Зачем нам враги

ыла глуха и неожиданно снова обрела слух. Эллен замерла спиной к плетню, раскинув руки и стараясь вжаться в ограду как можно теснее, а мимо нее с шумом двигались огромные неповоротливые повозки, запряженные черными волами. Погонщики, стоя на козлах, неустанно хлестали животных, гикали, сверкая темными глазами, — будто полководцы, гнавшие в бой разленившееся войско. Волы ревели, края телег со скрипом раскачивались, угрожающе потряхивая цветными тюками. Эллен следила за всем этим как завороженная, и звонкий крик Рослин, прозвучавший на чистом калардинском, показался ей голосом из другого мира. Не того, где она была служанкой княжны, а того, где водила пальцами по рубцу на лице Рассела, а на смятую постель мягко струился лунный свет...

— Ты думаешь о нем!

«Вы с ума сошли, замолчите! » — хотела крикнуть Эллен и не смогла — у нее язык присох к гортани. Повозки двигались одна задругой, им будто не было конца, и они с Рослин оказались зажаты по разные стороны этой тягучей живой реки. Их, кажется, никто не замечал, но стоит Рослин еще раз крикнуть что-нибудь на чужом здесь языке и...

— Ты все равно думаешь о нем!

«Замолчите», — мысленно взмолилась Эллен, тщетно пытаясь разглядеть Рослин за телегами. Только раз в промежутке между двумя повозками мелькнуло ее серое платье и лицо, показавшееся Эллен очень бледным.

— Ты делала то гадкое с этим тальвардом и все равно думаешь про Рассела!

Что это, ненависть? Опять в ее голосе эта ненависть? Но откуда? Миледи, вы же никогда не были против того, что ваш брат со мной нежен. Только после его смерти стали еще более странной, чем прежде... Но зачем говорить об этом теперь, зачем теперь, здесь, замолчите же!

— Ты дура, Эллен! Да неужели ты правда думала, что он женился бы на тебе?! Хоть когда-нибудь?! Неужели воображаешь, что была ему хоть немного нужна?!

Я не воображаю, я просто это знаю, а вы, маленькая госпожа, еще слишком маленькая и...

— Он тебя ненавидел! Ему плохо с тобой было! Он хотел от тебя избавиться! А ты...

«Да неужели никто ее не слышит, кроме меня», — подумала Эллен и вдруг со странным спокойствием поняла: а ведь, наверное, так и есть.

— ... ты так к нему прицепилась, что и в преисподнюю за ним кинуться готова! И ведь кинулась! Зачем ты со мной пошла, Эллен? Зачем ты сюда за мной пошла?!

Возница на телеге, проезжавшей перед ними в этот миг, вдруг встал в полный рост, запрокинул голову и запел — низким горловым тембром, отрывисто и могуче. Волы, до того угрюмо мявшие копытами сухую землю, вздрогнули, наклонили головы, потянули разом.

Что же это за люди, подумала Эллен, если даже волов они погоняют песнями, которыми мы воодушевляем идущих на смерть?

Тальвард пел, и Рослин пела — каждый свою песню.

— Зачем ты пошла, зачем ты здесь? Зачем, зачем, зачем?! Колонна наконец прошла, но Эллен еще стояла какое-то время, прижавшись спиной к плетню с такой силой, что ломило поясницу, тяжко дыша от набившейся в рот пыли и глядя на калардинскую княжну Рослин. А та стояла точно