Мир Кристалла (гепталогия)

Гена шагнул вперед, и Лерка вытянул руку – лови – не хочу. Поймали. Однако броска не последовало, Генка вместо этого изобразил два удара локтем под дых и ногой по колену. Тоже медленно.

– Не знаю, – сказал Гена задумчиво, – какой-то он вялый.

– Витя, – сказал Илья, и тут Лерка опозорился. Нож появился в руках у высокого парня с черными прямыми волосами, забранными сзади в косичку, быстро, даже слишком, и так же быстро последовал удар. В сердце.

– Пропустил, – констатировал Илья. – Плохо.

Лерка с недоверием поглядел на свою – вполне целую – грудную клетку. Чего-чего, а выкидного ножа с резиновым лезвием он «на воле» встретить не ожидал.

– Его Генка усыпил со своим кунфу, – сказала одна из девчонок. – И потом, у него все еще портфель в руках, это нечестно.

– Поставь портфель, – сказал Илья, и в этот момент Лерка принял решение. Он повернулся и спокойно пошел к выходу.

– Ну ни фига себе, наглость, – воскликнул Витька.

– А по-моему, правильно, – сказала Ленка, спрыгивая с гимнастического коня.

– А вы – дураки, и проверки ваши дурацкие. Видно же – человек не испугался.

– Или не принял нас всерьез, – возразил Илья.

– Это с ножом-то? – усмехнулась Таня Остапчук, наблюдавшая за сценой от окна. – Сомневаюсь я. Ленка, проводила бы человека, что ли?

– Почему я?

– Ты у нас красавица.

– Сама! – Ленка подумала, и все же направилась к выходу.

– Запомни, где он живет! – крикнула ей вдогонку Таня.

– Не знаю даже, будет ли он… – пробормотал Илья.

– Будет, куда денется, – так же мрачно сказал Олег Восьмеркин. – Сказано же, каждый возрастом от и до. Он – это тоже каждый.

– Но все же он – первый новичок в этом году.

– Ой! – Танька вдруг словно очнулась. – А куда его… вынесет? Я имею в виду – в первый раз?

Секунду или две ребята размышляли над ее словами, затем не сговариваясь рванули к выходу. Но было поздно – они не застали ни Лерку, ни ушедшую его «провожать» Лену.

Свобода, день первый. Лерка брел по проспекту, неся два портфеля – свой и этой назойливой девчонки, и с интересом вертел головой. Ранняя осень в городе. Троллейбус. Мусорные ящики… Ящиков меньше, чем мусора. Странно.

Хорошо бы увидеть нового русского, – подумал он, но проспект был почти пуст, и проезжавшие редкие машины не были иномарками.

– Ты так смотришь вокруг, словно с луны свалился, – усмехнулась Ленка. – И куда мы идем?

– Я не знаю, – честно сказал Лерка. – Ты сказала, что хочешь со мной прогуляться, вот мы и прогуливаемся.

– Так ты не домой идешь? – удивилась Лена.

– Что мне делать дома? Я лучше погуляю. И потом – в этой школе принято, чтобы девочки провожали ребят? Я думал – должно быть наоборот…

Вот тебе и «узнай где он живет», – подумала Лена с досадой. – Эх, недотепа…

– А где ты живешь? – спросила она.

– Ленинский тридцать три, квартира тридцать девять.

– Это же в другую сторону…

– Не знаю… Я тут первый день.

– А где ты жил раньше?

– На Луне, пока не свалился.

– Ты вредный, – обиделась Лена, – отдай портфель, я лучше домой пойду.

Она ожидала извинений и уговоров, но мальчишка просто молча отдал ей портфель и пошел дальше, бережно неся свой, кстати – совсем новый. Проследить за ним, что ли? Лена поразмыслила и отказалась от этой мысли. То, что ее друзья уже успели подобрать ключ к дверям учительской, вытащить из шкафа классный журнал и все для того, чтобы узнать этот самый адрес, она не знала.

Лерка гулял. Он дошел до перекрестка, свернул на более узкий и зеленый проспект, затем дошел до цирка. Подумал и решил отложить это удовольствие на потом – слишком мало ему выдали карманных денег. Затем он увидел Университет – и долго стоял, разглядывая высокое здание.

– Я стану шпионом, – сказал он сам себе. – Я объеду весь мир. Я увижу много разных мест.

Затем он обошел Университет, вышел к реке, откуда открывался вид на город – и простоял там до шести часов.

Глава 3

– Мы уже начали беспокоиться, – заметила Анна Ивановна, когда он, как было договорено, подошел к памятнику на Октябрьской площади.

– Я вовремя, – возразил Лерка. – Разве что мои часы отстают.

– Нет, не отстают, – вздохнула его новая «кураторша». – Просто… Неважно. Что ты делал целый день? Как школа? Как ребята?

– Школа хорошо, – Лерка внутренне усмехнулся. – Ребята вроде тоже… Только я не попал на уроки, мы туда поздно приехали. Я… Ну, меня представили классу и все пошли домой.

– А что потом?

– Я видел Цирк, – с гордостью признался Лерка. – И Университет. Но туда детей не пускают, хотя, кажется, мимо этой охраны ничего не стоит… Если вы разрешите…

– Разрешаю, – усмехнулась женщина. Грустно так усмехнулась.

Я – сирота, – подумал Лерка. – Она обязана меня жалеть.

– Еще я был на Смотровой Площадке, – сказал он.

– Ну тогда тебя ждет еще одна экскурсия, – улыбнулась Анна Ивановна. – На метро. Не был?

– Нет…

– Пошли.

Ожидающие в кустах у подъезда ребята были разочарованы – домой Лерка вернулся не один, а с женщиной, вероятно, матерью. Подходить же к нему со своим делом при взрослых они не стали.

– Ладно, – сказал, выбираясь из кустов, Илья. – Завтра поговорим. Заодно и он будет более подготовлен.

– А вот наделает он глупостей, неподготовленный, – возразила ему Таня, – а нам потом расхлебывать. Всем нам. И так народ косо смотрит.

– А тебе-то что? – пожал плечами Витя. – Народ может смотреть как хочет, сделать-то он ничего не может.

– Сейчас не может, потом – кто знает? Ты, Бончик, вообще… оптимист.

– Да уж, – с гордостью сказал Витя Бончик, – мы такие. А вел он себя хорошо, кстати. Спокойно.

– Ты бы точно хай поднял, – заметил Гена Колесников.

– Я бы точно… – Витя задумался. – Пошли отсюда, а то в окно увидит.

Лерке некогда было смотреть в окно – он запоминал. Запоминал все подряд, так как решить, что в этой семье закон, а что – случайность, он пока не мог. Запоминал, как зажигается газ – в детдоме было электричество, да и не готовили они обычно, и куда потом летит спичка. Как заваривается чай, и откуда он берется. Все. Потом смотрели телевизор – новости. Новости эти были – смех один. Он, честно говоря, ожидал что-то вроде того политического обзора, который им давали раз в неделю, но это… Это было просто неграмотно. Политики, потом какие-то плохо одетые и очень сердитые люди, вперемешку со скучными рассуждениями о судьбе страны… Он подумал, что политобзоров, ему, пожалуй, будет не хватать.

Потом был художественный фильм – первый в его жизни художественный фильм и, похоже, хороший. Но он просто многого не понял – по крайней мере, те места, которые огорчали или веселили зрителей, Анну Ивановну и Алексея Петровича, до него не доходили. Ничего, он разберется. Постепенно Лерка начал понимать, зачем понадобилась Центру эта странная затея – заброс диверсанта в среднюю школу. Без этого, на одних только спецкурсах, он никогда не стал бы разведчиком. Прокололся бы на таком вот телефильме. На первом же.

Затем его повели спать – в собственной комнате! Впрочем, комната принадлежала раньше сыну Анны и Алексея, который уехал на год в Англию по какой-то программе. Лерка вошел и замер, глядя на огромную, почти до потолка, книжную полку. Затем нерешительно повернулся к Алексею Петровичу.

– Мне можно это читать? – спросил он.

– Такова общая идея, – кивнул тот. – Книги – чтобы читать.

– А… – Лерка был в растерянности. – С чего бы вы посоветовали начать?

– Начни с «Трех Мушкетеров», – посоветовал Алексей Петрович, ткнув пальцем в толстенный том. – Дальше – завтра полазим, я тебе составлю список. Идет?

– Да…

– Ты совсем с художественной не знаком, я вижу?

«Они не будут расспрашивать тебя о прошлом», – вспомнилось Лерке. Он молча покачал головой.

– «Три Мушкетера», никаких сомнений.

Книга Лерке понравилась, хотя раз двадцать пришлось ее откладывать и лазить в случившийся тут же энциклопедический словарь. Читал он быстро, и все же, когда закончил, стояла глубокая ночь. Миледи жалко. А так – ничего.