Времена огня и погибели (СИ)

Угрюмое здание Старой Ратуши было построено в стиле, который можно было определить как готический. Она расположилась спиной к набережной, на левом берегу Нейры. Здесь с давних времен обустраивали жилища мастеровые, на Рабочем Месте, как оно звалось, пока знать облюбовала более высокий правый берег, где и стояла цитадель. Вместе Рабочее Место и Благородные Улицы образовывали обнесенный прежде стеной Старый Город. В Рабочем Месте, отделенная от королевского замка рекой, над которой перекинули сначала три моста, а после пять мостов, и воздвиглась ратуша.

Центральная башня ее возносилась к небу острым шпилем, еще четыре башенки поднимались по краям пятиэтажного здания, что считалось бы по тем временам высотным. Стрельчатые окна была забраны цветными витражами, на крыше сидели горгульи и рогатые бесы. Поджав каменные ноги и изогнув длинные хвосты, они составляли компанию гранитному ангелу, что стоял на парапете, сложив за спиной крылья, и смотрел на раскинувшийся перед ним город.

Со временем Тимлейн вырос еще больше, и стены, что прежде окружали Старый Город, пришлось разобрать. На их месте оказались проложены проспекты Янтарного Кольца, фасады четырехэтажных домов на котором нередко красились в розовый, золотой или белый цвета. За пределами Янтарного Кольца вырос город Новый — с его Кузнечными, Литейными, Суконными, Ткацкими и прочими кварталами, тоже в свою очередь обнесенный стеной. Прежнее же Рабочее Место оказалось кварталом фешенебельным, где на месте лачуг построили свои особняки владельцы торговых компаний, мастерских и иных доходных дел. Селилась здесь порой и нетитулованная знать — та, что чувствовала себя неуютно на правом берегу, среди резиденций благородных фамилий.

На пересечении Янтарного Кольца с улицей Рассвета, ведущей к королевскому замку, разбили Фонтанную площадь. Там Артебальд Ретвальд и приказал построить новую ратушу. Длинное беломраморное здание, возведенное по паданской неоклассической моде, с фронтоном, украшенным барельефами героев времен Войны Смутных Лет, и резными колоннами. Именно в новой ратуше вчера пытались привести знать к присяге верности Айне Айтверн. Однако взорвав в здании бомбу и сорвав церемонию, Дэлен временно сделал новую ратушу непригодной для проведения в ней торжественных встреч.

Гайвен приказал открыть Старую Ратушу, в последние годы не используемую, наскоро прибраться в главном зале и привести в него олдерменов магистрата, архиепископа с иерархами церкви, наиболее влиятельных представителей от гильдий и тех из дворян, кто был наиболее знатен и при том не успел запятнать себя участием в мятеже. Последних собралось немного. Начало совета было назначено на пять пополудни.

Гайвен, одетый в черный кружевной дублет и набросивший поверх него черного же цвета плащ, то и дело вытирал лоб платком. Поминутно хотелось пить, и он вновь и вновь прикладывался к фляжке с холодной водой. Немного болела голова и достаточно сильно тошнило. Последний из Ретвальдов спал в последний раз больше суток назад, и усталость уже начинала сказываться. Король-Чародей сожалел, что не может выпить кофе. В Тимлейнском замке его, к сожалению, не было. Как не было там еще многих вещей, до вчерашнего дня неведомых Гайвену, но хорошо знакомых и привычных предку, чьей памятью он завладел.

Мысли роились, бесплотные голоса звенели в ушах, перед глазами то и дело вихрем проносились беспорядочные образы. Картины людей, событий, давно не существующих мест. Еще днем ранее молодой Ретвальд надеялся — приняв в себя знания Шэграла Крадхейка, он сможет заслониться от безумия, что подступило к нему. Попытка оказалась провальной и лишь усугубила дело. Слова теперь рождались будто из пустоты, собственные поступки казались чужими. Иногда Гайвен не был уверен, он ли сам в ответе за решения, которые принимает. Чувство странной раздвоенности не оставляло его.

«Зато я получил знания и силу — достаточные, чтобы исполнить задуманное».

Гайвен оглядел собравшихся перед ним.

Вельможи Иберлена, лучшие из третьего сословия и худшие из знати, придя в бархате и шелке пышных одежд, заняли длинные дубовые скамьи, ссохшиеся и потемневшие от времени. Блестели нагрудные цепи, качались перья на шляпах. Около сотни человек заняли места в зале, негромко переговариваясь. Сам король, в окружении стражей из числа эльфийского отряда, а также в обществе троих герольдов и писаря, расположился в кресле на возвышении, что прежде занимал лорд-мэр. Лорд-мэр Генри Хьюстон сидел сейчас в первом ряду, по левую руку от архиепископа Кемпа, и спокойно глядел вперед, с лицом ровным и не выражающим никаких чувств.

Когда часы на башне с тяжелым гулом отбили пять ударов, герольды протрубили в трубы. Многоголосое пение труб ответило также и с улицы, и сотня барабанов прогремели им в унисон — да с такой силой, что завибрировали стекла. Столпившемуся на площади народу, знал Гайвен, сейчас будет зачитан текст составленного им днем указа, устанавливавшего новое государственное устройство страны. Здесь же, в стенах старого Зала Гильдий, Ретвальд собирался лично объявить о вводимых им новшествах самым влиятельным людям королевства. Тем из влиятельных людей, что сохранили после минувшей ночи свободу и жизнь.

— Его величество герцог Райгерн и граф Илендвальд, Восседающий на Серебряном Престоле, Хранитель Государства и Щит Отечества, лорд Гайвен Первый из дома Ретвальдов, милостью Господней король светлого Иберлена, обращается ныне к подданным, дабы огласить им свою волю и держать с ними совет, — возвестил хорошо поставленным голосом облаченный в алый дублет герольд.

Стандартная фраза, используемая нередко в начале заседаний Коронного Совета. Вот только Коронным Советом это собрание не являлось. Не присутствовали здесь ни министры Короны, ни пэры королевства — иные из них были мертвы, иные сбежали, иные сидели под замком. Прежде государь Иберлена никогда не совещался с третьим сословием, а собралось здесь преимущественно оно, не считая пары десятков не слишком влиятельных дворян, преимущественно танов и джентри. Королевством правили заключившие некогда Великий Пакт аристократические фамилии, не прислушиваясь ни к чьим прочим голосам, что едва долетали до их слуха. Только где теперь те фамилии? Айтверны оставили своего монарха, как и Тарвелы; Тресвальд, Гальс и оба молодых Коллинса в темнице, юные брат и сестра Эрдера — в Шоненгеме.

Гайвен стремительно поднялся из кресла. Прошел к краю возвышения, отметив, как послушно расступились закованные в серебристую титановую броню сиды. Остановился, чувствуя устремленные на него взгляды. «Кто я для вас? Седовласый чернокнижник, что собрался править, опираясь на поддержку нелюдей и предавая смерти всякого, кто окажется со мной не согласен? Нет, вы увидите во мне короля, и подлинное мое царствование начнется сегодня».

Молодой Ретвальд очистил сознание, чувствуя, как выравнивается ритм сердца. Коснулся потоков магии — вечно взволнованных, неспокойных, безумных. Идти по кромке моря в шторм — вот что означало обладать доставшейся ему силой. Король-Колдун поднял руку — и мягкий серебристый свет затопил зал, и было это сияние настолько ровным, как если бы электрические лампы источали его. Гайвен заговорил — и негромкий голос его донесся до каждого из сидящих под здешними сводами, обволакивая со всех сторон.

— Вы хотите знать, что случилось. Вы узнаете это, здесь и сегодня, сейчас.

Кажущиеся хрустальными своды Звездной Палаты, бьющее в лицо пламя прожекторов, возносящиеся амфитеатром ступени, ревущие из высоты голоса судей — и он один посреди круглой площадки внизу. «Сим осуждается и признается виновным в измене Шэграл Крадхейк, из второй линии Драконьих Владык, предатель и лжец, что опорочил честь Дану и погубил немало достойных». Нет. Никогда больше потомок повелителей небес не станет жертвой обезумевших от жажды расправы глупцов.

Кто-то из присутствующих пожелать сказать что-то, задать вопрос или может даже выкрикнуть порицание, но Гайвен взмахнул рукой, и любой изреченный звук утонул в наступившей тишине. Затем наследник Ретвальдов продолжал — говоря все также негромко, не повышая тона. Пот катился по его спине, и становилось тяжело дышать. Он понимал, что после всех тягот последних дней не сможет контролировать магию долго. Гайвен уже сейчас нуждался в отдыхе — но все же концентрировал остатки сил, чтоб задуманное им представление оказалось эффектным. От этого зависело, сможет ли он выспаться спокойно — и не вспыхнет ли к завтрашнему утру столица очередным мятежом.