Маг-целитель

— Значит, она знает, что пытается поработить страну, ей не принадлежащую, страну, которая ее самым естеством своим отторгает. — О том, что подобные примеры в истории существуют, я знал из не дослушанного мной курса. — Следовательно, если я отберу у нее престол, я просто-напросто накажу потенциальную цареубийцу. Ну а поскольку Сюэтэ еще вдобавок злобная колдунья, то сбросить ее тем более в интересах страны.

— Все правильно, — подтвердил король, но лицо его потемнело. Наверное, убийство монарха, равно праведное или неправедное, ему все же претило. — Но только урожденный монарх может посягать на корону. А тот, кто знает, что его притязания несправедливы, только посеет хаос в стране, которой правит. Подобные деяния противны природе и Добру! Подобные деяния — служение Злу!

Ну и взгляд у короля — просто до костей пробирало. Но я выдержал и сказал:

— Значит, вне зависимости от того, плоха королева Сюэтэ или хороша, она все равно станет плохой, если решила удержать корону и убить законного наследника престола.

А про себя я вспомнил долгую историю европейских династий, основанных узурпаторами, вспомнил китайцев, придумавших Небесный Мандат, вручавшийся преуспевшему узурпатору. Правда, у китайцев все происходило по другим законам. Вернее, нет. Не то чтобы по другим законам, но на более глубокой основе. Между страной и законным правителем тут имелись более тонкие связи. Теперь, когда я задумался об этом, я обнаружил, что европейские узурпаторы были хоть как-то связаны с предыдущей правящей династией — не важно, насколько эта связь была зыбкой. По крайней мере это было справедливо в отношении тех узурпаторов, чьим семьям удалось удержать престол в течение нескольких поколений. Сделав глубокий вдох, я проговорил:

— Ваше величество, помогите нам свергнуть злобную колдунью, и мы отыщем законного наследника!

Жильбер и Анжелика смотрели на меня широко раскрытыми глазами. Но я не винил их. Я чувствовал то же, что и они. Вся моя решительность проистекала из желания не задерживаться здесь. Правда, я догадывался, что это и есть та цена, которую я вынужден уплатить за помощь Короля-Паука. И еще я догадывался о том, что как раз за этим-то он меня сюда и перенес.

И похоже, догадывался я верно. Король-Паук глубоко задумался, опустил голову. Подбородок его уперся в грудь. Наконец он поднял голову и спросил:

— Ты готов поклясться?

Угадал! Я угадал! Но все равно я скрипнул зубами, прежде чем ответить ему.

— Готов. Но сначала я хотел бы услышать ответ на свою просьбу.

— Вы получите мою помощь. — Король снял со шляпы один из резных медальонов и положил на ладонь. — Именем святого Людовика! Клянись, что захватишь престол только ради поисков его законного обладателя, что не предпримешь попытки завладеть короной для себя и своих потомков!

Я не пошевелился. Стоял на месте и смотрел в глаза королю.

— Но я вообще не собирался ничего захватывать.

— А кто же будет править страной, когда умрет узурпаторша, а законный наследник престола еще не будет найден? — нетерпеливо проговорил король. — Давай же, клянись!

— Поклясться соблазнительно. Но честно говоря, я представлял себе что-то вроде правящего совета, состоящего, скажем, из различных классов, ну, или... сословий.

Король саркастически скривил губы.

— А советом кто будет руководить?

Я стоял, глупо лупал глазами, а разум мой метался, словно крыса в клетке. Дверцы не обнаруживалось, пришлось воспользоваться теми ограниченными средствами, что имелись в моем распоряжении.

— Что ж... можно было бы назвать меня премьер-министром или президентом...

Король нахмурился, видимо, не понял меня.

— Президент — это тот, кто возглавляет президиум, председательствует, — пояснил я. Я изнемог, и это вот-вот могло вырваться наружу. — Но королем я себя называть не стану.

Король пристально посмотрел на меня, и взгляд его смягчился... Наконец он решительно и коротко кивнул:

— Пусть будет так. Клянись!

Я еще секунду смотрел на короля, потом вздохнул и сдался. Положив свою руку поверх руки короля, я произнес:

— Хорошо. Клянусь.

— Произнеси свою клятву!

Я набрал в легкие побольше воздуха, сделав это в равной степени как для того, чтобы успокоиться, так и для того, чтобы на одном дыхании произнести длинное предложение.

— Клянусь святым Людовиком в том, что, если мне придется возглавлять правительство Аллюстрии, я сделаю это только для... — Я умолк, упершись взглядом в наши соединенные руки.

Медальон под моей рукой согрелся!

— Клянись! — приказал Король-Паук. Я чувствовал, как нарастает напряженность. Казалось, воздух сгущается. Но видно ничего не было. Я встретился взглядом с королем — его взгляд словно пронзил меня насквозь.

— Клянись! — потребовал король. — Или ты лжешь?

Я покраснел и постарался не думать о нагретом медальоне.

— ...для того, чтобы править народом этой страны со всем моим старанием, но только на время поисков законного наследника...

А воздух становился все плотнее, а медальон разогрелся так, что буквально жег ладонь. Превозмогая боль, я стиснул зубы и продолжал:

— Клянусь в том, что ни за что не прекращу поисков наследника и сложу с себя полномочия правителя, как только он — или она — будет найден! Еще клянусь в том, — продолжал я, хотя медальон, казалось, сейчас прожжет мне руку до костей, — что ни при каких обстоятельствах я не захвачу престол для себя и своих потомков. Именем святого Людовика!

Я попробовал отдернуть руку, но король не отпускал — он испытующе смотрел мне в глаза. Медальон постепенно остыл. Только тогда Король-Паук наконец отпустил мою руку. Радостно простонав, я глянул на ладонь и убедился, что не обжегся.

Не обжегся, но... на светлой коже темнел образ святого Людовика.

Я вскричал:

— Нет! Я ничей! Я никому не принадлежу! Я не собственность!

Друзья взволнованно смотрели на меня. Анжелика — испуганно. Жильбер — возмущенно. Фриссон — с большим интересом.

— Образ померкнет, — успокоил меня Король-Паук, — как только ты сдержишь клятву. Пока же ты связан ею. Никогда не забывай об этом.

— Как же я забуду, когда на мне теперь клеймо! — прокричал я возмущенно.

Король медленно кивнул:

— В этом и состоит его цель.

— В этом и еще в том, чтобы всякий мог понять, на чьей я стороне! — кричал я. — Включая и моих врагов! И каков же у меня теперь шанс выжить, если я попаду в плен?

— А раньше каков был шанс? — равнодушно спросил король.

Я уставился на короля и смотрел, смотрел на него, покуда кровь не отхлынула от лица. Он был прав. Сюэтэ отлично знала, кто я такой, и все ее прислужники знали. Можно было бы замаскироваться, да толку-то!

Я был меченый — и не раз.

Король выдержал мой взгляд и еще раз медленно кивнул.

— Такого тебе ни за что не забыть. Но если искушение все же появится — взгляни на свою ладонь.

И я взглянул.

— Что на теле, то будет и в душе, — негромко проговорил Король-Паук. — Пусть твое служение святому Людовику и народу Аллюстрии ляжет клеймом на твой дух.

Я устремил на короля взгляд, полный неподдельного изумления. Но потом вспомнил, как угодил во всю эту неразбериху, и сказал:

— Легло. И всегда лежало.

Вот только раньше я этого не понимал.

Так разве имело значение то, что теперь меня клеймили физически.

Не слишком большое. Вообще никакого. Но я злился. Мне ненавистна была сама мысль о том, что я чем-то и как-то связан.

Я взглянул на Анжелику. Она с тревогой смотрела на меня. Поняла, наверное, мое настроение.

Жар...

Я почувствовал, что силы волшебства окутывают меня, связывают через посредство резного образка святого. О да, воистину я был клеймен и гадал, какую форму примут результаты клеймения.

— А теперь, — сказал король, — продолжайте. Что же происходит с этой вашей Аллюстрии, от чего так страдает ее народ?

— Колдовство! — вскричал Жильбер.

— Порабощение и насилие! — взволнованно воскликнула Анжелика.