Мечебоец (СИ)

– Что ж, твоя правда, – кивнув, заметил князь. – Единственным доказательством твоей вины является кольчуга, и больше ничего. Нет свидетелей убийства и грабежа. Но Олеля я знаю давно, а ты в городе меньше дня. Да к тому же мы в осаде, и послать к Скилу за подтверждением твоих слов мы не можем. Что же нам делать?

– Я требую божий суд, – не выдержав, крикнул оружейник.

– Олель, – обратился к нему князь, – я правильно понимаю, что ты требуешь поединок на перекрестке четырех дорог?

– Правильно, княже.

– И готов отстаивать свою правду с мечом в руках?

– Да, княже.

– Ну что ж, быть посему. В полдень, когда солнце будет над городом, на перекрестке перед рыночной площадью состоится поединок между оружейником Олелем и путником Славом. И пускай боги решают, чья правда, я же решить не могу. – Сказав это, князь развернулся и ушел с балкона.

Русоволосая девчушка, сидевшая подле него, бросив на Слава пронзительный взгляд, удалилась следом.

Десятник, конвоировавший Слава подошел и положил руку на плечо.

– Мне приказали сопроводить тебя на место поединка, – сказал он. – Знаешь, я тебе верю, я сам участвовал в облаве на шайку Демида и тебя я там не видел, личность ты приметная – седые волосы, шрам на лице. А вот тех двоих я помню. Прорвались через дружинников, троих зарубили. Тогда ушло человек семь, четверых мы потом поймали да повесили, а вот остальные как сквозь землю провалились.

– Ну так скажи об этом князю, – встрепенулся Слав. – Не хочу я с Олелем драться, я его сына не убивал, и правду свою знаю, а вот он местью ослеплен.

– Это ничего не изменит, – сказал десятник, – он сам потребовал божий суд, и теперь только боги могут остановит этот поединок. Пока вы двое не сойдетесь и не выясните, чья правда крепче, никто не властен над вашими судьбами. Ни я, ни князь.

– Ясно, – произнес Слав. – А когда князь спрашивал народ, кто может подтвердить мои слова, ты почему молчал?

– Ты влез раньше, чем я успел открыть рот, а потом меня отправили с поручением и вернулся я только к объявлению божьего суда. А после этого мое слово мало что значило.

– Ну да ладно, пойдем потихоньку, а то полдень уже близко, – сказал Слав. – Кстати, как тебя называть?

– Зови Волчем, – отозвался десятник, направляясь к воротам, ведущим с княжьего двора в крепость.

Идя по крепости к месту боя, Слав ловил на себе быстрые взгляды горожан. Их симпатии были явно на стороне оружейника, никто не сомневался в его победе, кроме, пожалуй, самого Слава.

К перекрестку они прибыли вовремя, до полудня осталось меньше трех минут. Противник Слава уже стоял в окружении горожан, которые его всячески подбадривали. Оглядев место битвы, Слав понял, что князь не случайно выбрал именно это место, четыре главные дороги крепости сходились здесь, указывая на четыре стороны света. Простору для быстрого и гибкого Слава было маловато. Но что делать? Это место давно используется для подобных поединков, и не Славу менять обычай и требовать места получше. На крыльце ближайшего дома дружинники из охраны князя уже установили походный трон Борея и теперь окружали кольцом место божьего суда, оттесняя людей за границы перекрестка, образовывая небольшой круг шагов пятнадцать в диаметре. В сопровождении десятка ратников прибыл князь. Поднявшись на крыльцо, он уселся на походный трон. Слева за спиной у князя встали бояре, а справа та самая русоволосая девица, что была с ним на балконе.

– Кто это такая? – шепотом спросил Слав у стоящего у него за спиной Волча.

– Зимушка, дочь Борея, – отозвался десятник. – У нее еще есть брат-близнец Лют, но он сейчас распоряжается на стенах, мы по-прежнему в осаде.

Князь взглянул вверх на солнце и поднялся.

– Один из вас потребовал божьего суда, – начал он. – Я не вправе отказать ему, тем более я не смог решить, кто из вас прав, а кто нет. Пускай говорят мечи, а боги уже следят за вами. – Он замолчал и опустился в походный трон, разрешая тем самым начать поединок.

Олель вытянул из ножен здоровенный клинок. Он был под стать кузнец – на локоть длиннее обычного меча, на пол пальца шире и очень тяжел, но Олель с легкостью управлялся с массивным оружием. Сделав несколько пробных взмахов, от которых воздух вокруг него жалобно зазвенел, он неторопливо тронулся к Славу. Его клинок блестел на солнце, словно собирая лучи и накапливая в себе их энергию. Глядя на неторопливо приближающегося кузнеца, Слав медленно обнажил свой меч.

– Черный клинок, – пронесся по рядам свидетелей удивленный шепоток, но вскоре стих, бой начался.

Олель атаковал стремительно, его движения были выверены до последнего удара. Глядя на своего противника, он знал, что сила Слава в быстроте и ловкости, но здесь на этом маленьком перекрестке седой парень потерял все свое преимущество. У него в руках изготовленный им самим меч, он ковал его пять лет, и вряд ли в крепости найдется клинок прочнее и гибче. Но боги не дремали, они действительно наблюдали за поединком и знали, кто прав. Меч кузнеца подобно молоту стал опускаться на голову Слава, точно падал на наковальню. Места для маневра было ничтожно мало, увернуться пареньку мешала теснота круга. За его спиной сдавленно всхлипнула женщина, а потом случился божий суд.

Меч кузнеца опускался, и Слав сделал единственное возможное действие – поднял свой черный меч, чтобы отвести в сторону клинок оружейника. Раздался звон, но не такой, когда сталкиваются два куска железа, превращенного кузнецами в грозное оружие, а словно меч Слава встретился с куском тончайшего хрусталя, привезенного из за далекого моря. Осколки клинка Олеля полетели в разные стороны, и если бы не брони и щиты дружинников, оцепивших место поединка, то они ранили бы множество свидетелей, пришедших на божий суд. Но боги разумны, и лишь один из них поразил цель – кончик разлетевшегося лезвия вонзился в ногу кузнеца, по штанине расползлось небольшое пятно крови.

Слав хоть и был удивлен, но оставил эмоции на потом. Он шагнул к изумленному хозяину расколотого меча и приставил лезвие к его сердцу. Сейчас он был вправе убить Олеля, и никто не смел бы его упрекнуть, боги указали, чья правда крепче. Но вместо того, чтобы нажать на рукоять и пронзить сердце оружейника, Слав громко, чтобы слышали все присутствующие, сказал:

– Я не убивал твоего сына. Боги знают это, и даровали мне победу. Но и твоя смерть мне тоже не нужна. Ты требовал божьего суда, он свершился. Есть ли у тебя сомнения в словах моих? Если есть, я готов повторно скрестить мечи.

– Твоя правда, – после долгого молчания произнес ошарашенный кузнец. – Я возвел напраслину на человека, что покарал убийц моего сына. Ведомый местью, я бросил вызов богам, они нас рассудили. – Он все еще сжимал рукой рукоять своего меча с лезвием длинной в палец – все, что осталось от полутораметрового оружия. – Ни что не в силах расколоть этот клинок, кроме богов. Я ковал его пять лет, выбирая только лучшее железо. Он должен был стать самой лучшей моей работой. Но сегодня боги доказали, что не только я имею власть над огнем и сталью. – Он внезапно полоснул себя по левой ладони. – Прости меня, Слав, и в знак примирения я предлагаю тебе кровное братство.

– Я принимаю твое предложение, – сказал Слав и, повторяя действия кузнеца, полоснул себя по левой ладони, после чего они крепко пожали руки смешивая кровь.

– Я рад приветствовать тебя, брат, – громко, чтобы слышали все, воскликнул Олель.

– Я тоже рад встречи, – отозвался Слав.

Толпа за спинами дружинников радостно заорала, правда, были люди слегка разочарованные итогом божьего суда, но их никто не замечал.

Князь поднялся со своего места и шагнул к поединщикам. Толпа моментально смолкла. Посмотревна Слава и Олеля, он радостно потер ладони.

– Я рад, что все так кончилось. Боги справедливы. К тому же лучший оружейник крепости Вал остался жив, а это значит, что из-под его молота и впредь будут выходить добрые мечи.

В это время со стен ударил гонг, урмане пошли на приступ. Князь огляделся, к нему уже подвели коня, а за кольцом людей, окруживших место поединка, строились ратники.