Брошенное королевство

— Посмотрим.

Все еще окруженные детворой, они направились туда, где ждал второй слуга. Люди ее благородия Тевены обменялись несколькими словами, и вскоре привели двух лошадей. Нейет опытным взглядом оценил их фигуры, линии спин и ног, после чего обошел вокруг, ища недостатки в осанке. Нашел, но небольшие и, насколько он помнил, типичные для этой породы. У кобылы обнаружились две небольшие мозоли — вряд ли болезненные, но несколько нарушавшие красоту задних ног.

— Что, злая?

— Иногда может лягнуть, — кивнул слуга.

У обеих лошадей были хорошо вылепленные бедра, кобыла казалась мускулистее обычного, но как раз настолько, чтобы счесть это достоинством, а не недостатком. Лебединые шеи у коней, не предназначенных для скачки галопом, также скорее облегчали управление ими, чем могли затруднить дыхание.

Дочь владелицы табуна явно предпочла бы играть несколько большую роль при выборе коня, чем выпала на ее долю. Посланец заметил нарастающее недовольство девочки и вспомнил о предложении, которое сам недавно сделал.

— Дай мне совет, Тевена, — попросил он. — Этот мерин, похоже, все же намного сильнее.

Слуга хотел что-то сказать, но посланец многозначительно ему подмигнул, и тот понял.

— Юная госпожа очень хорошо разбирается в лошадях, — сказал он, заработав от девочки целый мешок благосклонности. — Наверняка стоит послушать ее совета, ваше благородие.

Девочка подошла к кобыле и мягко накрыла ладонью ее ноздри, второй рукой поглаживая по узкому носу.

— Для чего будет нужна эта лошадь, господин? — со всей серьезностью спросила она. — Под седло, или просто для забавы, как у нас? И кто будет на ней ездить?

— Мужчина, моего роста, чуть потяжелее. Но не слишком хороший наездник.

— А где? — продолжала спрашивать девочка, придерживая и раскрывая рот одной, затем другой лошади, чтобы он мог как следует их осмотреть.

— Гм… Может быть, в горах. Там используют мулов или кевов, очень выносливых горных лошадок, но они ненамного крупнее фарнетов и, пожалуй, не столь поворотливы. Я в самом деле не знаю, насколько сгодятся эти лошади в горах, хотя они и очень хороши в лесу. — Нейет наклонился к лошадиным копытам.

— Сгодятся, — уверенно заявила она. — Именно потому, что они легкие и поворотливые.

— Это еще не все. Ты видела когда-нибудь горы, Тевена?

— Да. Очень давно. Я не ездила верхом, потому что была еще слишком маленькая, но немного помню, как там. Возьми Бучка, господин. Шишка нервная и слишком слабая для рослого всадника. Бучок глуповат и немного упрям, но им легко управлять, а у Шишки одни проказы на уме. Горы — это не для нее, она перепугается, и может случиться несчастье, — решительно закончила она.

Мужчины переглянулись.

— Может, посмотришь других лошадей, ваше благородие? — предложил слуга.

— Нет, возьму этого мерина. Бучок, кажется? — Нейет сомневался, что конек действительно попадет в горы, а в качестве подарка он годился. — Думаю, подойдет.

— Ваше благородие заберет его прямо сейчас?

— Нет, позже. Когда буду уезжать.

— Ты уже сегодня уезжаешь, господин? — спросила Тевена.

— Да, барыш… Тевена.

— Тогда я приду сюда вместе с тобой, чтобы попрощаться с Бучком. Я спрошу маму, нельзя ли тебе взять еще и Шишку. Им будет грустно друг без друга.

— Так может, я лучше возьму другую лошадь?

Она пожала плечами и откинула назад волосы.

Ее благородие Н. Тевена — сорокалетняя некрасивая женщина с фигурой мальчика — откинула назад волосы и пожала плечами. Глядя в окно, она все сильнее кривила губы. Солнце снова угасало, закрытое белой тучкой. Тени деревьев и зданий медленно таяли, пока наконец совсем не исчезли.

— Что ты написал?

Стоявший у конторки мужчина скорчил легкую гримасу, уверенный, что ее благородие этого не видит.

— «Ты должен вернуться, ты мне нужен», — не столько прочитал, сколько сказал он по памяти.

— Сначала, — потребовала она.

Писарь поместил листок туда, где уже лежало несколько других, взял чистый, написал заголовок и стал ждать, готовый побиться об заклад, что дело снова закончится одной или двумя фразами.

— Пиши: «Я получила письмо от его благородия Делена»… Делена следует титуловать его благородием? — спросила она через плечо писаря, так же как и в прошлый раз. — Он украл для себя какое-то родовое имя?

— Не знаю, ваше благородие.

— Я сама напишу это письмо. Оставь приборы и иди.

Писарь подошел к двери, слегка поклонился спине своей госпожи, после чего тихо вышел.

Скромное платье, скроенное чисто по-армектански — с длинным разрезом сбоку, то есть в центральном Дартане попросту неприличное, подходящее разве что для дорогой шлюхи, — подметало оборками пол, следуя ритму шагов и поворотов его раздраженной хозяйки. Ее благородие Тевена расхаживала по тесной комнате, словно зверь, выставленный в клетке на ярмарке. Неожиданно она остановилась и снова уставилась на небо за окном. Она привыкла решать любые дела без чьей-либо помощи, разговаривала сама с собой, мысленно ведя ожесточенные споры. Тевена-интриганка говорила спокойно, глядя в окно и взвешивая доводы. Тевена — искательница приключений металась по комнате. Почти всегда побеждала первая, холодная капризница с опущенными уголками губ. Холодная, ибо капризы Тевены не были обычными причудами. За ними стоял расчет.

Солнце постепенно выходило из-за тучи. Снова появились тени.

Тевена встала у конторки и прочитала заголовок.

Так можно было продолжать до бесконечности.

Она написала быстро, не раздумывая:

Она отложила письмо и сразу же взяла другой лист. Немного подумав, она написала:

Потом собственноручно сложила и запечатала оба письма. За окном солнце играло с тучами в прятки. Хозяйка дома начала очередной свой безмолвный спор. Какое-то время спустя оказалось, что, как обычно, неподвижно стоящей интриганке есть намного больше что сказать. Искательница приключений лишь иногда прохаживалась по комнате.

На конторке оказался еще один чистый лист. На этот раз письмо оказалось длинным. В сравнении с двумя предыдущими — очень, очень длинным…

В окно видно было худую девочку, которая вела к дому собранную со всего имения детвору. Серьезная юная дама объясняла что-то посланцу его благородия Делена.

2

Ивин приехал так быстро, как только смог, но не настолько, как того хотелось его матери.

Статный двадцатидвухлетний молодой человек был единственным на всем свете, кому ее благородие Тевена доверяла безоговорочно. Подобно младшей из двух сестер, он унаследовал от матери как разнообразные таланты, так и черты лица — лишь узкие губы он получил от отца, вечного бродяги, который сейчас путешествовал неведомо где (а может, его давно не было в живых). Тевена, уже два дня дожидавшаяся сына, не стала его ни в чем упрекать, и как сразу оказалось — вполне справедливо, поскольку ее посланец не застал молодого господина в Семене и потратил немало времени, разыскивая его повсюду. Ивин решал свои дела в столице округа, а потом, следуя старому принципу «от хозяйского глаза скотина жиреет», воспользовался случаем, чтобы заодно посетить две принадлежавшие матери деревни. Получив наконец письмо, он как можно скорее вернулся домой вместе с посланцем, не заглянув даже в город, — так что порицания он наверняка не заслужил.