Обратная сторона вечности

Барнаба прервал свой рассказ и взглянул на Кахатанну. Она сделала вид, что все еще занимается сборами, и глаз не подняла. Сангасои же тактично сделали вид, что не заметили, как отчаянно разрумянились вдруг щеки богини.

Время понимающе улыбнулось и продолжило:

— Эагр был человеком пылким и страстным. Неразделенная любовь сожгла и испепелила его. Он стал угасать медленно и страшно. И великая Кахатанна пришла в отчаяние: ей хотелось помочь своему жрецу, но она не знала как. И тогда она обратилась за помощью к его братьям… — Барнаба опять остановился и лукаво взглянул на Каэ, которая вдруг перестала возиться с делами и села в углу, подперев голову рукой. — Нашла к кому. Думаю, вы догадались уже, что любовь к Истине в данном случае была семейной чертой. И оба брата, не долго думая, тоже объяснились с ней.

— Страшный день был тогда, — сказала Каэ.

— Страшный, — подтвердил толстяк, — а дальше все было так…

— Я не хочу умирать от любви, как Эагр, — говорит один воин другому.

Оба они огромные, плечистые, иссеченные шрамами. Это два брата: старший Такахай, младший — Тайяскарон. Эагр средний.

— Я бы хотел всегда оставаться рядом с ней, защищать ее, — молвит Такахай.

— Я не хочу стариться и умирать у нее на глазах, когда она так молода и прекрасна, — вторит ему Тайяскарон.

— Эагр глуп. Он не понимает, что богиня не может любить его…

— Мне не нужно, чтобы она принадлежала мне, я сам хочу принадлежать ей.

— Я бы отдал ей свою душу.

— И я тоже.

Они разговаривают, сидя под раскидистым старым дубом, в лесу, на окраине Салмакиды. Они так увлечены своими проблемами, что не слышат, как к ним подъезжает всадник на невиданном коне.

Конь этот имеет массивное туловище, покрытое зеленоватой чешуей, драконью морду с острыми клыками и рог во лбу. В остальном же это обычная лошадь.

Всадник молод и тонок в кости. У него узкое скуластое лицо и разноцветные глаза — один черный, другой зеленый. Несмотря на свою молодость, он уже абсолютно сед — и серебристый шелк волос ниспадает ему на плечи. Высокий, гибкий, мускулистый, он не вооружен ничем, кроме длинного меча, висящего в ножнах на поясе невероятной, истинно божественной работы. Доспехов на всаднике нет — только живот его защищен короткой юбочкой из металлических сверкающих пластан, да руки по локоть закрыты наручами.

Когда Такахай внезапно поворачивается и видит этого человека, на лице его застывает странное выражение. Потому что воин из свиты Кахатанны не может не признать в подъехавшем всаднике Вечного Воина — Траэтаону. Он толкает брата локтем, и тот поспешно вскакивает на ноги.

— Разреши приветствовать тебя, — говорит Такахай.

Он смущен этой встречей, но не растерян и не испуган. Кровь гордых и бесстрашных воинов течет в его жилах, и он по-прежнему исполнен собственного достоинства. Тайяскарон тоже кланяется богу почти как равному. Ибо нет в мире ничего, что заставило бы братьев изменить себе. И даже любовь к Кахатанне не заставит их пресмыкаться и угодничать.

Верно, бог слышит их мысли, потому что одобрительно улыбается.

— Здравствуйте, воины, — произносит он. — Я к вам за помощью. Правду ли слышал я сейчас, когда вы говорили о своей любви к Богине Истины? Действительно ли хотите вы, чтобы ваши души вечно оберегали ее, ваша сила всегда ее защищала и вы вечно были вместе? Готовы ли вы ради этого отдать жизнь? Вопрос мой не празден. Я давно наблюдаю за воинами Интагейя Сангасойи и давно уже отметил вас. Мне кажется, что вы действительно преданы своей госпоже и ваша любовь способна на жертву. Если я не ошибся и это действительно так, то я сделаю вам подарок…

Братья горды и счастливы. Хотя боги Арнемвенда не так уж и редко посещают Сонандан, все же немногие люди могут похвастать тем, что говорили с непобедимым Траэтаоной — хранителем мира и покоя этой планеты. И уж совсем немногие вправе сказать, что привлекли его внимание.

— Да, Великий, — наконец отвечает Такахай.

А Тайяскарон лишь кивает головой, подтверждая: конечно, это правда.

Да и кто из прирожденных воинов, упивающихся звуками битвы, хотел бы умереть от старости в своей постели. Это удел мудрецов и женщин. Воин должен погибнуть во имя победы. Только, проигрывая, он не имеет права умирать.

— Я предлагаю вам обоим уйти из жизни, — говорит между тем бог. — Но не зря. Выражаясь абсолютно точно, вы уйдете только из своей телесной человеческой оболочки. Я дам вам взамен другие, бессмертные тела — и эти тела всегда будут находиться при Интагейя Сангасойе, защищая и оберегая ее. Но вы должны уразуметь, что это будет длиться вечно. Так ли несокрушима ваша любовь, чтобы пожертвовать радостями, которые может дать жизнь, и избавлением, даруемым смертью, и принять на себя ответственность за вашу повелительницу?

— Да, о Траэтаона, — отвечает Тайяскарон.

— Мы согласны, Вечный Воин, — склоняет голову Такахай. — Не мог бы ты так же помочь нашему брату, Эагру?

— Нет. Даже если бы он этого захотел, нет в нем стальной непоколебимости ваших душ. И я ничего не могу сделать для него. Решайте же!

— Мы давно все решили, — произносят братья почти в один голос.

Траэтаона переводит внимательный взгляд с одного на другого. Они удивительно похожи — закованные в латы, опоясанные мечами, могучие воины. И их трудно отличить друг от друга.

— Тогда едем к Курдалагону, — произносит бог, и все существо братьев наполняется ликованием.

Курдалагон — небесный кузнец — славится тем, что создает великое оружие, предназначенное для бессмертных. Его мечи верно служат и Верховному Владыке Барахою, и Траэтаоне, и Тиермесу. Это он выковал огненное копье солнцеликому Аэ Кэбоалану и для него же создал золотую колесницу, на которой можно путешествовать через пространства. Он подарил Йабарданаю — Повелителю Водной Стихии — диковинное оружие: не то изогнутый меч на древке, не то копье с двумя остриями. Морской бог больше не расстается с ним. Это он сделал лук и стрелы для Повелителя Лесов — Эко Экхенда. С тех пор никто не может сравниться с Лесным богом в искусстве стрельбы.

Курдалагон, в отличие от прочих бессмертных, практически никогда не появляется вне своей обители, ибо у него всегда много работы. Самые смутные, самые неясные и загадочные легенды ходят о Кузнеце. Кто считает его чудаком, а кто — одним из самых могущественных владык. И то и другое — совершенная правда. Могущества Курдалагона хватило бы на многое, но его интересуют только те невероятные изделия, которые он может создать. Власть, сила и возможность править этим прекрасным миром его не привлекают. Он оставляет подобные забавы другим, считая их несерьезными. Грохот грома и молний жители Арнемвенда иногда называют работой Курдалагона. Он не отказывает и людям в помощи и участии. Но нужно добраться до него и суметь убедить в том, что его содействие действительно необходимо. А это очень трудно, потому что никто из смертных не знает, где живет небесный Кузнец.

Никогда и никому не смогут рассказать братья об этом потрясающем путешествии. Драконоподобный конь Траэтаоны ведет их через миры — иначе как объяснить сменяющие друг друга ежеминутно лето и зиму, день и ночь, зной и ливень. Меняются вокруг цвета, запахи, тело чувствует то адский жар, то смертельный холод. А когда голова у воинов начинает идти кругом и ноги подкашиваются (но они молчат, потому что воины не жалуются на трудности), Траэтаона приводит их к хижине, сложенной из массивных валунов.

Камни закопчены и покрыты мхом, земля перед хижиной утоптана и опалена огнем. Дверей в этом жилище нет, и сквозь входное отверстие видны вспышки пламени. А грохот, доносящийся из кузницы Курдалагона, может оглушить обычного человека.

Братья бледнеют, но только шире расставляют ноги и крепче упираются ими в землю. Они не умеют бояться смерти, опасностей или боли. Единственное, чего они страшатся по-настоящему, это потерять свою богиню и прожить жизнь зря, не подарив возлюбленной всей своей души.

А еще их удивляет обиталище бога. Сами они всегда представляли дом Курдалагона как дворец — весь из золота и драгоценных камней. Они ожидали увидеть сверкание алмазов и блеск благородных металлов, они были готовы встретиться лицом к лицу с подавляющей роскошью и богатством. И их радует, что они ошиблись. За один короткий миг созерцания божественный кузнец становится им ближе и понятнее. Такого бога они способны уважать и любить. Братья не замечают, как одобрительно улыбается их мыслям Вечный Воин.