Тысяча и один призрак

йка крови текла вдоль большого пальца; вероятно, жертва в борьбе укусила своего убийцу.

В это время подошли два жандарма. Они остановились в десяти шагах от главного действующего лица этой сцены и смотрели на него с высоты своих лошадей.

Мэр подал им знак. Они сошли с лошадей, бросили вожжи мальчику в полицейской шапке, сыну кого-то из стоявших рядом.

Затем они подошли к Жакмену и подняли его под руки.

Он подчинился без сопротивления и с апатией человека, ум которого сосредоточен на одной мысли.

В это время явились полицейский комиссар и доктор.

— Пожалуйте сюда, г.Робер! Пожалуйте сюда, г.Кузен! — сказал мэр.

Робер был доктором, а Кузен — полицейским комиссаром.

— Пожалуйте, я как раз хотел послать за вами.

— Ну! В чем же дело? — спросил доктор с самым веселым видом. — Кажется, убийство?

Жакмен ничего не ответил.

— Ну что, Жакмен, — продолжал доктор, — правда, что вы убили вашу жену?

Жакмен не ответил ни слова.

— Он, по крайней мере, сам сознался, — сказал мэр. — Однако, может быть, это галлюцинация, и он не совершил преступления.

— Жакмен, — сказал полицейский комиссар, — отвечайте. Правда, что вы убили свою жену?

Опять молчание.

— Во всяком случае, мы это скоро увидим, — сказал доктор Робер. — Вы живете в переулке Сержан?

— Да, — ответили два жандарма.

— Я не пойду туда! — закричал Жакмен, вырвался из рук жандармов быстрым движением, как бы желая убежать, и убежал бы на сто шагов, прежде чем кто-либо вздумал бы его преследовать.

— Отчего вы не хотите туда идти? — спросил мэр.

— Зачем идти, я признаюсь во всем: я ее убил. Я убил большой шпагой с двумя лезвиями, которую взял в прошлом году в Артиллерийском музее. Мне нечего там делать, ведите меня в тюрьму!

Доктор и мэр Ледрю взглянули друг на друга.

— Мой друг! — сказал полицейский комиссар, который, как и Ледрю, полагал, что Жакмен находится в состоянии временного помешательства. — Мой друг, необходимо пойти туда, вы должны быть там, чтобы надлежащим образом направить правосудие.

— А зачем направлять правосудие? — отвечал Жакмен. — Вы найдете тело в погребе, а около тела, в мешке от гипса, голову. Отведите меня в тюрьму.

— Вы должны идти, — сказал полицейский комиссар.

— О, Боже мой! Боже мой! — воскликнул Жакмен в страшном ужасе. — О, Боже мой! Боже мой! Если бы я знал…

— Ну, что же бы ты сделал? — спросил полицейский комиссар.

— Я бы убил себя!

Ледрю покачал головой и, посмотрев на полицейского комиссара, хотел, казалось, сказать ему: тут что-то не ладно.

— Друг мой, — сказал он убийце. — Пожалуйста, объясни мне, в чем дело?

— Да, я скажу вам все, что вы хотите, г-н Ледрю, говорите, спрашивайте.

— Как это случилось, что у тебя хватило духу совершить убийство, а теперь ты не можешь пойти взглянуть на свою жертву? Что-то случилось, о чем ты не сказал нам?

— О да, нечто ужасное!

— Ну, пожалуйста, расскажи!

— О нет, вы не поверите, вы скажете, что я сумасшедший.

— Полно! Скажи мне, что случилось?

— Я