Синяя бабочка плетельщика судеб (СИ)

— Не бойся, ты даже соскучится не успеешь!

А потом стало холодно, очень холодно. Никакого сравнения со снегом в лесу, от которого мёрзли наёмники и даже сильф. Волчонок заскулил, ударился плечом в дверь. Особый разгон в камере было не взять, но металл всё же заскрипел и прогнулся. Стало ещё холоднее.

Эрни почувствовал, как глаза затягивает знакомая мутно-красная пелена, снова ударил в дверь. Металл жалобно кракнул, срываясь с петель и с грохотом падая на пол. Полуоборотень вывалился наружу, в тепло, глухо ворча и скаля зубы.

— М-да, надо было тебя сначала вырубить. Ну ничего, у нас ещё полдюжины камер осталось! — бодро заключил Морин и потащил дальше по коридору.

Охреневший волчонок даже не вырывался. А потом Эрни слегка пришел в себя, и сообразил, что разворотил эту загадочную «криокамеру», потому что там было слишком холодно. И не факт, что не разворотит следующую.

— Учитель… а можно мне сначала снотворного?

— Не факт, что подействует! Не дрефь, салага, капитаном станешь!

Глава 13. Эстетика ужаса

С третьей попытки мне всё-таки удалось засунуть почти бессознательную тушку Эрни в криокамеру. Парнишка дважды испугался аж до трансформации — на третий раз сил уже не хватило. Мимо нас нет да нет проходили воины тьмы из нового «помёта» с показательно равнодушным видом. Но учитывая, что лаборатории не входят в маршрут патрулирования, ребята просто элементарно любопытствовали. Совсем-совсем новенькие, видимо, не обученные ещё толком, хе-хе-хе.

После чего я последовал дальше, вглубь целительского… то есть, медицинского отдела. Дверь с тихим шипением открылась передо мной, как в старые-добрые времена, аж ностальгией повеяло… Ну, или грозой, чистящим средством и цветами. Моя ностальгия хорошо пахнет, не чета некоторым солдатам.

Я прошёл мимо гладкого металлического стола, вокруг которого висели жутковатые стальные «руки», у которых вместо пальцев были скальпели, свёрла, рубила и отвёртки. Я как-то видел, как эти в прямом и переносном смысле волшебные «руки» собирали растерзанного Стража почти по кусочкам. Слева в рядок стояли регенерационные капсулы, напоминающие растолстевшие округлые гробы с зеленоватой крышкой. Справа, чуть впереди — шкафы с зельями и порошками. Помню, я сдуру поинтересовался, как готовится одно из них… А ну да, я же уже рассказывал про лекцию об алхимии, с которой мне так и не удалось сбежать. И, наконец, в самом дальнем конце помещения стоял нужный мне аппарат: стеклянная коробка, метр на метр площадью, два с половиной — высотой. Когда закрываешься в ней, с потолка льётся синий, целительский дождь.

Такая расстановка вовсе не случайна. У порога — стол, на который кладутся самые повреждённые клиенты. Чуть дальше — капсулы, если раны серьёзны, но пришивать ничего не надо. И в самом конце — водичка для поверхностных ран, куда больной вполне может залезть и сам. Так что я разделся, сложил аккуратной кучкой одежду на специальную подставку и вошёл в кабинку. С глухим «чпок» она закрылась и…

— А-а-а-а!!!

Заорав, я рванулся обратно, пытаясь открыть дверь, выломать её плечом, но ничего не вышло. Только мерзкая горькая жидкость попала в рот, и я поперхнулся, смачно отплёвываясь и обиженно глядя в стену. От туда на меня не менее обиженно посмотрело отражение, сверкая синими глазами и не менее синими подтёками на лице. Ещё раз ударив дверь плечом, я так ничего и не добился. Ну ладно, попробуем по-другому… Я протянул руку сквозь обжигающие струи и ткнул пальцем в синюю кнопку. Ничего.

Твою ж…

Сверху на меня лилась обжигающе-горячая синяя жидкость, дверь не открывалась, температура не регулировалась. Я раньше пользовался этой кабинкой, когда меня покусал ужаленный — в прямом смысле — под зад юный Страж. Клыки у него ещё не сформировались, как и мозги, так что я отделался лёгким испугом и нагоняем от Хара, когда я пытался эту рану скрыть. Ну не любит император больных на своей территории, не любит… Поэтому никакого подвоха я не ожидал, ан вот как оно вышло. Неужели какой-то автоматический режим?..

Спустя некоторое время я вполне адаптировался к жару. Это после холода улицы она казалась обжигающей, а на деле ничего так, нормально, как в бане. Только зелье воняет сильно, но всё-таки терпимо. Ну ладно, вон шрамы исчезают прямо на глазах, наверное, температура воды влияет на эффективность работы. Значит тот, кто ставил эти настройки, был не таким уж болваном и паниковать мне больше не надо. В конце концов, не умру же я в шаге от Великой Тайны, в исцеляющей кабинке…

С моим-то везением? Да запросто!

Постепенно все шрамы стёрлись… Сквозь них проступило моё родное лицо, словно под руками мастера-художника, который убрал с картины ученика лишние детали. Ушёл напускной возраст, исчезли морщины и пигментные пятна. Да вот только детскую припухлость щёк и губ так не вернёшь — скулы были очерчены чётко, упрямо, что невольно напоминало: это не та же река, хоть её русло и вернулось в норму после паводка.

Оглядев себя в отражающей стенке кабинки я довольно хмыкнул и толкнул дверь. Ничего. Ну, наверное, ещё не всё исчезло, где-нибудь на спине осталось, надо лишь немного подождать… Но ни через пять, ни через десять минут кабинка не пожелала открываться.

Ой-ой-ой…

Я стоял и с ужасом смотрел, как у меня буквально на глазах отрастают волосы. Жуткое зрелище, будто время проходит, а ты всё так же находишься в одном месте, не двигаешься… стареешь. Слева на голове у меня была проплешина, инквизиция как-то забавлялась кислотой и с тех пор на там ничего не росло. Теперь оттуда вылезли новые, юные волоски, от воды кажущиеся почти чёрными. Неровно дрожа, они вместе с потоками зелья опускались вниз по шее и лицу. Я поднял руку, чтобы убрать их и в ужасе вскрикнул: мои аккуратно обгрызенные ногти стали пятисантиметровыми когтями.

Нет, это совсем-совсем ненормально.

— Эй! — я стукнул ладонью стенку. Кулак сжать не получилось. — Выпустите меня отсюда!

В ответ мне послышалось злорадное хихиканье. Тихо-тихо, на грани слышимости, даже не определить голос. И вообще, не уверен, что это был не глюк.

— Выпустите! — требовал я, отплёвываясь от волос. — Гуахаро! Хар! Что это за шуточки?!

Смех стал ближе и отчётливей… Только я готов был поклясться, что ржал не человек. Механический, прерывистый голос напоминал речь самого императора, но такие дурацкие приколы совсем не в его стиле. Отлично… Я прислонился затылком к стене, подставив лицо под струи воды, чтобы волосы не лезли в нос. И чтоб не видеть, как они растут.

Итак, кто бы это мог быть? У кого хватит технических познаний, чтобы захватить игрушку императора?.. Точно не у воинов тьмы, они в целительстве ни бум-бум и вообще в лаборатории стараются не заглядывать. Разве что… Да нет, бред. А почему бред? У меня вон бабочка была говорящая, почему бы и тут не поселиться разуму?..

— Слушай, прости меня за криокамеры, — сказал я, чувствуя себя донельзя глупо. — Я слишком заигрался с Эрни, мне показалось забавным его пугать… и я не подумал о другой стороне вопроса. Прости, а?

Дверь не открылась, но и хихиканье стихло, сменившись задумчивым молчанием. Ну или неизвестный шутник замер, чтобы я мог дальше говорить, а он потом бы поржал ещё пуще над моими словами. Но делать нечего, никаких больше идей у меня не было.

— Я больше не буду! Даже на пол бумажки бросать! — в панике заявил я. Чтобы нормально говорить, пришлось наклонить голову и я увидел, как медленно растут ногти на ногах. — И починю криокамеры! Под чутким руководством Гуахаро! Честно!

Стена под моей спиной внезапно ушла в сторону, и я с размаху упал на пол, в позу «упор-лёжа». Многолетние тренировки не прошли даром, я успел извернуться в воздухе… и подскользнуться на синей жидкости, раскинув руки ласточкой. От моей кожи шёл пар: горячее зелье испарялось прямо на глазах, делая меня похожим на огненного голема, заботливо политого водичкой. Я подтянул руки, пытаясь встать, но «наступил» на волосы и зашипел от боли, шлёпнувшись обратно. Переведя дыхание, я аккуратно, контролируя каждое движение когтей, упёрся в пол, внимательно следя, чтоб нигде никакой прядки не было, и поднялся на четвереньки. Ободрённый успехом, я попытался опереться на ступню и тут же завыл от боли, едва не сломав ноготь.