Никогда не прощу (Чужой свободы господин) (СИ)

А я сижу тут и до ужаса боюсь этого момента. Потому что боюсь не его, а себя…

… Все общение с Лукасом можно сравнить в медленное, но неизбежное погружение в пучину порока. Его развратная сущность способна затягивать не хуже водоворота в Безымянной реке. Время, что он провел со мной в последние дни обращения были наполнены беспросветной, тянущей жутью.

Мой голод стал моей слабостью и его оружием. Казалось, пресытившийся развлечениями вампир, наконец, нашел то, что приводило его в неописуемый восторг. Он испытал магию моего укуса и не желал от нее отказываться. А желала. И сопротивлялась, как могла.

Тогда-то я и поняла, что такое голод вампира. Лукас специально не кормил меня нормальной едой, которую его навиры приносили в избытке и, в конце концов, добивался того, что я пожирала его глазами, как самый вкусный деликатес.

А он не гнушался ничем. Даже мерзким шантажом. Ведь гад знал, как я скучаю по дочке.

- Маленькая красавица растет не годам, а по часам, - говаривал он, обнажая зубы в хищной улыбке. - Привязалась к кормилице не хуже, чем к родной матери. О чем только думал Вир, когда селил их вместе? Такая связь между человеком и вампирской малышкой противоестественна.

Ничего не могла поделать с собой - кидалась на него с кулаками, отрастив острые иголки клыков. И чаще всего кусала…

- Погоди немного, - бормотал он потом куда-то мне в волосы, сжимая в тисках объятий (как ни старалась, а стать сильнее принца-предателя у меня не получалось), - скоро все встанет на свои места. Когда власть окончательно перейдет в мои руки, я верну тебе дочь. Пока же к ней даже не подобраться.

Я лишь деревенела в ответ, боясь, что у меня отнимут и эту надежду. Когда-нибудь увидеть, прижать…

На пятый день Лукаса выманили из нашего логова срочные дела (догадываюсь, какие могут быть дела у этого предателя!) - и стало немного легче. И еды стали приносить гораздо больше. Правда, запирали меня так, что не выбраться. Подкоп, к сожалению, тоже не получался: чем-то был земляной мешок выложен твердым.

Но вот уже два дня меня не кормили совсем. И я знала почему: должен был появиться Лукас.

Но когда ноги ступили на первую ступеньку, я с удивлением поняла, что одеты они не в ботинки, а в запыленные походные сапоги из кожи самой высокой выделки. И отражая утренние лучи, на них нагло поблескивали металлические нашлепки с красноречиво глядящим на меня королевским гербом.

Сердце подскочило к самому горлу, а потом забилось с удвоенной силой. Вампир медленно, осторожно спускался вниз, а я также осторожно сползала с кровати, пригибаясь к самому покрывалу. Пальцы, будто сами собой скрючились, приготовившись хватать, тело напружинилось - готовясь к прыжку, а глаза, несомненно, выражали сумасшедшую радость пополам с желанием сожрать заживо.

Наконец, король мягко спрыгнул вниз и хрипло протянул:

- Рииина, - и столько муки, радости и желания было в его голосе, его невероятных глазах и даже в несколько растерянной позе, что я на миг опешила. Но тут же вновь осознала: ведь это ОН во всем виноват! Если бы не он, ничего бы не было! Я же уже почти смирилась. Ради малышки. Ему нужно было лишь выждать немного, правильно себя вести - и все! Я была бы с ним целиком и полностью. А вместо этого…

Сметенная яростью, пружина выпрямилась - и тело бросилось вперед смазанной тенью. Тело вампира было тяжелым и мускулистым, но я этого не заметила, когда впечатывала его в стену так, что сверху посыпались комья земли.

- Ссскотина! - зашипела сквозь вылезшие иголки клыков. - Подонок! Ты! Все ты! Всегда ты! Ненавижу…

Последние слова уже бормотала куда-то в горячую шею, суетливо выискивая место для укуса. А он и не думал сопротивляться и, закрыв глаза, с покаянным видом позволял мне делать все, что угодно. Ах, все, что угодно! Тогда так! С садистским удовольствием пропорола упругую кожу и чуть не захлебнулась услужливо хлынувшей в рот кровью. Будто вампир готов был отдать всю ее без остатка. А вот всю заберу! Так тебе!

Едва успевая глотать, я лишь краешком сознания успевала поймать ощущение правильности происходящего. Будто это его кровь, а не Лукаса я должна была пить все это время.

И вот глотаю я - и понимаю, что Вир дышит все громче, птицы там на верху поют все заливистей, и вообще все звуки становятся ярче и четче, все нарастают и нарастают и нарастают, пока не обрушиваются жуткой какофонией, раня такой чуткий слух.

Кажется, я кричала. Кажется, Вир укачивал меня на руках, шепча что-то успокаивающее. Четко помню только то, как стискивала руками уши, силясь прекратить это или уж раздавить несчастную голову. Забытье пришло, как облегчение…

… Сколько раз мы лежали с Лукасом, обнявшись, на этой кровати. И насколько неправильными и нелепыми казались те, навязанные мне объятия, настолько же естественными и родными казались объятия Вира. Мой вампир, мое проклятье легонько гладил расслабленные теперь плечи, едва ощутимо целовал волосы и шептал бесконечные слова извинений. Как будто они что-то могли исправить!

Звуки постепенно пришли в норму. Но ощущение яркости, насыщенности жизни никуда не делось. Просто я поняла, как управлять им, чтобы не ослепнуть и не оглохнуть.

А еще я, наконец, чувствовала сытость. Совсем не то, что после крови Лукаса. Тогда мне казалось, что если я буду пить ее еще и еще, то, наконец, смогу насытиться, но, увы… А теперь… Все было в порядке. Даже больше того! Все было отлично! Было такое ощущение, что я долго смогу обходиться не только без крови, но и без любой другой еды.

- Зачем ты превратил меня в вампира? - голос прозвенел как сотня колокольчиков - я аж заслушалась.

Тяжкий вздох приподнял грудь Вира, а вместе с ней и меня.

- Я считал себя вправе. Считал себя вправе распоряжаться твоей жизнью, решать за тебя. Считал тебя преступницей, - помолчал немного. Я тоже молчала, не желая облегчать ему признание. - Преступников наказывают. Я же предпочел списать все на твою глупость и легкомысленность. Решил, что просто не надо давать тебе свободы ни в чем, все решать за тебя. Считал себя более сильным и умным.

Он горько рассмеялся. Над самим собой.

- Наверное, я всегда чувствовал, что ты - лучшее в моей жизни, но боялся поверить в это. Ведь люди вокруг были глупыми, жадными и трусливыми,.. все, кроме Гара. Теперь, когда я знаю, что ты его дочь, многое мне понятно. Он был гордым, благородным человеком.

- И служил вампиру, - произнесла с обидой в голосе.

- И служил вампиру, - согласился этот самый вампир, - потому, что сумел разглядеть в нем то, чего не было в других. Разглядел родственную душу. Мне повезло встретить таких людей, как ты и твой отец. Не повезло лишь в одном: дочь Гара оказалась еще более гордой и порывистой.

Я возмущенно дернулась. Может, он сейчас скажет, что это я во всем виновата?! Но следующие слова Вира меня остановили:

- Если бы это было возможно,.. для тебя… я бы стал человеком, - он почти шептал, но от этого его слова проникали еще глубже в сознание, вызывая состояние, подобное шоку. Неужели? - Я бы стал, кем угодно… И пусть бы мы оба были рабами. Но Вайлет.

Это было подобно удару. Так осознание безвыходности ситуации накрывает с головой, вгоняя в панику, мешая дышать. Только теперь меня настигло осознание, что Виром был найден единственно верный выход.

Что с нами было бы, если б он не провел ритуал? Что было бы, если б он стал человеком? Ничего. От нас не осталось бы ничего. А Вайлет… Где была бы она?

- Я хочу к Лете, - подскочила, как ужаленная, будто так могла сбежать от самой себя и от свалившихся на меня открытий. - Где она? Она ведь в безопасности?

- Все в порядке, - в фиолетовых глазах поселилось какое-то нездоровое спокойствие. Решил, что простила? Но я и сама еще ничего не знаю. Мне самой надо все обдумать и решить, как быть дальше. - Лукас не смог бы добраться до нее.

- То есть точно ты не знаешь?! - голос сорвался на истеричный крик. - Какого… ты пришел сюда, если не знаешь, что с ней?! Что может быть важнее ребенка?!