Эромагия

Неожиданно в углу противоположной камеры что-то зашевелилось, зашуршало соломой — ведьма даже отпрянула, ей-то казалось, что там никого нет.

— Шончик! — позвала она, не оборачиваясь.

— Сколько раз просил не называть меня так… — недовольно начал Тремлоу, подходя к ней, и замолчал, увидев, что ко второй решетке медленно ковыляет джинн Мустафа.

— Эй, а ты откуда здесь взялся?

Джинн как-то странно изменился, причем не в лучшую сторону. Путь от дальней стены камеры к решетке занял у него почти минуту — он топал медленно, покачиваясь на полусогнутых ногах, волоча ступни по соломе и тряся головой. Широкая спина была согбенна, плечи ссутулились… да и лицо его будто бы постарело, во всяком случае, осунулось. Под большими разноцветными глазами залегли темные круги. Щеки запали, лоб взбороздили морщины.

— Что с тобой? — удивилась Анита.

Мустафа добрался наконец до решетки, взялся за нее трясущимися руками, икнул и приник к прутьям, глядя себе под ноги.

— Ва-а-а… — Скорбный голос уныло разнесся по длинному коридору.

— Мустафа! — позвала ведьма. — Это я! Узнаешь?

Голова поднялась, глаза уставились на ведьму.

— Ы-ы-ы…

— Что они с тобой сделали? И откуда ты здесь… я думала, ты с драконами улетел!

— Значит, поймали драконов в дороге, — понял Шон.

— Да как же поймали? Ведь они какие здоровые…

— Ну, если на них разом ассасины, дервиши и боевые джинны навалились у границы… Может, не поймали, а просто убили. А как еще он сюда попал? В общем, не видать нам помощи…

— Пить Мустафе!

— О, так ты и разговаривать нормально умеешь, — обрадовалась ведьма. — Только когда трезвый, да? Так почему ты вернулся?

— Вы… — Он вновь икнул. — Выпить надо.

— Великий Визирь на тебя, наверное, сильно разозлился… — Анита повернулась к рыцарю и пояснила: — Помнишь, я рассказывала, он у Визиря в кальяне жил? А теперь он, наверное…

— Трезветь начал, — заключил Тремлоу, с жалостью глядя на Мустафу. — Это нам знакомо, а как же.

— Да, точно. Ладно, раз тюремщика нет, значит, надо джинна как-то использовать… — Анита отступила от решетки, оглядываясь и усиленно размышляя. Мустафа тем временем уселся перед прутьями, просунул между ними ноги и согнул их, прижавшись к железу. — Гм, ничего в голову не лезет…

— Пить дайте Мустафе! — вдруг отчетливо и громко произнес джинн.

— Эх, если б флягу мою тоже не забрали… — протянул Тремлоу.

— Какую флягу?

— Да у меня, понимаешь, была фляга… — Рыцарь смущенно почесал лоб. — Ну, короче, в обители Дерга Крюконосная с костаногии снабжала меня вином из ваших подвалов. Думала подкупить таким образом, ну, чтоб я тетушке порекомендовал деньги на геронтологию ее факультету перечислить… Вот, а вино у вас трехсотлетней выдержки, знатное. Ну, я флягу с собой и захватил. Она на ремне сзади висела, под рубашкой. Но ее забрали, когда обыскивали… Ты чего?

Когда стаю ясно, о чем именно говорит Шон, ведьма отошла в другой конец камеры, присела там на корточки и несколько раз причмокнула, изображая, будто что-то пьет.

— Буль-буль… Шончик, вина хочешь? — спросила она.

— Чего?

— Плям-плям… Вкусное.

— Что ты придумываешь, откуда у тебя вино?

Ведьма гневно зыркнула на Тремлоу, заметив при этом, что по другую сторону коридора голова джинна резко поднялась. Анита повернулась спиной к решетке, чтобы Мустафа не мог увидеть, что именно она делает, запрокинула голову — будто пила из бутылки, — еще слегка поплямкала губами и сказала:

— Давай сюда, у меня почти целая эта… литруха.

— А! — понял наконец рыцарь, быстро оглянулся на Мустафу и подошел ближе. — А какое?

— Красное… плям-плям.

— Ага.

Теперь они вдвоем сидели на корточках спиной к джинну. Сзади донесся шелест и невнятный оклик.

— И крепленое.

— Хорошо!

— Буль-буль…

— Дай мне еще…

— Да пей, там много осталось…

— И как раз нужной температуры…

— Ага. Без всякого закусона — и как клево пошло!

— Ы…

— Буль-буль…

— Ва-а…

— Плям-плям…

— ЫЫЫ! — донеслось сзади одновременно требовательно, угрожающе, просительно и жалобно.

Они оглянулись. Выпрямившийся Мустафа, разноцветные очи которого теперь блистали нездоровым огнем, прижался к прутьям и тянул руки. На глазах рыцаря с ведьмой руки эти удлинились раза в полтора и почти достигли прутьев их камеры, ногти даже слегка царапнули по железу — но еще сильнее удлинить руки джинн не смог, существовал, видимо, какой-то предел трансформаций, которым он мог подвергнуть свое тело.

— Пить хочется? — спросила Анита сочувственно.

— Угу! — Мустафа решительно закивал.

— Винища, а?

— Ыгы!

— А ты придумай, как нашу камеру открыть. Мы тогда тебе всю бутылку отдадим. Но спеши, потому что иначе сами выпьем…

— Я крепленое страсть как уважаю, — подтвердил Шон, вновь отворачиваясь от джинна. — Буль-буль-буль!

— Аааа!!!

— Смотри! — шикнула Анита, толкая рыцаря локтем вбок.

Мустафа расставил руки, согнул в локтях и, вцепившись в прутья, вжимал в них свое тело. Вернее, не в них, а в один из просветов между ними.

— Удивительно, — пробормотал Шон, — что жажда с людьми, то есть с джиннами делает…

Голова Мустафы сужалась… Вот она с едва слышным чпоканьем выскользнула наружу, качнулась на удлинившейся шее, и следом стал протискиваться торс — плечи выгнулись назад, а грудь стала напоминать нос корабля.

— Как бы он и в нашу камеру таким манером не пролез! — зашептала Анита. — Его надо заставить ключи притащить, а не сюда забираться…

— Он вроде как плотный… ну, материальный?

— Вроде, да не совсем.

Тремлоу кивнул.

— Ладно, разберемся.

Джинн наконец выпал в коридор. Выглядел он так, будто стоял к узникам боком — хотя на самом деле находился к ним лицом. Плечи, грудь, живот, поясница — все очень сузилось и при этом вытянулось, так что грудная клетка стала шириной с плечо… Анита даже моргнула несколько раз при виде такого необычного зрелища. Упав на пол коридора, Мустафа с трудом поднялся и заковылял к их камере. Но рыцарь уже поджидал у решетки — и когда Мустафа попытался протиснуться в нее, выставил перед собой ладони и принялся выпихивать его обратно, не позволяя влезть между прутьями.

— Пить мне! — взвыл джинн.

— Сначала выпусти нас отсюда.

— Винища!!!

— Не дадим, пока ключ не найдешь!

Мустафа, когда Шон в очередной раз сильно толкнул его, отшатнулся и сел посреди коридора.

— Ключ? — тупо повторил он.

— Слушай сюда… — Анита подошла к прутьям и до половины высунула голову. — Иди дальше по коридору. Там где-нибудь от всех камер ключи должны быть. У тюремщика на поясе или просто на гвоздике висят… Ну или лом какой-нибудь найди, чтоб замок сбить, клещи, зубило с молотком… Ты понял? Принеси их и отдай Шону. Мы как выйдем, так вино и получишь.

Джинн повернул голову, глядя вдоль коридора, и неуверенно спросил:

— Тюремщик?

— Давай, давай неси быстрее!

Мустафа встал на четвереньки и, оттопырив зад, потопал прочь.

— И не шуми! — прошипела ведьма вслед.

Он скрылся из виду. Стоя у решетки, Анита с Шоном переглянулись.

— Может, получится? — спросила ведьма.

— А вот если он нас выпустит — а вина-то у нас и нету? Ох и… расстроится.

— Или разозлится.

— Да уж… А может, я ему конфетку дам? — без особого энтузиазма предложила она. — Я ж конфетку могу сотворить…

Шон покачал головой, но потом уточнил:

— Ромовую?

— Ты что, нас такому не учили. Это же для детей. Только карамельки и птичье молоко…

До камеры донесся звон и зычный рев.

— Ах ты тварь невещественная!

Затем — быстрое бульканье, снова звон, невнятный крик «Отдай!», звук удара, короткий вопль… и потом забулькало так, будто в конце коридора вдруг образовался водопад. Причем каждый бульк сопровождался звуком вроде «У-м-н-н…».

— Эх! — Рыцарь, махнув рукой, отступил от решетки, и Анита вопросительно поглядела на него.