Иллюзия обмана (СИ)

— Иди, хороший мой, к себе! После всё объясним… Иди, спи и ничего не бойся! — опередив Рёдофа, тётушка Шалук молниеносно пресекла все попытки Кайниола вклиниться в разговор и мягко, но настойчиво выставила ничего не понимающего парня за дверь. — После…

— Кто это? — повторил свой вопрос Отэп, растерянно обводя глазами окружающих.

Воцарилось неловкое молчание. Говорить правду было рискованно. Скрывать — не имело смысла. Наконец, Хаймер решился:

— Тут вот какое дело… Бессмертен не сам Император, а лишь его портреты. С приходом псевдо-Йокеща пресеклась традиция прямого престолонаследия в Сударбе. Смена правителей долгие годы зависела лишь от прихоти Конвентуса. Так продолжалось до тех пор, пока трон не захватил Арнит. У власти сейчас твой бывший друг. Да и мой тоже… Он оказался хитрее и жёстче своих предшественников. Ему удалось уничтожить Конвентус, и теперь Император хочет вернуть свои настоящие имя и облик, а потом основать новую династию. Едва ли кто-нибудь из наших сударбских лентяев станет против этого бунтовать… Загвоздка лишь в том, что, по весьма достоверным слухам, Ревидан, его жена, бесплодна. Тот парень, которого ты видел — внебрачный сын Арнита и, похоже, единственный Наследник Сударбского Престола, который может стать законным правителем. Кажется, из Кайниола выйдет замечательный Император: неглупый, благородный и добрый. Вопрос лишь в том, чтобы убедить Арнита признать права своего единственного сына, — спокойно объяснил Первооткрыватель и продолжил так, будто был совершенно уверен в том, что возражений не последует: — Мы храним и защищаем его до поры. А теперь и тебе предстоит стать его верным подданным и телохранителем. Не будешь же ты предавать продолжение своего друга? Правда же? Даже если тот и оказался предателем, — немного помолчав, Хаймер грустно вздохнул. — Я-то не хуже тебя знаю, каково это…

Шалук и Рёдоф недоумённо переглядывались, однако предпочитали не вмешиваться, несмотря на то, что Первооткрыватель разговаривал с Командиром Квадры не как с врагом, пусть даже бывшим, но как со старым добрым приятелем, заслуживающим уважения и доверия. Заметив их замешательство, молодой человек подмигнул Рёдофу, мол, беру ответственность на себя! Затем обошёл стол. Присел рядом с Отэпом. Снял со своей шеи дюковский оберег и вложил его в ладонь воина.

— Вот что… Навсегда эту вещь я, к сожалению, не могу тебе отдать, потому что она — единственная память об Окте — главе сгинувшего клана дюков, моём замечательном друге и учителе. Однако думаю, что какое-то время этот медальон будет служить достойной заменой твоего… Носи его во имя Творящих и Хранящих и стань справедлив, как дюки, от которых он тебе достался! Вернёшь, когда поймёшь, что окончательно возвратил отобранное… — потом Первооткрыватель снова пристально взглянул Отэпу в глаза и тихо, так, чтобы не слышали остальные, сказал: — Я предлагаю тебе свою дружбу, Отэп! В память о том прошлом, которого у нас не было. Во имя людей, отныне связывающих нас навсегда: Арнита, каким он мог быть, и Кайниола, каким он должен стать. И ради поддержки и защиты тех, кому мы будем нужны сегодня или в ближайшем будущем. Это единственное, чем я могу тебе помочь…

Отэп порывисто кивнул. Потом с молчаливой благодарностью и почтением принял медальон, как будто давно ожидал именно такой поддержки. Долго разглядывал тяжёлый, слегка светящийся пятиугольник. Потом, робко улыбнувшись, осторожно погладил огрубевшим пальцем изящные изгибы гладиолусных лепестков. Затем накинул на шею золотую цепь и медленно убрал оберег под рубаху, словно сожалея, что нельзя им любоваться до бесконечности. Как в полусне встал. Подошёл к небольшому окошку, смотревшему в заснеженный сад, и долго стоял, задумчиво глядя на звонкие предутренние звёзды. Кажется, он видел их впервые за многие годы…

III

— Наш! — победно шепнул Хаймер старикам.

Тётушка Шалук понимающе улыбнулась, а Рёдоф, смотревший на происходившее с явным скепсисом, поманил молодого человека к себе и еле слышно заорал на него:

— Слушай, господин Первооткрыватель, может быть, ты всё-таки объяснишься? Ты говоришь с этим человеком едва ли не как с родным. Он же Командир Мэнигской Квадры. Понимаешь?! Мэнигской! Большего зла, чем творили они — представить себе невозможно!

— И? — голос Хаймера стал непривычно жёстким и напряжённым. — Мы мало видели возвращённых? Далеко не все из них были очаровательны или вызывали хотя бы малую жалость. Ты что, забыл, сколько усилий было вложено в исцеление Сиэл, или какой ценой мы все спасали Риаталь? Кем он был и чем занимался до сегодняшней ночи — неважно. Дюки помогали всем, оставляя прошлое в прошлом. Сейчас важно другое: этот человек — Отэп. Тот самый друг, о котором в лучшие времена мне неоднократно рассказывал Арнит. С болью и редким для него теплом в голосе. Мол, то ли похитили его, то ли уничтожили… Кажется, Арнит считал себя невольным виновником этой трагедии.

— Ну-у, не знаю… — старик не хотел сдаваться. — Он ли это?

— Он сам назвался…

— Ну, мало ли что… Я вот тоже сейчас Цервемзой назовусь — будешь тогда знать.

Хаймер слегка усмехнулся, положил Рёдофу руку на плечо и спросил:

— Ты видел, как он бросился к Кайниолу?

— А если и так, то кто сказал, что он окончательно вернулся?

— Окончательно, может быть, и нет… Но то, что он в дороге к нам, а главное, к себе — несомненно. Знаешь, старик, я понимаю так: тот морок, который наводят на мальчиков, принимая их в Квадру, могут рассеять лишь они сами. А мы можем помочь и поддержать. Конечно, слишком много лет прошло… Но я почти уверен, что душа Отэпа была эти годы как факел, висящий наготове в тёмном подземелье, куда давно никто не спускался.

— Дюков бы сюда… Скорее, дюкс… Уж они бы мигом разобрались, что тут как, — печально пробормотал хозяин гостиницы, вытаскивая из кладовки очередную бутыль.

— М-да… дюки — это, конечно, неплохо… Но нет их! По крайней мере, здесь… Придётся нам как-то самим справляться… — несколько секунд помолчав, Первооткрыватель хлопнул ладонью по солидному дверному косяку. — Я тебе точно говорю: он наш. Ну, в смысле — на нашей стороне.

— Не знаю… не знаю, — почти успокоившись, сказал Рёдоф, наполняя кувшин. — Пусть он хоть ветки свяжет, что ли…

— Нет! — отрезал Хаймер. — Он принял мою дружбу.

С этими словами Первооткрыватель понёс кувшин на стол.

Когда Отэп наконец обернулся, ничто в его лице не напоминало о том, что на свете когда-то существовал Алчап. Глаза у воина оказались не грязно-серые, как казалось поначалу, а сине-стальные, яркие и яростные. Да и походка у него тоже изменилась: грузная, наводящая ужас поступь грозного Командира сменилась плавным шагом птицы, разгоняющейся перед взлётом.

IV

Ночь Большого Разговора, так же как и Ночь Великой Любви, случаются в этой жизни не так уж и часто, а потому должны быть бесконечно долгими. Даже ещё длиннее… — чтобы всё существо успело осмыслить происходящее и пропитаться памятью. Очевидно, сегодня была именно такая Ночь. Понимая это, Творящие и Хранящие не спешили отдёргивать тёмный полог, чтобы разбудить день.

Незаметно в каморку вошли брат Мренд с Кинранстом, успокоившимся настолько, чтобы принять участие в общей беседе. Чуть позже к ним присоединилась немного отдохнувшая Риаталь, которой кошачье любопытство не позволило оставаться в постели. В первый момент она инстинктивно отшатнулась, рассмотрев сидящего за столом Командира Квадры — слишком уж он напоминал того, который около года назад произносил приговор над ней. Однако бывший палач её не узнавал, и Риаталь решила, что просто обозналась. От этого не было легче, потому что есть ситуации, пережив которые стоит о них забыть. Навсегда. Как будто их и не было. Отогнав подобные мысли, молодая женщина наконец взглянула на Хаймера, в высшей степени спокойно и дружелюбно беседовавшего с этим вызывавшим содрогание мужчиной. Поначалу она не поверила своим ушам и решила, что Хаймер может поступать как ему угодно, но она, Риаталь, не простит своего палача никогда и ни за что. Даже если это и не он… Всё равно! Однако, прислушавшись, она поняла, что всё идёт как дóлжно. Кажется, Командир Квадры тоже оказался жертвой чьих-то злых воли и ворожбы. Пересилив страх и отвращение, она подсела поближе и прислушалась.