Порубежье (СИ)

— И моим три штуки, в награду мне за розмысел, попросил я.

— И твоим будет сделано, приказным тоном добавил Воевода. Эту пока возьми Добродей, поставь косца на день, посмотрим сколь он укосит. Да найди потолковей, покажь ему ухватку. Вечером расскажешь, что получилось. Всё бездельники, разошлись по работам.

Дядька вскоре обрадовал новостью, что челн он нашёл, и если я готов то можем плыть. А что мне собираться? На поясе нож, за поясом ухватистый топорик, и лесину срубить и упокоить кого можно, Лук и стрелы к нему я взял охотничий. Через плечо сумка с мелочью типа кресало, крючок с бечевой, игла, да чиста тряпица в которую замотал кусок сала, да горбушку хлеба. И вот я уже на берегу, садимся в чёлн и отчаливаем.

— Левый берег выше, значит плывём вдоль него, командую я. Проплыв всего с версту вдруг открылся проход ста саженей шириной и в глубине его саженей в трёхстах берег.

— Правь в залив. Глянем. Выплыли на середину залива, как оказалось это бывшая протока которую Сухона запрудила вначале топляками, а потом нанесла песка полностью отгородив начало протоки от себя.

— Давайте к берегу. Глянем как там. А там, там было как в сказке, высокий сухой берег, вековой лес. Следов затопления паводком нет, воздух слегка горьковатый от изобилия хвои казалось можно было пить. А дед маху дал, подумалось мне. Такую красоту упустил.

— Что скажешь дядька? Доброе ли место?

— Ох доброе место боярич! Ох и доброе! Как же воевода не доглядел то?

— Как, как? Каком к верху! Ему высокий берег нужон был, отгородиться от недругов, да сил набрать.

— А мы боярич? Как мы будем борониться если чего?

— А мы дядька, пойдём другим путём. И я вытянул руку жестом повторённом в тысячах ленинских памятниках, наугад тыкнув пальцем в сторону леса. И Дядька, и Митяй, оба уставились в ту сторону куда указывал палец, и ни хрена там кроме леса не видели. Оба повернулись ко мне с немым вопросом в глазах ,«иде путь, ирод»?

— Что, не видно пути? А я вот говорю, здесь будет стоять мой терем, Вот там у берега пристань, чуть выше торжище, вкруг моего терема станут дома моих ближников, дружинников, Во втором ряде будут купцы жить и лавки их стоять. В третьем ряде ремесленники у коих ремесло не громко ине вонько, далее крестьянский ряд с огородами, ещё далее хлева, со всякой скотиной, с запасами кормов. А ещё далее поля. В посёлке разрешу держать только пару коней, пару собак, полсотни кур, и полсотни гусей на подворье. Посёлок называю «Алёшино». Аминь. Вот так вот. Всего этого, как и пути, сейчас не видно, но оно будет! Я пойду вверх по старице, а вы вниз, поищите хороший ручей, или речку малую, годную под запруду. Мельницу будем ставить.

— Да зачем нам мельница? Ржи у нас, всего ничего. Вскинулся дядька.

— Так на мельнице, не только муку мелят, а ещё много чего можно сделать. Увидите. Смотрите, чтобы высота берега у ручья был в два роста.

Разошлись, я в одну они в другую сторону. Песок под ногами ррып, ррып. Очень интересно? Я наклонился, взял в руки горсть песка, пригляделся, белые кристаллики кварца. Твою маман! Вспоминай Леша, вспоминай! Как там стекло варили? Что–то вроде песок, сода, известь, чтобы получить оконное стекло, расплав выливали на расплав олова. Ещё и олово. Где его тут посреди русской тайги найти? Я ж ни разу не геолог. Нужна глина, кирпич, печь. Ну и люди. Так в раздумьях я дошёл до края залива, впереди сквозь редкий лес виднелся противоположный высокий берег Сухоны и крыша дедова терема. Соседями будем, усмехнулся я. С тем и вернулся к челну.

Достал из сумки крючок, шнура колобок, вырезал из куста ветку подлинней, соорудил удочку. Поймал какого–то жука усача, насадил его на крючок, забросил. Глазом не успел моргнуть, удочку хорошо дёрнуло из рук. Кто–то, сидя уже на крючке боролся за свою жизнь. Но, крюк острый, бечева крепкая и через пару минут на берегу трепыхался приличных размеров карась. Срезав ещё одну ветку, сделал из неё кукан, насадил добытую рыбину и опустил её в воду, где она обречённо затихла. Жук, крючок, карась. Братья и сёстры первого пойманного карася, гурьбой неслись на свиданье с родственником, и к моменту, когда пришли мои спутники, два кукана по десятку карасей свидетельствовали о моей удаче.

— С уловом тебя боярич, дядька оценил мой подвиг.

— Ну а вы как сходили? Чего углядели, чего нашли?

— Есть хороший ручей, всё как ты говорил. Следов людей не нашли, а вот зверья довольно. Силки надо ладить, с три версты мы прошли вниз.

— Ладно, отдохнёте, все трое сходим вглубь берега. Глянем землю, лес. Давай Митяй займись костром, рыбой, почисть да на колышках запеки. Да не всю. По паре на каждого, остальную домой отвезём. Пока, Митяй потрошил и чистил рыбу, мы с дядькой, поймали ещё несколько рыбин. Закусив, чем бог послал и чтобыло у каждого с собой мы, затушив костёр, сбросив в реку остатки трапезы пошли куда наметили. Пройдя версты две по лесу с трудом пробираясь в зарослях кустарника, мы решили вернуться. Всё что надо мы увидели. Строевой лес, довольно ровная без особых косогоров земля, идеально подходила под наши замыслы.

— Вот разберёмся с супротивниками и займёмся хозяйством.

Две недели пролетели как один день, особой суеты не было. Всё ж воинов в крепости добавилось, челядь суетилась с бочками для воды, крестьяне косили траву и возили сушиться в крепость. Потом в полдень одного дня, вдруг поднялся столб дыма на реке в верстах трёх вниз по Двине. Дозорный ударил в небольшой колокол. Крестьяне загнали назад скот, ворота закрыли. Дед, Демидий, Добродей, я и дядька собрались у дозорной башенки.

— Плывут, дозорных я давно выслал, сказал Демидий.

— Интересно сколько их, — задал я вопрос.

— Да сколько бы не было, все наши, — ответил мне дед.

Как объяснил Демидий, с того места где горел сигнальный костёр река просматривалась на три версты в обе стороны. Так что до врага сейчас шесть верст. Время еще есть, пока они догребут, до нас против течения эти шесть вёрст, умаются. На приступ пойдут завтра.

— Эх а давненько я не стрелял из лука, — радостно потирая руки проговорил я.

— А што знатно стреляешь? Поинтересовался Демидий.

— Ну знатно не знатно. А за пять сотен шагов в личину стрелу уложу, — похвастал я.

— Што вот так за пять сотен и в глаз? Демидий спрашивал уже не меня, а дядьку.

— Не врёт он, сотник. Не иначе Перун его учил стрелять, он и дальше редко маху даст, — как бы оправдывался дядька. А на пять сотен, он пять стрел поднимет и все в ладонную цель и уложит, — уже гордо заявил он.

— Рядом со мной стоять будешь, — дед давонул авторитетом.

— С тобой, так с тобой, — крепость невелика, если что, везде успею.

Вот наконец их за поворота показались первые челны. Издали почти неразличимы, на фоне берегов, но вот они ближе, ближе и наконец, их можно сосчитать. Около сотни.

. Все они плыли дальним от нас берегом, поднимались чуть выше крепости и приставали к берегу, челны были небольшие, но в каждом сидело по четыре воина. Вождь видимо захотел осмотреть, что из себя представляет оборона, решил подплыть поближе. Самый большой чёлн уверенно двигающийся гребками двадцати гребцов лавировал в зоне моей досягаемости. Ох напрасно…

— Могу убить его, а могу и предупредить — сказал я деду .

— Предупреди! Не хочу воевать. Раз кровь проливши, долго мириться придётся, — сказал дед. Но гляди, дашь маху, вся кровь на тебе. Мы их побьём, хоть и много их. Мы воины, а оне охотники.

— Я молча достал лук, натянул тетиву, выбрал пять стрел, пригляделся, прицелился, и одну за другой выпустил их в щит, стоявший у ног вождя. Триста метров, стрелы пролетели за пять ударов сердца, и одна за другой воткнулись в центр щита.

Чёлн как бы споткнулся, потом гребцы резво увели его к противоположному берегу и по самому урезу воды привели к основной стоянке войска.

— Даа! Хороший выстрел Алёша! Я сам бы ежели б получил вот так нежданно пять стрел в щит, задумался бы. На той стороне у челна собралась толпа, видимо расшифровывала послание. Потом у них загорелись костры. Чего–то они там готовили, мы тоже оставив наблюдателей принялись ужинать. Ночь прошла без происшествий, а на утро у ворот стоял Штырлик со щитом, утыканным моими стрелами.