Бросок за мечтой (СИ)

   Ответ не убил, но и не принёс облегчения.

   - Я всё ещё не понимаю один момент... Если Аура - тюрьма, если Программа колонизации - принуждение, если принуждение для заключённых тюрьмы - неосязаемо, как вы можете быть уверены, что всё дальнейшее существование нового человечества не расписано теми, кто вас создал?.. Вы - пленники Догм, я - опосредованно - тоже, все мы... Мы по умолчанию не можем осознать, свободны мы, или нет!

   Страшная мысль заставила его повысить голос.

   - Что, если... что, если вся Аура - один огромный эксперимент?

   Кинан и Виндик переглянулись. Синхронно улыбнулись. Засмеялись - громко, искренне, чистым звенящим смехом.

   - Мы думали об этом, Римм Винтерблайт, - успокоившись, проговорила астрокоммандер. Думали и пришли к выводу - система, регуляторами которой служат пять рефлексирующих предметов старины, слишком несовершенна для подобного замысла. Впрочем, у тебя будет шанс всё проверить...

   - Как?!

   - Наделать кучу ошибок, когда ты станешь новым лидером человечества. Долго и нудно исправлять их последствия. Понять, насколько глупыми были ошибки. Совершить новые.

   - Звучит как приговор.

   - А это он и есть. Зато и своя ложка мёда в этой ёмкости с технической жидкостью тебя ждёт.

   - Всего одна ложка?..

   - Ага. Если выживем - скучать тебе не придётся.

   ***

   - Я был идиотом! Таким идиотом, Рютше, таким тупицей!

   Голос Свенссона комкал тишину ситуационного центра, заставляя операторов поднимать головы. Сам председатель, раскрасневшийся, со следами недосыпания на лице, метался между двух кресел, то бросая взгляды на многочисленные экраны, то хватая себя за бороду.

   Угловатый Рютше мрачно глядел на него снизу вверх, поджав тонкие губы. Ему не нравилось поведение товарища, но ещё меньше ему нравились те выводы, к которым они вдвоём пришли с помощью неудобных и раздражающих механических интерфейсов - и с помощью аналитической группы, разумеется.

   - А ведь я считал себя едва ли не калекой! Лишённый инфосферы, слепой в стране зрячих! Да эти высокомерные куклы открыли мне глаза!

   - И что теперь? - не сумел скрыть раздражения глава Социального комитета. - Что изменилось?

   - Многое, Алаус, многое!

   Свенссон упал в кресло и сбавил громкость голоса, но лицо его по-прежнему пылало лихорадочным румянцем. Аналитическая группа - самые близкие, самые верные - оставалась на своих местах, устремив взгляды на председателя. Слишком... нездоровые, по мнению Рютше, взгляды. С некоторых пор неукротимость Свенссона начала его раздражать, а затем и пугать - но ещё сильнее его пугал тот фанатизм, с которым часть "свободовцев" шла за своим кумиром. Уйти было нельзя - это казалось предательством сложившейся между мужчинами дружбы и Рютше боялся даже представить, с каким презрением на такой поступок отреагируют остальные, но и оставаться с каждым днём становилось всё тяжелее. Бессмысленная борьба утомляла, в результат давно не верилось, а последние открытия подавляли настолько, что энтузиазм товарища воспринимался как признак сумасшествия.

   - До сих пор мы боролись с тем, чего не знали. Приложили множество сил, кое-кто мог бы сказать - впустую, однако я с ним не соглашусь. Любые затраты оправданы, когда ведут к пониманию проблемы. Мы - поняли. Наши методы должны измениться, но наши цели, наше стремление к свободе - остались прежними.

   - Знаешь, Андерс - я порой тебе поражаюсь. Только что ты признал, что дело всей нашей... Дело, в которое мы все вложили столько сил, было лишь на руку нашим же противникам. Что противостояние в обществе, накал страстей, все эти шествия и хитрые комбинации, волновали ЭПГ лишь в той мере, в какой выводили Социум из спячки. Мы сами работали на коммандеров. Сами. На что ты теперь надеешься? За какую ниточку схватишься?

   Свенссон выразительно поднял бровь, и Рютше почувствовал, что против воли краснеет.

   - Даже ты, Алаус даже ты.

   - Что? Что, пропади всё пропадом, даже я?!

   - Не видишь. А ведь без твоей зоркости я бы не дошёл туда, докуда дошёл, - обезоруживающе улыбнулся председатель. - Так бы и продолжал думать, будто что-то на самом деле решаю.

   - Ладно. Ладно, пусть я слепой. Просвети меня - где тот рычаг, за который ты схватишься теперь? Где точка опоры, с помощью которой будешь переворачивать мир? Я, ты, мы - все барахтаемся внутри шарика, который нам выделен.

   - Именно! Внутри шарика! Ты сам ответил на свой вопрос. А что такое этот шарик?

   - Эээ... Социум?

   - Почти. И Социум, и Биом. И нам, чтобы избавиться от чужой власти, нужно выйти за их пределы. За всей мишурой, из которой складывается наша жизнь, скрыта банальная, классическая тюрьма - а здесь перед нами встают вопросы чисто технические. Понимаешь? Мы искали сложное в простом.

   - Не понимаю. Что скрывается за мишурой?..

   - Тюрьма, Алаус, тюрьма. Такое место, куда в старину в наказание помещали людей. Из тюрьмы нельзя было выйти по своей воле, там следовало провести определённый срок. Но иногда из тюрьмы бежали - тем или иным путём. Ясна моя аналогия?

   Слова председателя, падая в сознание Рютше, постепенно наполняли его колодец. Вывод становился всё ярче, пока не всплыл на поверхность - пугающе чёткий, логичный, страшный.

   - Ты хочешь... саботировать техносферу?

   Он испугался собственных слов так, будто совершил непростительный грех всего лишь произнеся их. Перешёл черту, нарушил табу, поставил себя вне закона - Рютше внезапно ощутил, что остался один на один с пропастью, с чем-то чудовищным и неодолимым, покинув уютный сад прошлой жизни. Всё, что они делали до сих пор, стало детской игрой, которую взрослые снисходительно терпели. Всё, что лежало впереди, стремительно принимало очертания преступления. Преступления, за которое не простят.

   - Нет, - мотнул головой Свенссон, и у Рютше отлегло от сердца, но следующая фраза председателя оказалась спрятанным в рукаве стилетом. - Я хочу сорвать Программу колонизации.

   Не замечая изменившегося в лице товарища, не замечая восхищённых взглядов своей команды, он смотрел в видимое одному ему будущее, и всё меньше оставалось в председателе мудреца, но всё больше становилось - воителя.

   - Возможности, силы - ничего мы не имеем такого, чтобы поколебать власть ЭПГ. Ты в этом прав, Алаус, полностью прав. Но есть те, кто такие силы имеют. Есть те, кто станут нашими невольными помощниками.

   - Ты говоришь о Чужих.

   Чувство реальности стремительно проваливалось в бездну. Последние доски тонкого мостика хрустели под ногами, норовя рассыпаться и кануть во мгле вместе с остатками здравого смысла. Кто я? Что я здесь делаю?.. Где-то глубоко внутри Рютше понимал, что нужно встать, просто встать и уйти, но не мог отдать себе такой команды, не мог освободиться от чарующего безумия, льющегося вместе с голосом Свенссона. Не мог переступить через дело, которому посвятил столько времени и таланта.

   - Именно. Я не верю в их агрессивность. ЭПГ, слепо выполняя свои программы, довёл дело до столкновения, а планирует дойти и до полного взаимного истребления - в его решимости я не сомневаюсь ничуть. И здесь, в бессмысленном противостоянии двух сил, мы примем роль маленького камешка, способного решить исход битвы.

   - Это предательство, Андерс. Ты понимаешь, что идёшь на предательство?

   - Неправда, это оправданный, обдуманный шаг. Мы не дадим свершиться акту ксеноцида и убережём Ауру от ответного удара, который мог бы последовать. Прекращение агрессии, Алаус, взаимное прекращение агрессии, пусть даже в виде формального поражения, опрокинет Программу.

   - А риск?! А те люди, которые попадут под вражеский удар, на который мы не ответим?!

   - Оправданная цена за то, чтобы вернуть человечеству право выбора. Лучше отдать её во имя высокой цели, чем платить жизнями за возможность оставаться болванчиками на службе древних амбиций.