Преддипломная практика (СИ)

Выглядело это дитя этакой миниатюрной статуэткой. Фламма была блондинкой, причем редкого пепельного оттенка. У нее были огромные серые глаза, умевшие смотреть то восторженно, то удивленно. Фигурке бы позавидовала любая танцовщица на канате, а выразительному личику — лучшие актрисы королевского театра. Она была очень хороша собой, но все очарование пропадало, стоило ей открыть прелестный ротик и начать с умным видом говорить глупости, а иногда и грубости.

Обижать людей Фламма умудрялась мастерски, то ли не понимая, что делает, то ли считая, что такой идеальной красавице все равно это простят. К учебе она была равнодушна. Зато могла допоздна засидеться в библиотеке, разыскивая в учетных книгах мифического предка, чье наличие обязательно докажет, что приставку «эр» другой, не мифический предок, присвоил не самовольно и безтитульные землевладельцы действительно потомки затерявшихся в веках аристократов.

Льен так и не понял, как какой-то великий аристократический род смог где-то затеряться и никому не передать титул, но переубеждать девчонку даже не пытался. Опасался, что она примет это за тайную влюбленность и попытается отбить жениха у везучей подружки. Слишком Фламма ему напоминала какую-то из дальних родственниц, которая бы именно так и сделала, если бы заподозрила наследника кор-графа в нежных чувствах.

Яс, конечно, не отказался бы понаблюдать за этой военной кампанией, ни капельки не сомневаясь, что она была бы очень забавной, но даже он не рискнул поощрить ее начало. Льен, если узнает, конечно позлится и простит. А вот Джульетта с ее огнем может сначала со злости покалечить, а потом поплакать, попросить прощения и тоже простить. Вот только лечиться все равно придется долго. И еще дольше выслушивать лекции о том, что нельзя злить магов, если знаешь, что они одарены очень сильным огнем и на эмоциях по-прежнему теряют над ним контроль.

А учитывая, что Джульетта то забывала сдерживающие амулеты на полигоне, то они не выдерживали взрыва ее эмоций и сгорали, вместо того чтобы не давать огню вырваться... В общем, Яс не настолько хотел повеселиться, чтобы рисковать, особенно зная, что из-за Льена Джульетта может рассердиться очень сильно. Приходилось довольствоваться наблюдениями за тем, как Фламма пытается вычислить среди знакомых парней аристократов и влюбить их в себя. И жалеть о том, что Джульетта рассказала этой несчастной, что Малак никакой не принц. Потому что пляски вокруг Малака, выглядевшего рассеянным и немного не от мира сего из-за загруженности учебой, были бы не менее занятными, чем вокруг Льена. Правда, там могла не выдержать Ольда и по простому оттаскать деву благородного происхождения за волосы.

—           Нет в жизни счастья, — сказал Яс, на ходу почесав кота за ухом.

—           Ага, — подтвердил Малак, думая о чем-то своем. Возможно, даже о том, что семь дополнительных предметов немного слишком. Особенно учитывая то, что параллельно надо собирать материал для дипломной работы. Досдавать хвосты по предметам, которые, несмотря на все усилия, так и не дались, да и не стали интересны. Подрабатывать. Дежурить в свою очередь на полигоне, когда там ученики младшей школы пытаются научиться управлять едва проснувшейся силой. И время от времени быть полезным Роану, которого выбрал в качестве руководителя аспирантуры, но пока не решился этим обрадовать.

С аспирантурой Малак тоже решил поступить очень оригинально, как и с дополнительными предметами, которые ему были гораздо интереснее основных. Любой нормальный человек, узнав, что его таланты оценили столь высоко, что уже в начале последнего курса в качестве студентуса предлагают подумать о дальнейшей учебе и выбрать персонального учителя, очень бы обрадовался, подумал и выбрал среди множества магистров того, кто более-менее подходил и был не самым занятым. Но Малак был упертым и точно знал, чего хотел. А хотел он в ученики к Роану, который сам до сих пор был аспирантом. Проблему несоответствия своих желаний реальности Малак решил просто — договорился с Леской, что будет считаться его аспирантом и пытаться учиться артефакторике у Роана.

Магистр Леска, который видимо решил, что это будет очень весело, отказывать не стал. Вот только помогать Малаку проситься в ученики к лучшему артефактору школы не собирался. Ему надо, пускай сам и уговаривает. Ну, Малак периодически и пытался, делая странные намеки и предлагая свою помощь. Лучше бы, конечно, сказал прямо. Вряд ли Роан ему откажет. Но этот разговор хитроумный сын мельника отложил до того момента, как благополучно защитит диплом и станет немного свободнее.

Сиреневая беседка находилась в заросшей сиренью части школьного сада. Беседку эту совершенно случайно нашел Яс, когда гнался за собственным котом, который уволок вязку сушенных змеиных шкурок, то ли приняв их за экзотическую еду для кошек, то ли за не менее экзотическую игрушку. Шкурки были нужны для лабораторной работы, и отступить Яс не мог. Эти шкурки выдавались в школе. Купить их где-то в городе было нереально.

Гнался Яс, гнался. Несколько раз выслушал насмешливые напутствия. Но в итоге загнал наглую рыжую тварь в кусты сирени. Кот в эти кусты проскользнул запросто и стал там гнусаво мяукать, намекая, что сейчас возьмет и сожрет добычу. Ясу пришлось ломиться следом, ярко представляя, как кот сейчас выбежит из кустов с другой стороны, насмешливо задерет хвост и утащит проклятые шкурки далеко- далеко прежде чем хозяин поймет, что в кустах его больше нет.

Самое обидное было то, что Яс понятия не имел, что такого ценного в этих проклятых шкурках. Кожа, она и есть кожа, будь она хоть змеиная, хоть из бритой крысы. В волшебную силу лягушачьих и змеиных шкурок верили только забитые селяне, которых в этом вполне успешно убеждали разные мошенники. А студентусам школы магии оно зачем?

Как потом оказалось, для того, чтобы доказать, что змеиная кожа ничем, кроме внешнего вида, не отличается от телячьей. А в тот момент Яс наконец продрался сквозь сиреневые заросли и только каким-то чудом не боднул головой деревянный столб, поддерживающий перекосившуюся крышу вросшей в землю беседки. Сирень, густо разросшаяся вокруг деревянного сооружения, кое-где росла и внутри, пробившись между камнями. Столбов оказалось шесть, но два успели провалиться в землю глубже, чем остальные, и потянули за собой крышу. Хорошую такую крышу, из просоленных дубовых досок. Под крышей, кроме проросшей сирени и полос света, оказались остатки деревянных скамеек, не выдержавших времени, и углубление для костра.

И в целом это было отличнейшее место. Кто, кроме Яса, погнавшегося за котом, полезет в заросли сирени? Густые заросли, разросшиеся так, что садовники даже не пытались с ними бороться, просто периодически выкапывали плети, проросшие за границей пространства, которое отдали сирени без боя. Даже ученикам младшей школы здесь делать нечего. Ни тропинок, ни фруктовых деревьев в этой части сада не было. Когда-то, чуть левее, были конюшни, но от них остались только каменные фундаменты. Школа давно не содержала на своей территории лошадей. И возможно, пройдет еще не так уж много времени и фундаменты тоже скроются за сиренью. А потом, много лет спустя, у кого-то дойдут руки до разросшихся кустарников и он сильно удивится находкам.

Яс улыбнулся, удобнее перехватил бочонок и ускорил шаг.

Надо будет перед выпуском нарисовать план сада и то, как пройти к Сиреневой беседке. И оставить этот план в тайнике под подоконником в комнате общежития. Наверняка ведь кто-то найдет. И у школы появится еще одна тайна, передающаяся от одного поколения к другому.

— Это будет весело, — пробормотал Яс, и кот гнусаво мяукнул, словно умел читать мысли хозяина и соглашался с ним.

Фламма, чувствуя себя самым настоящим философом, думала о жизни.

Нет, то, что это штука странная и несправедливая, она поняла давно. Просто иногда размышлялось о подробностях этой странности и несправедливости.

Вот например, по справедливости и правильно должно получаться так, что самые красивые девушки королевства станут женами принцев. Зачем-то же эта красота девушкам была дана. А на деле принцессами становятся менее прекрасные, зато более родовитые.