Летопись Третьего мира. Ч.1. Огни Ринеля (СИ)

И снова волна охов пронеслась по столовой.

- В общем, можете писать письма родителям и сказать им, что в этом поколении в монтерском монастыре учится сильнейший в истории Храма Сияния монах. - Он выдержал еще одну паузу, чтобы дать ученикам понять весь смысл сказанного. Млинес слышала в его словах переполняющую его гордость за сына, но вдруг, тон мастера изменился. - И ещё... Уважаемые, я рано или поздно узнаю кто подменил задание Стижиана, и если этот человек не сознается в ближайшее время сам, то когда я до него доберусь - кину его на тот самый четвертый уровень склепа!..- Последние слова мастер Тео не говорил, а рычал. Его гневную тираду прервала Млинес, положив руку ему на плечо и крепко сжав его.

- Держи себя в руках. - Прошептала она. - Твой сын жив.

И вот, настала среда. Будучи радостным от того, что вообще проснулся, а не был убит своим соседом, Стижиан встал в четыре утра, надел любимый плащ и взял посох... Больше всего на свете Стижиан не любил драться посохом, и не любил даже больше, чем виноград, но этот посох ему подарил мастер Тео, когда Стижиан смог встать на ноги после экзамена, и прошло не меньше двух лет с тех пор, как юный монах последний раз брал его в руки: Стижиан предпочитал рукопашный бой. После того, как он раскрошил в щепки суставы, учась голыми руками пробивать полуметровые в ширину стены, он изредка и лениво упражнялся бою с посохом, в то время как большая часть послушников занимались этим регулярно. Хотя, в действительности редко можно было встретить монаха, таскавшего с собой оружие: их приучали полагаться только на свои силы.

Посох мастера Тео был изготовлен из дерева наахт. Стижиан понятия не имел что это за растение и никогда его не видел, но это дерево отличалось особой гибкостью и прочностью, такой, что могло выдержать удар упавшей на него скалы. Во времена, когда Стижиану было совсем нечего делать, он часами разглядывал этот посох и изучал его со всех сторон, выписывал руны, приметы, символы и фигуры. После пары недель возни с книгами и особо занятыми учителями, отказывавшимися отвечать на некоторые вопросы, Стижиан узнал, что этот посох был добыт мастером Тео когда он ещё был послушником, в Склепе Трёх Королей.

По легенде, некогда на территории между склепом и Монтерой располагалось огромных размеров поместье, которым в свое время владел какой-то полоумный. Он унаследовал не только огромное состояние, но и великую кровь чародеев, построивших всё это, и он был наследником их великой силы... и на голову больным существом, перебившим всех, кто жил в том огромном поместье - более трех сотен человек. Слуги и их семьи были похоронены жителями Ормарты на земном уровне, на втором уровне похоронили всех, кто попал в радиус поражения от всеуничтожающей ударной волны, а это не один десяток человек, на третьем уровне хоронили учеников-недоучек, на четвертом похоронили останки самого полоумного, который при жизни любил именовать себя тремя разными именами некогда живших королей.

Помимо останков, жители города перенесли в этот склеп великое множество артефактов, которыми было то поместье переполнено, и, рабочий народ просто не мог такого знать, склеп превратился в аномалию. Теперь там, за счет переплетения и перемежения сил всех артефактов, стало появляться больше нежити, чем там когда-либо было похоронено людей. Великое множество магов и монахов ломали голову над тем, как остановить этот кошмар, и тем более, как его объяснить, но уже очень скоро и те, и те мыслители сдались. Они заключили миниатюрный магический договор и запечатали склеп, что впоследствии позволило монтерским монахам использовать его как тренировочный полигон.

Монахи, подобно пиратам, страдали одной слабостью. Если пираты были охотниками за сокровищами, то монаха всегда можно было подкупить редким артефактом... По словам мастера Тео, много послушников полегло в попытке добыть хоть что-нибудь более-менее магически сильное. Этот посох - был как раз таким.

Сам по себе он не был наполнен какой-либо магией - разве что магией красоты. Белый наахт, окованный тонкими малроновыми линиями, покрытыми светлым серебром, его украшали руны защиты от нежити, мелких демонов, вроде тех, что умеют превращаться в комаров и пытаться высосать вашу душу через прыщик на носу, и этот посох мало кому подчинялся. Стижиан слышал от мастеров, что наахт - это дерево, растущее только в далеких северо-западных землях за двумя реками, и что этот посох создали кошки - древний, давно стертый с лица земли народ. Было время, когда они с мастером Тео пытались вывести формулу, по которой можно было бы рассчитать во сколько раз посох увеличивает силу того, кто им пользуется, пытались расписать все недостатки и достоинства этого оружия, но исписав с сотню листов и предприняв неудачную попытку систематизировать все выведенные свойства, перестали этим заниматься, довольствуясь тем, что этот посох у них просто есть.

Идея взять с собой оружие пришла Стижиану в голову, когда он вспомнил количество противников, с которым сталкиваешься на наземном уровне склепа. Сказать, что их там много -значит не уметь считать, а Стижиан хоть и умел драться с несколькими противниками одновременно, такое количество было ему не по силам. По сути, никто из монахов не смог бы без оружия драться хотя бы с пятью, и тут на помощь приходят посохи, в особенности те, что наделены хоть какой-то магией.

Посохом Стижиан пользовался не только для хорошего замаха, обращавшего в пыль с десяток пляшущих скелетов, но и как волшебную... дубину. Внутри него скрывалась некая непонятная магия, которая в зависимости от душевного и физического состояния своего носителя использовала те или иные заклинания: Тео открыл таких пятнадцать, Стижиан ещё десять, полный список не был известен никому.

Итак, Стижиан накинул плащ, взял в руки посох и подобно герою сказок выпрыгнул в окно, оставив крепкий сон своего соседа Амита нетронутым. До Склепа трёх королей своим ходом можно было добираться целую ночь, но на поездах!...

Не было такой станции "древний проклятый склеп", был городок Ормарта, раскинувшийся в паре километров от склепа. Ормарта не был большим и богатым городом, его жители выживали лишь за счет ежегодной весенней ярмарки и одной кондитерской. Летом выращивались некоторые зерновые культуры, кто-то разводил скот, и этим ограничивалась деятельность города.

Самый ранний поезд отправлялся в четыре сорок с платформы, что в южной части Монтеры. Стижиан был там в четыре тридцать и поезд уже стоял там, пыхтя и жужжа, ожидая сигнала к отъезду. Монах порылся в карманах в поисках ринельских монет, раскиданных по разным карманам, и нашел несколько.

Он прошел в полупустой вагон, где присутствовали в основном пожилые дамы и маленькие дети, сел в самом конце у окна и выложил маленькие серебристые монетки на соседнее сидение. К великому счастью, некоторые особо верящие в Сияние люди молча молились на рисунок на рукаве плаща, на каком именно - кому как повезет. Белая звезда с четырнадцатью гранями, где каждая грань являла собой символ одной из церквей, построенных на месте падений каждого из четырнадцати осколков Северной Звезды. Для верующих людей этот знак является символом надежды, а монахи почитаются почти за святых, ведь любой, кто носил этот плащ, должен помогать людям.

Пожилая женщина, в пышном платье выцветшего коричневого цвета, с короткими седыми волосами, чуточку отдающими розовым, сидела у окна напротив и с горящими глазами любовалась символом на плече монаха. Не вставая с места, она свернула ладонь в кулачок, приложила его к груди и кивнула головой, правда, на службах это обычно делали стоя и вместо кивка был поклон. Закончив, она просто отвернулась и снова устремила свой взгляд в пространство за окном. Стижиан не обратил на это внимание, ведь ко всему рано или поздно привыкаешь.

Поезд медленно тронулся, да так плавно, что монах сразу этого и не заметил. Он любил поезда, но не как средство передвижения, а как предмет восхищения. Не смотря на то, что эта железная дорога строилась ещё в то время, когда монтерский монастырь был маленькой часовней, оранские ученые и механики умудрялись создавать разного рода штучки, позволяющие старым поездам ехать по не менее старым рельсам с такой же легкостью, как подтаявшее масло ложится на хлеб. Удовольствие... Стижиан любил развалиться на все сидение, прислониться лбом с холодному стеклу... и спать. Спать до тех пор, пока кондукторша не начнет расталкивать заспанного монаха, тихо приговаривая "мы приехали, Во-Сен, мы приехали".