Обманутый

тных тел. Проблема для него состояла лишь в материале, который Игам находил и подбирал в Шаарне и изменяющихся ландшафтах с редкой настойчивостью и исключительным тщанием.

Гишаарн окончательно убедился в его могуществе (и окончательно испугался), когда Игам оживил одного из слуг, умершего от неизвестной в Призрачном Замке формы безумия. Король до сих пор просыпался в холодном поту, когда ему ненароком снилась охота на живого мертвеца, спрятавшегося в лабиринтах Шаарна. Эта охота стоила королю еще трех человек, которых позже нашли с вырванным горлом...

Именно после этого он замуровал предварительно усыпленного Игама в огромной пустотелой статуе Шакала – воплощении древнего ксантрийского божества. Тюрьма внутри Бога, охраняющего Шаарн, – что еще можно было придумать?.. Шакалу приносились человеческие жертвы. Никто не мог усомниться в его влиянии на судьбу Призрачного замка. Тем более, что из глиняных ушей Шакала торчали два крюка из вечного металла, которые были, по преданию, когтями самого Бога На Четырех Ногах.

Статуя была спрятана в одном из глубочайших подвалов Шаарна, где безумный мастер получал пищу и воду в обмен на почти колдовские вещицы, изредка рождавшиеся в его искалеченных руках. Через отверстия в голове шакала он мог видеть предметы и материалы, которые приносили ему слуги Гишаарна, и отбирал все необходимое для работы, подавая команды глухим голосом, звучавшим словно из могилы. Но он и так был почти в могиле.

Предметы, сделанные им, выкатывались из внутренностей глиняного бога по длинному желобу; по другому желобу слуги подавали Игаму убогую ксантрийскую пищу. Еще один желоб служил для отправления естественных потребностей преступного (с точки зрения короля) мастера. Если волшебные предметы не появлялись слишком долго, рацион узника урезался тем сильнее, чем дольше длилась задержка...

Что заставляло Игама, Замурованного В Глине, продолжать эту чудовищную жизнь? Он надеялся на что-то? Или же чего-то ждал?.. Это по-настоящему беспокоило Гишаарна. Если бы не предметы, имевшие свою немалую цену повсюду в Хаосе, он, не колеблясь, уничтожил бы колдуна. Король хотел смерти Игама, но не мог себе этого позволить.

В своих предположениях Гишаарн заходил очень далеко. Однажды ему даже пришло в голову, что глиняная статуя может и вовсе не быть тюрьмой для Игама. Король сразу же отогнал от себя эту мысль. Ему казалось, что он предусмотрел все. Но узник жил. И кто мог сказать, чем занимается он в продолжение всей бесконечно долгой череды изменений внутри своей ужасной темницы?

Этого своего пленника король старался посещать как можно реже, отчасти, чтобы не тревожить свою совесть, отчасти из-за глубоко засевшего в нем непреодолимого страха перед пришельцем из Тени. Совесть Гишаарн успокаивал, убеждая себя в том, что держит Игама в заключении ради безопасности обитателей Призрачного замка. Но что мешало ему бросить безумца в одном из измененных ландшафтов? Все те же предметы, таинственную силу которых он не мог даже постичь, а ведь