Пряди о Боре Законнике

Гибберлинг появился откуда-то сзади. Он быстро приблизился к нам и присел подле Вострова.

— Так! — деловито проговорил торговец. — Дела у нас… хреновые…

— У нас? — криво улыбнувшись, спросил Востров. — Или у меня?

— У всех.

— Ха! — лицо капитана стало бледнеть, хотя он ещё держался молодцом. — Судно посадили… и то ладно… Могло и хуже всё закончиться.

— Могло, — согласился гибберлинг.

Упрямый осмотрел раны и заявил мне следующее:

— Сними ремень и передави ему ногу… Вот тут: повыше раны. Затяни покрепче! Чего ты боишься?

Я не то, чтобы боялся, просто вдруг испытал непонятную оторопь. Мне не раз приходилось видеть и раны, и смерть, но сейчас… сейчас мозг затуманился, руки не хотели слушаться. Да и общее состояние было не ахти. Мысли раз от разу возвращались к Стояне. Был момент, когда я вдруг ясно представил, что передо мной не Востров, а друидка. Что это в её бедре торчит доска… А потом всё разом прошло. Голос Упрямого вывел меня к «свету», а с ним возвратилась и уверенность.

Гибберлинг как-то странно посмотрел на меня, при этом нервно покусывая губы.

— Затянул? — спросил он, щурясь.

— Дальше что? — сухо бросил я.

Упрямый чуть похлопал Вострова по плечу.

— Крепкий ты, мужичок!

— Есть немного… Вот мой дед, говорят, мог на спине телегу удерживать, пока в поле ей колесо меняли.

— Значит, в него пошёл, — улыбнулся торговец. — Слушай, сейчас я постараюсь вытянуть бревно… Предупреждаю сразу: кровь хлынет рекой.

— Эка удивил! Можно подумать я крови никогда не видал! — Игорь хоть и бравадился, но в его голосе проскользнули нотки страха и неуверенности.

— Это правильно… Ты ведь не собрался с деревом в ноге жить? Я как-то был на лесопилке… Там видел…

Упрямый говорил, а сам вдруг резко выдернул доску из бедра капитана. Востров от неожиданности всхлипнул и завалился, громко ударяясь спиной о палубу. Его лицо настолько побледнело, что стало похоже на кусок отбеленного льна.

— Зажимай! — заорал гибберлинг.

Кровь резкой струёй рванула вверх. Её горячий поток больно ударил в глаза, ослепляя их на какое-то время. От неожиданности мой рот сам собой стал изрыгать ругательства:

— Да твою-то… Нихаз его дери!

Я рефлекторно попытался протереть глаза. А Упрямый дико заорал почти на самое ухо:

— Жми! Крепче! Ещё!

И хоть руки не слушались, но поток крови стал меньше. Я навалился почти что всем телом, закручивая ремень до характерного треска напрягшейся кожи.

Востров лежал плашмя, жадно хватая ртом воздух. Он сейчас походил на старого усатого сома, выброшенного на берег реки.

Откуда-то появилась шатающаяся фигура Стояны. Она пьяной походкой добралась до нас и присела рядом. Несколько глубоких вдохов, и друидка наложила на рану руки.

— Слава Сарну, — зашептала она, — что мы сейчас на берегу. Иначе мне неоткуда было черпать силы…

Я не совсем понял, о чём она говорит. Скорее всего, Стояна намекала на «помощь» природы. Ведь в Астрале на неё особо полагаться не стоит, там другие стихии. Отсюда, кстати, ясно, почему друидка не смогла дать отпор нападавшим филинцам: своих собственных сил мало, а «черпать» (так ведь выразилась девчушка) их действительно неоткуда.

Глаза Стояны открылись, и она расстроено поглядела сначала на Вострова, потом на нас с Упрямым. Голова друидки слабо качнулась в отрицательном жесте.

— Совсем? — не понятно о чём спросил её гибберлинг.

— Совсем…

Капитан «Сипухи» резко напрягся и тут же обмяк.

Упрямый встал и странно похлопал меня по плечу. Я поднял голову и услышал в ответ:

— Всё… отпускай… не надо уже так жать…

4

В живых нас осталось только восьмеро: Крепыши, Упрямый, сестрица Сутулая, один из матросов с «Сипухи», да мы со Стояной. Капитана и ещё одного гибберлинга мы осторожно снесли на землю и уложили возле небольшой насыпи.

На острове было очень холодно. И хоть на небе вовсю светило солнце, и не наблюдалось ни тучки, ни облачка, однако пронзительный студёный ветер гулял здесь вовсю.

Дно «Филина» практически расплющилось после падения на скалистый берег. Нам пришлось долго пытаться пробраться в его нутро, чтобы найти хоть мало-мальски пригодные целые вещи: оружие, припасы, воду и прочее.

Не смотря на всю трагичность ситуации, лично меня радовало то, что большинство из нас всё же остались живы. И хоть очутились на незнакомом берегу, изрядно побитые и раненные, однако не с пустыми руками и целой головой.

Я к своему великому ликованию смог обнаружить Братьев Воронов и Лютую в одном из разбитых сундуков. Там же был уцелевший сиверийский лук и колчан с зачарованными стрелами.

И как это могло не радовать? Нахлынуло такое облегчение… Ведь, в конце концов, после обнаружения своих вещей, вмиг пропало то чувство, сравнимое разве что с тем, будто я голым стою посреди толпы. Нет той беззащитности… нет смущения…

Клинки радостно заблистали в свете дня, будто собаки, признавшие своего хозяина. Ветер заставил их тихо… еле слышно зазвенеть… И эта «песня» (по-другому не скажешь) наполнила моё сердце странной эйфорией.

И снова я сижу у вечернего костра в окружении своих боевых друзей. Среди них мой учитель — Гуннар…

— Это Стылый остров, — уверенно сказала Сутулая.

Занятый собственными воспоминаниями, я не сразу услышал её слова. И только после того, как Крепыши выразили вслух своё согласие с выводами Сутулой, мой разум вернулся, так сказать, к действительности.

— Где-где мы? — переспросил я.

— Это Стылый остров, — повторила Сутулая.

— Эка нас занесло.

— Да, — согласно закивали гибберлинги.

Пришло время собрать нам совет. Об этом я и объявил команде, и мы сгрудились в сторонке под черной пикой небольшой отвесной скалы.

— Корабля у нас нет. А если и был бы, то навряд ли мы смогли с ним управиться.

— Верно, — глухо проговорил матрос с «Сипухи».

— Мы живы… это хорошо… Согласны? Не стоит отчаиваться. Пойдём вдоль берега, авось куда-то да придём…

— Куда-то? — хмыкнул Упрямый.

— Здесь должны были высадиться Папаны с целым отрядом наших соплеменников, — вставила своё слово Сутулая. — Они прибыли сюда для… изучения острова… его берегов…

— И куда они высадились? — поинтересовался я.

— На южной оконечности. Насколько мне припоминается — у Морозной горы. Вопрос в другом: где очутились мы?

— Судя по расположению солнца, — вступила в разговор Стояна, — мы где-то на северо-западе.

Друидка выглядела плоховато. Перед этим я всё пытал её о самочувствии, но она лишь отговаривалась и отмахивалась. При этом постоянно избегая глядеть мне в глаза.

— Послушай, — нетерпеливо бросил я. — Не надо со мной так. Мы не чужие друг другу люди. Это ты, надеюсь, понимаешь.

Стояна остановилась и виновато опустила голову.

Меня вновь посетили мысли об её прошлом. Но и опять же, посчитав, что сейчас не то время, чтобы об этом говорить, я отогнал вопросы прочь.

— На северо-западе? — переспросил кто-то из гибберлингов.

Мы все, не сговариваясь, стали оглядываться.

Что не говори, а места тут унылые. Если внизу наблюдалась хоть что-то похожее на растительность — тот же мох, лишайник, то уже саженей через двести по склону — сплошные гольцы, множество каменных россыпей, а ещё выше ледники и снежники. Разбавь всё это студёным ветром, гудящим среди скал — и в целом поймешь, о чём речь.

Густое синее небо над головой было, пожалуй, единственным, что хоть как-то успокаивало взволнованное сознание.

Стылый остров один из древних краёв Новой Земли. На Корабельном Столбе мало что говорили об этом куске Сарнаута. Но если и говорили, то были преисполнены странного благоговейного трепета.

— Вот что, — подал я голос, — сейчас отдохнём немого, перекусим и двинемся в путь.

После этих слов, мой взгляд мимоходом коснулся Крепышей.

— Не знаю, какая выпадет нам дорога — длинная ли, короткая, но идти надо.