Серебро крыльев (СИ)

Так вот... о чём это я? Зима. Если бы знала, осталась бы в крепости Мерль, а так тащусь уже полтора дня по неведомым тропинкам неведома куда. Это хорошо ещё, что полудух, обеспокоенный нашим здоровьем, нашёл какую-то покосившуюся заброшенную лачугу, в которой мы смогли нормально переночевать. Кто же знал, что на следующее утро погода совсем испортится. Дорогу совсем занесло, да и дорогой это сложно было назвать. Север сказал, что придётся некоторое время вообще потопать пешком, если мы не хотим, чтобы лошади переломали ноги. Так что теперь мы и топаем, проваливаясь в снег по пояс. Я вообще не пойму, какими дорогами нас ведёт этот полудух. Зачем мы свернули с нечищеной, но относительно проходимой дороги куда-то в буреломы? Но полудух только снисходительно улыбался, намекая, что ему лучше знать, куда двигаться дальше. Нет, я не спорила, всё же мы с братом знали, кто он на самом деле, и догадывались, что ему явно больше лет, чем он хочет показать. Просто иногда, глядя в его глазах, начинаешь видеть пропасть времени, разделяющую нас. Так что думаю, за всю свою жизнь этот мужчина успел весь мир излазить вдоль и поперёк.

Я бы тоже хотела увидеть мир, побывать в долине эльфов, увидеть загадочные острова драконов и тропики независимых островов, легендарный песчаный город красной пустыни, снежные вершины гор с их непоколебимыми тайнами, даже тёмная империя, не смотря на то, что я так сильно боялась её, манила своей неизвестностью и таинственностью. Может быть, в будущем у меня будет шанс осуществить эту мечту.

Впереди полудух что-то обсуждает с Лексом. Я замечаю, как меняется его взгляд при виде золотоволосого крылатого. В нём появляется что-то пугающее, что даже меня заставляет нервно передёргивать плечами. Но он слишком хороший актёр, чтобы показать свои настоящие чувства перед другими. Иногда я вижу на его лице что-то похожее на самодовольство, будто бы он знает что-то намного худшее, чем смерть, что подстерегает Лекса. Что-то маячит на краю сознания, будто бы догадка, но стоит только попытаться сосредоточиться, как эта мысль словно маленькая верткая птичка быстро ускользает из моих рук. И я сдалась, в который раз отворачиваясь от попытки понять это, не забыла, а просто будто бы отложила в дальний уголок своего сознания, куда прятала все свои плохие воспоминания и то, что приносило в мою душу смятение и боль.

Тут совершенно внезапно ледяной ветер швыряет мне в лицо холодный снег, отвлекая от самокопания. Колючие острые, но такие хрупкие снежинки... Выгребая из ворота снег и чувствуя неприятный холодок, поднимаю взгляд и встречаюсь с насмешливыми серо-голубыми глазами полудуха. Учитывая то, что около пяти часов назад установилась совершенно безветренная погода, можно было догадаться, кто это устроил. Ну, погоди у меня! Наклоняюсь и делаю маленький снежок, размахиваюсь посильнее и... попадаю в Арина. А? Не поняла, каким образом он оказался рядом с Севером? Но видимо братишка и сам захотел сбросить напряжения, так как через мгновение в меня летит ещё один снежный снаряд. И понеслось. Я так и не осознала, кто из нас оказался большим мазилой, я или он, потому как в эту игру вскоре были вовлечены почти все. Между перерывами я видела, как немного вдали, прислонившись спиной к дереву и мягкой снисходительной улыбкой, стоит полудух. Рядом весь в снегу сидел шаас'к, которого ещё в самом начале вывели из игры. Самым опасным противником, разумеется, оказался Вольв, чьей стихией по воле судьбы был холод и лёд. Казалось бы, каждый его снежок мог проделать во мне дыру с апельсин. Вначале он с Лексом пытался прекратить это безобразие, потом даже не представляю как, ребята втянули и их.

Вся в снегу, мокрая, немного замёрзшая, я счастливо смеялась, валяя в снегу своего брата и забрасывая снежками остальных. Как бы глупо это не было вести себя так практически на чужой территории, я была этому рада. Словно в плеч сбросили тяжёлый груз, накопившийся за последнее время. Чувствовать себя просто собой, просто свободной от всех обязательств, и пусть это только на это мгновение. Самое захватывающее, когда сила бурлит в крови вместе с адреналином, заставляя сердце гулко стучать в груди и обжигающей волне пробегать по коже. Я словно чувствую, как ветер играет снежинками и что-то нежно шепчет мне на ушко. Это только для меня эти сокровенные слова, теряющие всю силу в чужих устах. Мой личный ветерок... он тёплый как весеннее солнышко и в тоже время освежающий как холодная ключевая вода. И это так отличается от Северного ветра.

Мы с тобой одной крови...

Но в этот раз это совсем не больно, я удерживаюсь на грани, пытаясь надолго сохранить в памяти эти чувства. Только последние два слова мой ветерок передаёт стоящему вдалеке полудуху. И он понимает, склоняя голову.

Спасибо, Шайре.

Просто два слова, за которыми скрыто так много.

Обычный кабинет, оформленный в тёмно-коричневых тонах, ничем не отличающийся от других, кроме что видом из окна. Он не совсем радует. Тёмный замок, немного заброшенный, будто бы его хозяйке или хозяину некоторое время не было дела до его внешнего вида. Хотя сам замок внушал окружающим какие-то странные чувства. Не смотря на его несколько устрашающий вид, он словно гордое несломленное животное не мог смериться, что постепенно умирает, превращается в пыль. И многие были стойко уверены, что он простоит ещё много тысячелетий.

В кабинете в мягком чёрном кресле возле окна сидела старая женщина со стопкой пожелтевших листов из раскрытой папки на столе. Даже окно не давало достаточно света, но она всё не зажигала светильники, до боли пытаясь разглядеть пляшущие на бумаге буквы. Ничего нового из этих записей не было пригодно для неё, и женщина отложила бумаги в сторону, устало протирая глаза и поворачивая голову к окну. Пустой безразличный взгляд, привычный для всех вокруг, хотя они даже боятся голову поднять, а не то чтобы встретиться с ней взглядом. На её потрескавшихся губах появилось подобие усмешки. Это действительно стало привычным для всех и для нее в том числе за столько лет. Другие уже и не помнят сколько лет прошло, но не она... Каждая минута, час, день, месяц, год, десятилетие отдавались у неё внутри болезненным спазмом. Болело и тело и душа, которая уже почти сдалась на волю пустоты и смерти. Но время идёт, а она всё жива, хотя сложно назвать это жизнью, только её подобие, жалкое существование в этом старом больном теле.

Её лицо даже сейчас, исписанное сеточкой морщинок, красиво, хотя годы неуклонно брали своё. Длинные седые волосы были уложены в строгую причёску, и не было понятно, какого цвета они были когда-то. Если так подумать только глаза остались от неё прежней, только вот цвет их больше не сияет, и кажется, что светло-карие глаза мертвы. Она слишком рано постарела, хотя кровь её рода могла бы ещё очень долго поддерживать в ней силу и красоту. Только вот сама женщина этого не хотела. Её душа давно была сломлена.

В дверь постучали, и после разрешения войти в кабинет вошёл высокий мужчина. Он не был молод, на лице морщинки, в густых чёрных волосах чуть ниже плеч вьются белые пряди. Было видно, что он немного прихрамывает, опираясь на чёрную трость с рукояткой из белой кости, вырезанной в форме оскаленной морды волка. На правой руке один единственный перстень с красным магическим камешком. Одет он был в чёрный костюм с выглядывающей белой стоечкой воротника рубашки. Единственное, что не вязалось с его хмурым образом, была нежно-голубая ленточка для волос, аккуратно спрятанная в нагрудном кармашке его сюртука, там, где обычно лежал маленький белый платочек, а теперь выглядывал краешек атласной ленты. Увидев её, женщина нахмурилась и поджала губы, словно эта милая вещичка напоминала ей о чём-то далёком и запретном.

- Зачем пожаловал, Себастьян? - устало спросила женщина, отворачиваясь вновь к окну и не замечая, как он низко поклонился ей.

- Госпожа...

- Мы с тобой не на совете, так что не стоит так официально со мной обращаться. Садись, и пусть эти трусливые шавки истекут желчью, день и ночь наблюдая за мной. Ждут, не дождутся, когда костлявая придёт за мной, чтобы отдать власть оной из своих марионеток.