Мир. Наследники ушедших

- Какая сука ... - открывая дверь, спросил мой одноклассник (к сожалению, уже бывший), но, увидев меня, вымученно вздохнул и недовольно проворчал: - Конечно, зачем я спрашивал? Какая сука кроме тебя может врываться в дом в такую рань.

- Ты на часы смотрел? - насмешливо спросил его я.

Егор смерил меня недоверчивым взглядом и спросил:

- Ты вообще где вчера был? На выпускном или на детском утреннике? Вид у тебя уж больно цветущий.

Мы прошли на кухню, где на столе стояла уже открытая банка из-под огурцов, причем сами соленые овощи мой друг аккуратненько сложил на тарелочке, зато рассол не щадил. Судя по его растрепанному виду, встал он не так давно, и, в отличие от меня, страдал от жуткого похмелья.

- Слушай, а куда ты вчера пропал? - оторвавшись, наконец, от банки, спросил Егор.

- Когда?

- Дим, у тебя что, склероз? Ты исчез вскоре после того, как отправил Марфина в нокаут. Эх, жаль я в свое время не настоял на том, чтобы меня тоже отвели в карате.

- Ты тогда как раз начал девчонками интересоваться, - усмехнулся я. - Столько девчонок, все в нашем классе и все - красивые. Что там, кстати, с Марфиным? Я его сильно избил?

- Пусть не лезет, куда не просят, - сердито огрызнулся мой друг, словно представив на моем месте этого самого Марфина, с которым он воюет с первого дня первого класса. - Она сама пригласила меня потанцевать, а на ней ведь не написано, что она - его девушка. - Да, война велась с первого дня первого класса, и даже тогда Марфин выигрывал. Когда Егору приходилось совсем уж плохо, ему на выручку приходил я.

- Девушка хоть симпатичная? - правду говорят: не бывает некрасивых женщин, бывает мало водки. Стоит ему выпить хоть немногим больше, чем поллитра пива, все, пиши пропало, девочки. Если за ним не присматривать, то сделает предложение первой встречной женщине. И ладно бы руки и сердца, нет, все гораздо прозаичнее. Я бы ни капли не удивился, если бы именно он проснулся сегодня утром в постели полузнакомой красавицы. Но я?

- А черт его знает? - пожал плечами Егор. - Вроде и пил немного, вполовину меньше тебя точно. Все помню чуть ли не дословно, а ее - как отрезало. Как будто и не было ее там вовсе.

- А я вообще ничего не помню, - вздохнул я. - Как будто я при выходе из ресторана специально такую функцию мозга отключил, как постоянная память. Хотя это скорее кратковременная.

- Мне только лекции по анатомии сейчас не хватает, - скривился Коцюпира.

Он встал и подошел к холодильнику. Я опустился на освободившийся стул. Он, можно сказать, ветеран наших с Егором детских игр, единственный переживший все без потерь. Я редко приглашал друзей к себе в гости, валил все на слишком строгую и занятую маму. Зато здесь, в этой квартире, мы собирались чуть не ежедневно, устраивали настоящие баталии. Дрались как в шутку - подушками, так и всерьез, до крови из разбитых носов. Запускали с балкона самолетики, устраивали в ванной настоящую парусную регату, парусники для которой брали у Егоркиного отца. Понятно, что бутылки, в которых они хранились, нам мешали, и мы разбили все семь в пыль. Досталось тогда обоим, дядя Слава не видел разницы между мной и своим сыном, считал, что раз виноваты оба, то и отвечать должны вместе, а женщинам доверить такое серьезное дело, как наказание, ну никак нельзя.

Недовольное ворчание из холодильника прекратилось, Егор повернулся ко мне лицом и спросил:

- Завтракать будешь?

Я осторожно прикоснулся языком к нёбу и покачал головой. Аппетита не было, рот я обжег за "завтраком" у той девицы (так и не смог вспомнить, как ее зовут и где я ее видел, в том, что она не из параллельного класса я был уверен). Настроение как-то резко упало, перед глазами поплыло... я тряхнул головой, пытаясь отогнать запоздавшее похмелье. Представив, что придется мучиться в присутствии Егора, я ужаснулся и, встав с табуретки, начал прощаться:

- Поднял, разбудил, а теперь сваливаешь? - недовольно спросил Егор.

- Ты сейчас позавтракаешь, отдохнешь и будешь как огурчик, - успокоил его я. С каждой минутой мне становилось все хуже и хуже, я с трудом одел ботинки, а когда распрямился, то понял, что если прямо сейчас не выйду на улицу, то упаду в обморок.

- Ага, такой же зеленый и в пупырышках, - закрывая за мной дверь, произнес Егор.

Я остановился, опершись рукой о стену, и попытался справиться с головокружением. Несколько минут спустя я наконец-то решился сделать шаг по направлению к лестнице, но улучшение оказалось обманчивым...

Очнулся я... догадайтесь где... правильно, в своей кровати. Вначале я ощутил ставшую уже привычной слабость, потом на меня навалилась боль. Из соседней комнаты доносились голоса Божидары Светозаровны и Серафимы. Первая пыталась доказать, что дело вовсе не в ее лекарствах, вторая делала вид, что не замечает ее и читала маме лекцию на тему: "Как надо следить за ребенком". Я хотел было сесть, но решил не рисковать и подождать пока кто-нибудь из этих так называемых взрослых, обратит внимание на то, что "ребенок" проснулся. Если в прошлый раз все это напоминало дежа вю, то сейчас это больше напоминало фарс или, как любит говорить моя мама: "Первый раз - случайность, второй раз - совпадение, третий раз - закономерность". И скажу вам откровенно, появление такой закономерности в моей жизни меня не радует.

Дверь приоткрылась, и в комнату заглянул Маньяк. Одного взгляда на его ехидную морду (вы думаете, коты не умеют ехидничать и шутить? Ха-ха, вы просто мое чудовище не знаете) мне хватило для того, чтобы понять, что сейчас что-то будет. Кот осторожно вошел в комнату, оглянулся, словно для того, чтобы проверить, не засекли ли его, и все так же осторожно прикрыл за собой дверь. Я глазам своим не поверил. Нет, кот у меня, конечно, необычный, но не до такой же степени-и-и!

- Твою мать! - сквозь зубы выругался я, отползая к краю кровати. Это было все, на что у меня сейчас хватало сил.

Кот оттолкнулся от пола и прыгнул мне на грудь (вот гад, через полкомнаты), я не успел и слова произнести, как он начал топтаться по мне, мурлыкая себе под нос. Я вздохнул. И эту скотину я принес домой, кормил из пипеточки? Зачем спрашивается? Чтобы он, ох, отдавил мне все внутренности, сломал ребра и исцарапал когтями в благодарность?! Я попытался его погладить, но в этот момент он поднял голову и заглянул мне в глаза. Я зевнул и сам не заметил, как заснул....

Кот удовлетворенно хмыкнул, спрыгнул на пол и, подойдя к двери, требовательно мяукнул. Дверь приоткрылась и он, величаво помахивая хвостом, вошел в гостиную.

- Заснул? - спросила его Мария.

Кот не обратил внимания на ее слова. Чтобы у него, Баюна, кто-то когда-то и не заснул?! Он направился на кухню, где его ждал ужин. К счастью, эти два представителя человечества оказались более догадливым и не стали кормить его "Вискасом" и "Китикэтом". Кошки и еда - два плюса, которые держат его здесь, а вовсе не приказ Яги.

- Так, теперь мы можем спокойно поговорить, не опасаясь, что он нас подслушает, - удовлетворенно произнесла я, оглядывая собравшихся в комнате женщин.

Мария - мать Димы, сидела в кресле у стола и задумчиво разглядывала свою ладонь. Я мысленно поморщилась, - она мне никогда не нравилась и, по мере возможности, я старалась избегать с ней общения. То, что за последние несколько месяцев, несколько раз приходилось самой настаивать на встрече с ней, не добавляло мне радости. Божидара - одна из лучших травниц и лекарок, которую я знаю, но слишком уж увлекающаяся исследованиями и алхимией. Ее страсть чуть не погубила моего дедушку. То, что алкоголь сделал Дмитрия раскрепощеннее и заставил забыть о всех запретах, меня не смущало. На меня спиртное действует точно так же. Но то, что произошло потом - вина Божидары, решившей проверить на мальчике свою новую смесь. Никто не спорит, лекарство оказалось выше всяких похвал, но стоило хотя бы предупредить его о полной несовместимости этого настоя с алкоголем и определить срок, когда оно закончит свое действие. Хотя бы за этим Мария могла проследить. Я вздохнула. Ругаться и доказывать свою правоту, тыкать их носом в их ошибку бессмысленно. Они все и без меня это прекрасно знают. Надо что-то делать, иначе Димка так до конца лета и не вылезет из постели. У нерадивой мамаши всегда так, вначале недобдит, затем перебдит. Словно услышав мои мысли, Мария повернула голову в мою сторону, холодно улыбнулась и, встав с кресла, как-то отстраненно произнесла: