещё пять минут, а потом мы навеки оставим это проклятое место. Идите все сюда и приготовьте рюкзаки. Наша фортуна ждёт нас!

Крышка саркофага косо лежала на том же месте, куда она упала, одним краем опираясь на гробницу. Один угол при падении откололся и лежал в плесени немного в стороне. Стоящий на полу фонарь весело горел, но во тьму разверстой гробницы свет не проникал. Мистер Пеннифезер встал в головах саркофага, прислонил к нему свою тросточку и оперся на камень. Он улыбнулся всей компании и принялся разминать пальцы.

— Фредерик, Николас, поднимите повыше ваши фонари. Я хочу точно знать, к чему я прикасаюсь.

Стенли нервно хихикнул.

Китти оглянулась на другой конец склепа. Теперь она различала сквозь тьму фальшивую стену и знала о таящейся за ней жуткой тайне. Девушка глубоко вздохнула. Зачем? Непонятно…

Она снова обернулась к саркофагу. Мистер Пеннифезер наклонился, взялся за что-то и потянул.

Шелковая ткань поднялась из саркофага почти беззвучно, с тончайшим сухим шелестом. От неё во все стороны полетело облако бурой пыли, точно споры из лопнувшего гриба-дождевика. Пыль немного покружила в скрестившихся лучах нескольких фонарей, потом медленно осела. Мистер Пеннифезер собрал ткань и осторожно опустил её на край мраморного саркофага… И только после этого наклонился вперёд и заглянул внутрь.

— Свет пониже! — шепнул он.

Ник опустил фонарь. Все вытянули шеи и тоже заглянули внутрь.

— Ах! — вздохнул мистер Пеннифезер, точно гурман, садящийся за стол, на котором стоит его обед, и знающий, что блаженство близко.

Ему откликнулся хор ахов, охов и восклицаний. Даже Китти на миг забыла о своих опасениях.

Каждый из них знал это лицо не хуже своего собственного. Оно было центром жизни Лондона, его можно было встретить в любом общественном месте. Они видели его тысячу раз: на статуях, на памятниках, на стенах. Этот профиль красовался на школьных учебниках, на казенных бланках, на плакатах, висящих на улицах, на праздничных транспарантах. Это лицо сурово и властно взирало на людей, прогуливающихся в скверах; оно же смотрело с фунтовых банкнот, затасканных по карманам. Куда бы они ни шли, чем бы ни занимались, во всех их повседневных надеждах и тревогах лицо Глэдстоуна сопровождало их непрерывно, наблюдая за их скромным житьем-бытьем.