Принуждение к миру

– Кто вас послал?!

– П-пах-ха…

– Кто?!

– Пахан, наверно, – хмыкнул Буй-Тур. – Врежь ему по нижней чакре, сразу все вспомнит и заговорит.

– На кого вы работаете?!

– Я н-не знаю… он никогда с нами н-не встречался… Марго называла его Джеральдом…

– Кто он?!

– Н-не знаю… он откуда-то приехал… из Питера, кажется…

– Джеральд – не русское имя.

– Н-не знаю…

– Кто из вас контактировал с ним?

– Марго…

– Та, черноволосая, или вторая?

– Они обе в отключке, – заметил Олег.

– Она в подъезде с Быком…

– Пора уходить, – напомнил Буй-Тур. – Не хватало нам милиции дождаться. Посмотри, что там у них в карманах.

Олег подошел к девицам, быстро обшарил карманы дубленок, вытащил электронную записную книжку, два кошелька, духи, помаду, какие-то бумажки, фото и черные карточки с серебряным тиснением каких-то рун и букв. Кошельки и духи засунул обратно в карманы дубленок, подошел к Буй-Туру.

– Смотри, тот же значок.

На его ладони лежал треугольный «глаз» из желтого металла, с гравировкой и чернением, создающими эффект угрожающего взгляда.

– Снова масоны, – поджал губы Буй-Тур, забирая значок. – Хотел бы я знать, что за сволочная команда охотится за тобой, мастер.

– Я не знаю, – тихо сказал Андрей.

– Ладно, разберемся, по коням. Где твоя подруга?

Из подъезда выбежала Млада, прижимая к груди коричневую сумочку.

– Наконец-то. Поехали.

Они быстро сели в джип, и Олег лихо вырулил со двора на улицу.

– Куда, командир?

– У меня есть идея. – Буй-Тур, севший рядом с водителем, оглянулся. – Эти киллер-масоны не отстанут, пока не добьются своего или не получат приказ отмены операции. А так как все дело упирается, на мой взгляд, в открытие твоего друга Федорова, надо это открытие предъявить общественности. Кто-то очень не хочет, чтобы люди узнали о возможности альтернативного подхода к энергетическим и транспортным проблемам. Возможно, это кто-то из нынешних отечественных или забугорных олигархов, снимающих миллиарды «зеленых» с торговли нефтью. Естественно, им не хочется терять налаженный процесс получения прибыли, а рисковать вкладывать деньги в новые технические разработки они не хотят. Но может быть, твои недруги действительно работают на орден. – Буй-Тур повертел в пальцах значок в форме глаза. – Тогда проблема начинает выглядеть в ином свете, хотя нам от этого не легче. И все-таки я считаю, что если мы покажем… как ты сказал? энлоид? – твоего друга телевизионщикам и передадим его разработки в Академию наук или лучше президенту, от нас отстанут.

Андрей посмотрел на Младу, ответившую ему доверчивым взглядом, помедлил.

– Похоже, другого выхода у нас нет. Едем в деревню. Но на джипе мы энлоид Левы не вывезем.

– Определимся на месте. В крайнем случае одолжим у сельчан трактор или «Газель».

– Вообще-то тут у вас становится шумно, – заметил Олег, посмотрев на пассажиров в зеркальце заднего вида. – Пора отсюда сматываться. Мне здесь не комфортно. Командир, ну-ка глянь, не за нами ли шпарит вот тот броневичок «мерин»?

Буй-Тур тоже посмотрел назад в зеркальце.

– Давани на газ.

Олег увеличил скорость.

Черный джип «Мерседес ML-200» отстал. Но ни у кого из мужчин сей факт облегчения не вызвал. Они справились с группой, преследующей Данилина, но не были убеждены, что неизвестные спецназовцы действовали без поддержки других групп.

– Я боюсь! – шепнула Млада на ухо Андрею.

Он молча прижал ее к себе.

Тарасов

После ужина в ресторане «Золотой» Тарасов повез Яну к себе, и они провели вдвоем чудесный вечер, полный ожидания любви и теплой тяги тел к взаимному обладанию. Все было в радость: лукавый взгляд из-под длинных ресниц, шутка, притворная строгость, размышления о жизни, случайное касание рук и не случайное – губ. Им было интересно друг с другом, мир за стенами квартиры временно стал лишним, и они разговаривали, пили вино и кофе, смеялись, устраивали шутливые перепалки, обнимались и целовались, и этого было мало, а вечер длился, длился, длился до утра, и встреча перешла в фазу отдыха, лишь когда оба устали от ласк и угомонились, лежа в обнимку на кровати: он – на спине, она – у него на груди.

– Ты не рассердишься, если я задам интимный вопрос? – прошептала Яна.

– Рассержусь, – сказал он; ее волосы щекотали ему нос.

– Ты говорил, что был женат… а как вы познакомились?

Он помолчал, вспоминая встречи со Светланой.

– Это случилось на дне рождения у друга. Его жена пригласила подружку, нас посадили рядом… Но сначала мы не понравились друг другу.

– Почему?

– Я был молодой, ферзевый, самоуверенный… впрочем, и Света тоже была не подарок в этом смысле. Мы долго пикировались, я даже разозлился… дубина. – Он усмехнулся. – Помню даже, что мы сказали напоследок, при прощании.

– Что?

– Она заметила: будь вы моим мужем, я бы подсыпала вам яд в кофе.

– А ты?

– Я ответил: будь вы моей женой, я бы этот кофе выпил.

Яна засмеялась.

– Эта фраза приписывается Уинстону Черчиллю.

– Не приписывается, это история его знакомства со своей женой, описанная им в мемуарах. Таким образом оказалось, что Света читает не только дамские романы. В общем, мы потом встретились и в конце концов поженились. Потом я уехал в Корею, а мои пошли на «Норд-Ост». А спустя месяц погибла и Света.

Яна поежилась.

– Извини…

– Тебе не за что извиняться. Именно после гибели Светланы я и стал работать в… отделе спецопераций. Тогда я даже не представлял, что террористы имеют свои собственные научно-исследовательские институты и центры управления, в основном – за рубежом. Как же славно было их находить и…

– Ты серьезно – об институтах?

– Ну, не совсем институты, такие, как везде, но самые настоящие интеллектуальные центры. Это и спецслужбы, генеральные штабы государств-заказчиков, и мозговые штабы экстремистских партий и всяких международных организаций. Позже я осознал, что терроризм в отличие от обычной преступности, которая по большей части спонтанна, есть регулируемый криминально-политический процесс. О нем нельзя судить по обколотым исполнителям. Террор – дело интеллектуалов, которые всегда шли и идут на полшага впереди спецслужб. Тем почетнее и весомее каждая наша победа над ними.

– Значит, ты служишь в подразделении антитеррора?

Он улыбнулся.

– Можно сказать и так. Но об этом никому ничего нельзя рассказывать, даже маме. Кстати, как она относится к нашим встречам?

– Положительно, – улыбнулась и Яна. – Она у меня строгая, но справедливая.

– А отец?

– Он как раз слишком добрый… и несамостоятельный. Мне иногда его так жалко… а иногда убить хочется!

– Из-за Геннадия?

– Да. Геннадий маме никогда не нравился, но папа настоял на своем… Хочешь, я тебя познакомлю с мамой?

– Думаешь, уже пора?

– Ах ты, противный! Соблазнил девушку, а теперь хочешь сделать вид, что это я тебе на шею вешаюсь?! – Она попыталась стукнуть его по носу.

Он легонько выкрутил ей руку и поцеловал в подбородок, потом ниже – в грудь, и еще ниже… Сказал глубокомысленно, не спеша ее освобождать:

– Чем выше интеллект, тем ниже поцелуй…

Она не выдержала, рассмеялась.

– Нет, ты все-таки невозможный человек, Роман. Кстати, когда знакомились, ты называл другую фамилию – Макаров. А недавно сказал по телефону: «Слушаю, Тарасов». Какая фамилия у тебя настоящая?

– Никому не скажешь?

– Никому! – поклялась Яна.

– Тарасов. И не Роман, а Владислав. Но и об этом никому знать не надобно.

– Я не проговорюсь. А зачем тебе две фамилии и два имени? Для конспирации?

– Ты слишком догадлива для своего возраста.

– Опять? – нахмурилась она притворно.

– Сдаюсь! – вытянул он руки вперед. – Хочешь кофе?

– То-то же! Я хочу спать.

– Тогда спи, я постерегу твой сон.