Железная башня

Даннер сердито ударил себя кулаком в ладонь.

- Пони не догонят коней Хель. - Его голос был полон тревоги.

- Даже если бы и могли, - сказал Патрел, - гхолы выехали намного раньше нас, и кто знает, куда они направляются? И потом, мы не знаем точно, попали ли в плен Лорелин и Игон. Возможно, они бежали.

Даннер застыл в глубоком раздумье. И вдруг он испустил бессловесный крик гнева.

- Ох, ну что за злая судьба! - сплюнул он и попытался взять себя в руки. Наконец он произнес: - Ты прав, Патрел, неважно, на шесть или шестьдесят дней они оторвались, - нашим маленьким пони не угнаться за этими адскими конями. Давай-ка устремимся к Стоунхиллу, когда мы это расскажем, Видрон или Гилдор направят быстрых коней по следу гхолов... если понадобится - если все ещё будет шанс, хотя я лично в этом сомневаюсь.

Патрел кивнул:

- Давай поищем стрелы, зерно или ещё какие-нибудь припасы. А потом поторопимся к Стоунхиллу.

Час спустя они направились на запад по Почтовой дороге, оставив позади вереницу разгромленных повозок.

Той ночью они сидели довольно далеко от дороги, приводя в порядок стрелы у маленького костра - первого, который они разожгли со времени ухода из Чаллерайна. Патрел заметил слезы, блеснувшие в янтарных глазах Даннера. Тот пристально смотрел в огонь, но словно ничего не видел, и срывающимся голосом говорил:

- Она называла меня своим придворным танцором, ты же знаешь.

Обогнув долину Сражения, Почтовая дорога снова устремлялась на юг, и пони пошли по ней. Вокруг струился призрачный свет.

- Эта дорога выглядит не так, как во время нашей первой поездки на север, - сказал Патрел.

Даннер только хмыкнул, и пони поплелись дальше, падал снег.

- С Новым годом, - пробурчал Даннер, вглядываясь во тьму сквозь белые хлопья. Затем он оглянулся на Патрела: - С Новым годом, Пат. И запомни: это год, когда для нас действительно начинаются трудности.

И они обменялись усталыми улыбками.

Ночью шестого дня после выезда из Чаллерайна они разбили лагерь на склоне к востоку от того места, где пересекались Верхняя и Почтовая дороги.

Даннер стоял и смотрел на этот перекресток, и когда Патрел принес ему чашку горячего чая, маленький ваэрлинг сказал:

- Только подумай: всего четыре недели назад мы переехали Мельничный брод и выехали из Боски по этой дороге.

- Четыре недели? - Даннер отхлебнул чаю, не спуская глаз с дороги. А, похоже, прошли уже годы. Во всяком случае, я чувствую себя на несколько лет старше.

Патрел обнял друга за плечи.

- Может, это и правда, Даннер: может быть, мы все стали старше.

Четыре дня спустя они проехали по мосту над оврагом и через распахнутые ворота в высокой крепостной стене въехали в деревню Стоунхилл. Вокруг них теснилось около сотни каменных домов, у северо-западного склона в земле была большая впадина. Копыта пони гулко простучали по камням мостовой, и эхо отразилось от запертых домов с заколоченными ставнями, на пустых улицах деревни не было заметно никакого движения.

- Похоже, деревня заброшена, - сказал Патрел, снимая с плеча лук и прилаживая стрелу.

Даннер вместо ответа тоже приготовил оружие, продолжая внимательно разглядывать темные двери и закрытые окна. Слабый ветерок огибал углы домов, неся поземку по мостовой.

Они пошли по пустым улицам к единственному здесь постоялому двору, вывеска которого скрипя раскачивалась на ветру.

- Если здесь и есть кто-то, они в гостинице, - сказал Даннер, показывая на вывеску, изображавшую нечто вроде белого единорога, вставшего на дыбы, на красном фоне, с надписью: "Белый единорог, частная собственность Боклемана, пивовара".

Стоунхилл был деревней на восточной окраине малонаселенного Дикоземья, на перекрестке шедшей с востока на запад Пересекающей дороги и Почтовой дороги, устремленной с севера на юг. Для фермеров, лесных жителей и путников он служил центром торговли. В "Белом единороге" всегда кто-то останавливался по пути из ближних или дальних краев. Но иногда встречались и настоящие "чужеземцы" - солдаты короля, направлявшиеся из крепости Чаллерайн на юг, или компания путешествующих гномов; в таком случае местные заходили выпить пинту-другую, поглазеть на иноземцев и послушать новости издалека, и все пели и веселились.

Но когда Даннер и Патрел открыли дверь и вошли, их встретила только тишина; в гостинице было холодно и темно, очаг давно остыл.

Патрел поежился, Даннер нашел огарок свечи и сумел его зажечь.

- Интересно, куда все подевались? - спросил Патрел, когда они прошли по длинной пустой комнате мимо стола, скамеек, маленьких столиков и стульев.

- Надо полагать, отправились на юг, - ответил Даннер; он нашел лампу и зажег её с помощью свечи.

- Или в лес Вейн, - сказал Патрел, отвечая на собственный вопрос. - Во всяком случае те, кто ещё мог воевать.

- И что теперь, Пат? - Даннер повернулся к Патрелу; лампа бросала желтые отсветы на их лица. - Где нам ждать Видрона, Гилдора и остальных?

- Прямо здесь, Даннер, - ответил Патрел, обводя комнату рукой. Лучшая гостиница в городе.

Даннер оглядел холодную пустую темноту комнаты и улыбнулся.

- А ты говоришь, год будет неважный.

Патрел ответил ему улыбкой, мерцая зелеными глазами, потом сказал:

- А почему бы тебе не поискать для нас какой-нибудь еды, пока я отведу пони в стойла?

Они отыскали и зажгли ещё одну лампу, и Патрел, взяв её, направился к стойлам, пока Даннер возился на кухне.

Когда Патрел вернулся, Даннер уже разжег огонь и повесил над ним котелок с водой, распространявший острый запах.

- Пахнет неплохо, - сказал Патрел, быстро потирая руки. - Что это?

- Порей, - ответил Даннер.

- Порей? Боже, Даннер, я ненавижу порей. - Патрел скорчил недовольную мину.

- Хочешь - ненавидь, хочешь - нет, но есть нам больше нечего, ответил его товарищ.

Даннер повесил чайник для чая, пока Патрел разглядывал длинные листья в котелке. Опускаясь на стул, Патрел сказал:

- А ведь на таком большом постоялом дворе запасы должны быть побогаче.

- Похоже, они забрали с собой все, кроме этого порея, - сказал Даннер.

- Говорю я тебе: он невкусный, - сплюнул Патрел и расхохотался. - И правда паршивый год, если уж я ем вареный порей.

Даннер покатился со смеху.

- Слушай, а это не так уж и плохо, а? - сказал Патрел, отправляя в рот последние листья порея.

- Может, ты просто никогда ещё не был голодным. Ты умял не меньше трех порций.

- Наверное, ты прав, Даннер, - сказал Патрел, задумчиво жуя. - Я просто ещё никогда не был по-настоящему голодным. Конечно, я до этого никогда не питался так подолгу одним дорожным хлебом. С другой стороны, порей не так уж и плох, могло быть и хуже.

- Что значит "хуже"? - спросил Даннер.

- Ну, одна вещь... - Патрел скорчил гримасу отвращения и вздрогнул. Здесь могла оказаться одна овсянка.

Весь остаток дня Даннер ходил по комнате, как зверь по клетке, то и дело выходя на крыльцо и высматривая, не едут ли Видрон, Гилдор или кто-нибудь ещё из уцелевших в Чаллерайне.

- Я чувствую себя как в ловушке, Пат, - сказал он, в очередной раз возвращаясь с крыльца. - Знаешь, ведь мы вовсе не уверены, что кто-то ещё выжил. Гхолы преследовали всех и вся. А что если мы - последние?

- Тогда никто не придет, - мрачно ответил Патрел.

- О нет, - сказал Даннер, - конечно, кто-то придет: отродье. Помнишь же, в Чаллерайне их целая орда, и на юг они отправятся через Стоунхилл. Не очень-то хочется оказаться здесь, когда они нагрянут.

- Ты прав, Даннер. Но этот чертов народ нескоро прибудет сюда. Сначала они ограбят разрушенный Чаллерайн. Но, как ты и сказал, рано или поздно они двинутся дальше через Стоунхилл.

Патрел погрузился в размышления, не шевелясь и не сводя взгляда с огня, в то время как Даннер вышел за дверь. Когда друг снова вошел, Патрел поднял глаза.

- Вот что я думаю, - сказал он. - Лошади резвее пони, и люди были бы уже здесь, если бы не заехали слишком уж далеко.