Боевой дракон

— Ладно, я схожу завтра на Рыбный рынок. Посмотрим, что смогу отыскать.

— Было бы неплохо.

И дракон водрузил свои две с четвертью тонны на кучу свежей соломы, занимавшей две трети стойла.

Тут заглянул Мануэль. Базил как раз начал храпеть, его живот мерно вздымался и опускался.

— Драконы улеглись, — сказал Мануэль.

— Спасибо, что зашел. Я только что, представляешь, говорил с капитаном Кесептоном.

На лице Мануэля выразилось удивление.

— Нет, правда. Удивление не исчезало.

— Ну ладно, сначала я побывал в «Синем Медведе».

— Ага, вот это понятно. Ну, пока никаких признаков присутствия командира Уилиджера не наблюдается.

— Благодарение богам.

— Опять ты со своими богами. Благодарение Матери, и ничего другого не надо.

— Если б не Сприанский кряж, я б тебе, может, и поверил. Но в тот день старый Каймо бросил кости за нас.

— Когда ты был там, ты говорил по-другому.

— Ну а на расстоянии виднее.

Если честно, Релкин не очень верил в то, что говорил.

— Она накажет тебя, Релкин, и раньше, чем ты думаешь.

— Кажется, она это уже сделала.

— Надеюсь, кто-нибудь вмешается, чтобы предотвратить беду, прежде чем этот тип приступит к обязанностям.

— Я же говорил тебе, что ответил Тоуп: «Ничего не поделаешь». Так что признай правду — мы связались с ним надолго. Капитан Кесептон говорит, что, если он покажет себя непригодным, его сместят.

— Я больше боюсь, что он покажет себя слегка пригодным, и тогда нам от него не избавиться, пока не случится несчастье.

— Кто знает. Может, он еще окажется лучше, чем мы думаем. Капитан сказал, что он проявил смелость в сражении на Кадбернских мелях во время нашествия.

Этим слабым утешением им и пришлось удовлетвориться. Мануэль отправился к себе, чтобы закончить мелкие работы, пока его дракон, Пурпурно-Зеленый с Кривой Горы, единственный дикий дракон во всех легионах Аргоната, громогласно храпел.

Релкин вернулся к ремешкам джобогина и размышлениям о новом командире эскадрона. При Дигале Tap-ренте, их прежнем начальнике, жизнь была тяжелой, но теперь могла стать в десять раз хуже.

Закончив с ремнями, мальчишка выскользнул наружу и в последний раз обошел Драконий дом, чтобы удостовериться, все ли в порядке. Все спали. Он прикрутил большую лампу в центре зала и тоже отправился спать.

Глава 5

Проснулись они, чтобы встретиться с серыми, мрачными небесами, холодным северным ветром и отдаленной угрозой снега.

Центральный огонь Драконьего дома ярко пылал, когда Релкин спустился за келутом и ведром воды. Беглая проверка показала, что по-прежнему нет ни признаков появления командира эскадрона Уилиджера, ни вестей от него. Это означало, что Релкин остается пока в командной должности, и он воспользовался временной отсрочкой, чтобы приказать всем привести в порядок снаряжение, начистить и отполировать все металлические части. Не хотят же они, чтобы новый командир принял их за нерях. Получив обширный набор ответов, от угрюмых до раздраженных, он все-таки добился от мальчиков повиновения. Конечно, они уже давно отполировали каждую медную и стальную вещицу, проверили и перепроверили каждую деталь драконьего снаряжения, но — и все это понимали — сейчас лучше было перестраховаться.

Зазвенел колокол, оповещая, что завтрак готов, и драконопасы принялись таскать огромные котлы с овсянкой, заправленной маслом и солью. Потом они вернулись за буханками свежего хлеба. В Марнери драконам ежедневно выдавался бекон, который огромные виверны с удовольствием съедали в один присест, предварительно поджарив на умеренном огне.

После завтрака Релкин получил официальное приглашение на праздничный обед семейства Тарчо. Лагдален настоятельно просила прийти. Релкин не видел причин отказываться, поэтому попросил Мануэля заменить его в вечерние часы. Базила бы тоже пригласили, но Сторожевая башня не была рассчитана на посещения драконов. Поэтому Лагдален из Тарчо, друг драконов, обещала вскорости навестить старого приятеля в его стойле.

В то утро Релкин работал быстро. Проверил все медные пряжки, наведя на них последний лоск. За ними пришел черед стали — сначала ножны, потом клинки и палицы. Он заставил дракона просидеть час в полусогнутом положении, полируя и подпиливая его когти, пока они не заблестели. Все драконы были предупреждены, что сегодня нельзя устраивать бурных игр, чтобы не испортить отполированные когти. Наконец он покончил с делами и отпустил дракона в бассейн.

В четыре часа пополудни под пронизывающим ветром Релкин торопливым шагом спускался к порту. Редкие снежинки секли лицо на ветру.

Он успел заметить, что к «Ячменю» присоединился другой корабль, чуть поменьше. Два белых корабля способны нести на борту полный легион без лошадей, при условии довольно плотного размещения легионеров. Релкин снова перебрал в уме бродившие слухи. Чем бы они ни обернулись на самом деле, понятно, что предстоит некое путешествие по морю. Придется потрудиться, поддерживая дисциплину у вивернов в непосредственной близости океана. Пожалуй, лучше бы разместить их на нижней палубе, не то запах моря может пробудить в них древние инстинкты и они одичают.

В порту мальчишка свернул направо, направляясь к Рыбному рынку — широкой полосе вдоль причала, замощенной брусчаткой. Здесь швартовался рыбный флот города. Фасадом к лодкам выстроился ряд основательных трех-и четырехэтажных домов, среди которых выделялся один, в середине, повыше и пошире других и с большими воротами, распахнутыми настежь. Релкин прошел сквозь них, и его окружило плотное облако рыбных запахов.

Потные докеры ворочали огромные глыбы льда и горы рыбы. Здесь были треска с кунфшонских банок, тунец и рыба-меч из Ясного моря. Мимо, распластанного на ледяной плите, провезли палтуса, достаточно крупного, чтобы проглотить драконира.

С грохотом пронеслась цепочка тележек с засоленной сельдью. Их толкали здоровенные парни. Релкин бросил взгляд на красные лица грузчиков, прислушался к веселым ругательствам, часть которых относилась к нему самому, на что он не обратил никакого внимания, и мельком подумал, каково это — быть одним из них. Жить в городе, не знать о военной дисциплине, расти в семье с отцом и матерью, иметь твердое место в жизни… Это настолько отличалось от его положения, что приобретало даже некоторый налет романтики.

Драконир навел справки у рыбных лотков, но жестокая рыба была редкостью. Никто ее специально не ловил, потому в продаже она встречалась нечасто.

— Нет спроса, — не один раз услышал он в ответ.

— Старина людоед? Нет, сынок, мы не торгуем им. Слишком воняет. Никому не нравится.

Поговорив с несколькими рыбными шкиперами и убедившись, что жестокую рыбу достать невозможно, он вернулся на холм, в Драконий дом.

За обедом он сообщил дракону о неудаче, постигшей его с жестокой рыбой. Ответом было мрачное молчание. Релкину ясно дали понять, какой шелковый дракон находится на его попечении.

После обеда виверны отправились на тренировку. Сегодня они упражнялись под неусыпным наблюдением драконопасов, следивших за тем, чтобы ни кончика когтя не обломилось, пока драконы крушат манекены троллей и рубят мечами вкопанные торчком свежие бревна.

Когда тренировка закончилась и джобогины, мечи и щиты были сняты с драконов, огромные звери, ворча, отправились в бассейн, а драконопасы получили возможность заняться своими делами.

Релкин достал из сундука свои лучшие синие бриджи, парадные сапоги и форменную куртку, на лацкане которой красовались три ряда орденских планок, заменявших собой собственно награды. Четыре белые ленточки — вместо серебряных Звезд Кампании, пять алых — Боевые Звезды и еще четыре специальных знака отличия, в том числе бело-зеленый — Легионная Медаль Чести, и золотой квадрат с черным кругом — Звезда Легиона, высочайшая воинская награда. Сами медали хранились у интенданта Драконьего дома.