Волчица и пряности. Город противостояния. Книга 2 из 2 (ЛП)

– Я даже плакала об этом… думаю, тебе бы такое понравилось.

Хоро улыбнулась, глядя на Лоуренса снизу вверх. Если она продолжит кидаться в него чечевицей, ему придется спрятать лицо за чашкой и выпить еще.

– Ох-хо… но люди смеются охотнее, когда делятся своими грустными историями с другими.

– Не могу отрицать.

Даже сам Лоуренс хихикал над собой, вспоминая былые неудачи. Но ему не очень-то хотелось их вспоминать. Причина очевидна: когда рядом нет друга и историей не с кем поделиться, воспоминания лишь нагоняют тоску одиночества.

Он тут же осознал, насколько глупы такие мысли, и понял, что не должен забивать ими голову даже на секунду. В конце концов, чрезмерно проницательная волчица по-прежнему лежала головой на столе, поедая Лоуренса глазами и улыбаясь.

– Теперь у меня есть ты.

Это была слишком прямая атака, чтобы ее можно было выдержать. Лоуренсу оставалось лишь щелчком отправить чечевичинку обратно к Хоро.

– У тебя есть еще и Коул.

– Ему я все это рассказывать не могу. Он противовес, который постоянно напоминает мне, что я – Мудрая волчица.

И что же это значило? Лоуренс застыл, размышляя; его палец замер, не щелкнув по очередной чечевичке. Коул был рожден в деревушке на севере, в Хоро он видел легенду во плоти. Чтобы Хоро сравнивала его с тяжелым камнем – на это могла быть лишь одна причина…

Внезапно палец Хоро выбил чечевичинку из-под кончика его пальца.

– Он восхваляет меня как Мудрую волчицу. Он был достаточно глуп, чтобы попросить разрешения прикоснуться к моему хвосту сразу же, как только меня увидел. Такого не было уже несколько веков… это пробудило радостные воспоминания. Он напоминает мне, что я Мудрая волчица.

Хоро протянула руку к Лоуренсу, и их пальцы переплелись.

– Да, ты и вправду куда спокойнее в последние дни.

– Мхм. Нет мне оправдания.

Судя по словам Хоро, именно отношение Коула к ней как к Мудрой волчице напомнило ей, кто она на самом деле. Теперь понятно было, почему она так себя вела: Мудрая волчица была достойна Йойтсу, простая девушка, уютно устроившаяся под боком у торговца, – нет.

– Но все же…

Их пальцы продолжали свою игру, но Лоуренс, как бы возвращаясь к старому спору, сказал:

– Ты скрывала от меня такую важную вещь, а ведь сама все время меня толкаешь, чтобы я был открыт с тобой, когда нужно сделать выбор.

Многие проблемы, через которые они вдвоем прошли, родились из того, что они таили друг от друга свои мысли. Лоуренс почувствовал, что его тон сейчас был излишне агрессивен, однако Хоро ответила хладнокровно:

– Моя прибыль лишь уменьшится, если я буду открыто обсуждать торговые дела.

Если бы после этих слов она не улыбнулась, как озорная девочка, Лоуренс не в силах был бы принять это заявление, даже натянуто усмехнувшись. Хоро выпрямила спину, потянулась и дернула ушами.

Нельзя им двоим чересчур сближаться… они оба сознавали это глубоко в душе. Ирония, однако, была в том, что именно из-за осознания происходило обратное. Лоуренсу уже случалось идти против этого правила.

Хоро, должно быть, часто доводилось пинками отшвыривать камни на своем долгом жизненном пути. Но она не могла изменить реальность. Когда она сказала про Коула, что он «противовес», это отнюдь не было преувеличением. Она пользовалась Коулом, чтобы посмеяться над Лоуренсом, не просто ради забавы… для нее это был способ защиты. Способ не дать ей и Лоуренсу перейти грань. Способ скрыть то, что трудно решить. Хотя все это, конечно, лишь оправдания.

– Все мы жадные, все мы сражаемся ради самих себя.

– Это верно. Хотя… – Лоуренс помедлил, но решил все же продолжить, подмешав чуть иронии в голос. – Хотя если бы я не был жаден, то не смог бы покупать тебе вкусную еду.

При этом саркастичном замечании Хоро смущенно улыбнулась и встала. Ее лицо так раскраснелось, что Лоуренс заподозрил, что в комнате чересчур жарко. Как он и ожидал, Хоро закрыла глаза – точно так же она делала, когда открывала окно, чтобы омыться прохладным воздухом с улицы.

– Хмм… но разве мое счастье не есть твоя прибыль?

Она была словно кошка, получающая наслаждение от того, что ей чешут шейку. Словно ее и впрямь омыл прохладный ветерок.

Она приоткрыла один глаз и с любопытством уставилась на Лоуренса. Ее лицедейство было столь совершенно, как будто она смотрелась в зеркало.

– Если бы тебя можно было подкупить всего лишь едой, это было бы так.

Глаза Хоро вновь закрылись. Даже страшновато было, как она умудряется проделывать одно и то же движение, производя при этом совершено разное впечатление; сейчас похоже было, что она дуется. Впрочем, это длилось всего одно мгновение, а потом она превратилась в гордую аристократку.

– В таком случае как ты будешь меня подкупать?

Лоуренсу вспомнился один случай, когда деревня, с которой он торговал, попросила его продать винные бочки соседнему монастырю, где был большой виноградник. Аббат был человеком очень гордым и скупым. Он весьма много требовал, и продавать ему было тяжело.

Должно быть, аббат думал, что, раз он принадлежит к большому, сильному монастырю, это делает его ближе к Единому богу. Он вел себя крайне неуважительно. Однако сейчас перед самым носом у Лоуренса была настоящая богиня, которая ненавидела, когда с ней обращаются как с высшим существом, и избегала подобающего высшим существам поведения. Так почему же Мудрая волчица так делала?

Аббату было наплевать на убытки людей, которые ему продавали; его волновала лишь собственная прибыль. Однако условия, в которых развивалась та ситуация, совершенно не такие, как сейчас, так что и результаты должны быть другими. Должно быть, Хоро надеялась вот на какой ответ…

– Если не едой, то словом или отношением.

– Но как я могу доверять подобным вещам?

Даже клыкастая ухмылка может очаровывать, если знать ту, кто стоит за этой улыбкой. Если бы Лоуренс не доверял Хоро, он мог бы держаться с ней лишь раболепно. Чтобы доказать свою искренность, он должен был либо стоять, либо сидеть неподвижно – но не бежать прочь… оба варианта выглядели привлекательными, и выбрать было трудно.

Отправив в рот остатки вина в своей чашке, Лоуренс ответил:

– Представь себе, что тебя обманывают и в то же время доверяют тебе. Вполне может именно так и получиться.

– …

Слова Ив, волчицы реки Ром, таили в себе немалую силу. Хоро сердито уставилась на Лоуренса; хвост ее метался, показывая недовольство своей владелицы. Ответить на атаку Лоуренса ей было нечего. Лоуренсу редко удавалось одержать над ней верх в споре, и сейчас ему было лучше, чем когда он игрался с портновским подмастерьем. Поражение способно даже могучего орла превратить в покорного цыпленка. А победа может превратить робкого мышонка в яростного волка.

Но истинные волки умны от рождения.

– Я говорила не об этом.

Выражение лица Хоро было печальным и немного сердитым. Подобные споры, по идее, должны быть состязанием умов и самоконтроля. Но Хоро никогда не играла честно. К чему она вообще сейчас подбирается? Пока Лоуренс размышлял об этом, Хоро, не сводя с него глаз, распахнула ставни еще шире.

Раньше, когда Лоуренс заявил, что им надо быть готовыми бежать, он стоял возле окна. Сейчас Хоро выглядывала наружу, но уши ее были по-прежнему обращены к Лоуренсу. Она ни звука не могла позволить себе издать – этим бы она признала поражение, пусть даже самое мелкое. Но думать о том, чтобы победить ее, было со стороны Лоуренса просто глупо.

– Было бы очень мило, если бы ты полегче обходилась с проигравшими.

Он встал и подошел к Хоро, после чего произнес эти слова. Потом сел рядом с Хоро на подоконник, и она тут же молча уселась ему на колени.

– У победителей нет времени на проигравших.

– Сидишь на мне и при этом говоришь такие слова… а знаешь, это не так уж и кошмарно.