Нечеловеческие хроники

— Это становится похоже на наш девиз… — хохотнул он, явно не весело.

Дарий позволил мне выскользнуть из сжимавших меня рук беспрепятственно и теперь, откинувшись на подушки, с любопытством наблюдал за мной, ожидая, что я буду делать.

А что я могла делать? Состроив шкодную рожицу, я тут же потребовала:

— Обещай мне, что этот девиз станет реальностью!

— Я сделаю все, что от меня зависит! — рассмеялся он, и я тут же обвила его руками и потянулась его целовать.

— Мадам, что вы делаете?! — с наигранным гневом спросил Дарий.

— Наслаждаюсь… — хихикнула я, даже не думая останавливаться.

— А как же время?

Я на мгновение остановилась, чтобы встретиться с ним глазами, и, убедившись, что лукавство никуда не исчезло, процитировала его самого:

— У нас есть все время мира!

19 глава Охота

Лес уже просыпался ото сна, и этому немало способствовала наша бравая компания наездников, сопровождаемая целой сворой собак.

Я хорошо помнила эти места, хотя лес и изменился, он все еще был для меня узнаваем. Теперь это было нечто среднее между лесом и парком нерукотворным. Широколиственный лес, с подлеском можжевельника и подростом сосны, все так же радовал глаз. Заросли падуба изумрудной зеленью стелющиеся между деревьями, перемежающиеся с серым камнем горных склонов манили вдаль, обещая путешествие по сказочному лесу, где непременно будет что-то волшебное.

Это ожидание сказки вполне дополняла одежда и экипировка моих спутников. Словно ожили времена Людовика Солнца. Охотничьи наряды радовали своей красочностью, хотя эта помпезность и доставляла определенные неудобства, я этому сейчас была даже рада. Сидя в дамском седле, в костюме амазонки, глядя на великолепные плюмажи наших кавалеров, красиво украшенные литьем седла и притороченные к ним сумки, искусную инкрустацию оружия, больше похожего на украшение, что, однако, не делало его менее смертоносным, я с трудом ощущала реальность.

Мишель оказался завзятым сокольником [15], приучившим восторженную Нинон к этой забаве, и, судя по тому, с каким удовольствием и гордостью она смотрела на сокола, сидящего на ее перчатке, этот вид зрелищного действа пришелся ей по вкусу.

Соколов было всего одна пара, это были красивейшие и редкие белые кречеты. Обе птицы сейчас сидели на перчатках своих хозяев, в ярких клобуках [16] увенчанных султанами [17] и производили впечатление абсолютного спокойствия и готовности к действию, едва наступит момент. На их лапках красовались бубенцы [18] и, как ни странно, радиопередатчики. Обо всех этих подробностях и назначении каждой детали, Нинон взахлеб поделилась со мной сразу же, едва я оказалась, рядом с ней.

— Смотри, — она указала на двух английских сеттеров, бегущих рядом и поглядывающих то на Нинон, то на Мишеля в ожидании команды, — это собаки подсокольи [19]. Они поднимают притаившихся птиц в воздух и выманивают мелкую дичь из укрытия, только после этого мы выпускаем соколов.

— А лайки? — живо поинтересовалась Моника, указывая на свору, бегущую в отдалении.

— О, лайки для охоты на зверя, мы их пускаем в ход, если сеттеры поднимают более крупную добычу, но тогда соколья охота превращается в обычную традиционную травлю. — скривилась Нинон, явно будучи не в восторге от такой перспективы.

Я не расслышала команды, но подсокольи сеттеры рванули вперед и скрылись в ближайших зарослях кустарника. Лайки занервничали, но продолжили свой бег рядом с охотниками.

— Началось! — гордо сказала Нинон.

Сейчас эта изящная хранительница больше всего походила на великосветскую даму, посвящающую своих неопытных подруг во все тонкости искусства такой охоты, явно чувствуя свое превосходство и даже не пытаясь этого скрыть.

Ревекка слегка усмехалась, поглядывая на Нинон, было похоже, что она-то как раз в курсе всего, что сейчас будет происходить, однако ей хватало такта не лишать подругу удовольствия открывать для нас с Моникой пока еще незнакомый мир.

Мишель быстро глянул на Нинон, после чего, стремительно сняв клобук со своего сокола и, дав ему направление своим окриком, выпустил птицу в ее первую ставку [20]. Нинон тут же продублировала его действия и, повернувшись к нам, раскрасневшаяся от восторга, крикнула:

— Собаки подняли первую дичь! — после чего, пришпорив своего скакуна, она вырвалась вперед, догоняя мчащегося Мишеля.

Пришпорив своего каурого, я присоединилась к основной группе охотников, которая лишь слегка отставала от азартных сокольников, давая им возможность в полной мере насладиться происходящим. Собаки подняли лай, а я глянула в небо.

«Какое восхитительное зрелище!» восторгалась я, наблюдая за стремительным полетом кречетов и их молниеносным падением со стометровой высоты, когда красивейшие птицы мгновенно становились смертоносным оружием для уже выбранной жертвы.

— На ужин сегодня фазаны! — хохотал скачущий рядом Дарий.

— Это только первая ставка! — возразила ухмыляющаяся Ревекка.

— Давайте быстрее, все пропустим! — вмешался Маркус.

Когда мы прибыли на место, Мишель, как и сияющая Нинон, снова был в седле. На их перчатках гордо восседали соколы, успокоенные клобуками, а из седельных сумок, красуясь, торчали фазаньи перья.

— Продолжаем! — воскликнул Мишель и дал команду сеттерам.

Ставки продолжались, с каждым разом пополняя наши трофеи, все чаще попадались куропатки.

Разгоряченные и зачарованные этим непривычным зрелищем — взаимодействием человека с великолепным пернатым хищником, мы не чувствовали пресыщения. За высшим пилотажем этих прекрасных птиц, казалось, можно наблюдать вечно.

Закончилась пятая ставка, все окружили сокольников. Меню стало разнообразнее, к добыче добавилась пара рябчиков.

Живописная полянка, на которой мы оказались, располагала к небольшому отдыху, что, судя по всему, пришлось по вкусу всей нашей компании.

— Кто это все будет есть? — веселились Ревекка с Дарием.

— О вкусах не спорят. — рассмеялась Нинон им в ответ.

Внезапно лайки, возбужденные охотой до предела, заметались так, что Мишель отпустил их, дав полную свободу. Собаки скрылись разномастной лавиной в кустах, расположенных справа от нас. Сеттеры жалобно скулили, но остались возле хозяина, выжидающе глядя на него.

Я напряженно вслушивалась в звуки леса, раздосадованная своим человеческим ограниченным слухом.

Ревекка направила свою лошадь ближе к деревьям, очевидно инстинктивно прикрывая свой тыл. Дарий потянул меня в сторону, явно ожидая недоброго. Маркус с Моникой вытянувшись в струнку, напряженно вслушивались. Нинон, смотрела в лес, широко распахнутыми, удивленными глазами, явно ничего не понимая, как впрочем и я.

Через несколько мгновений, мы услышали шум ломающихся кустов, рык лай и звук приближающейся схватки оттуда, куда мгновениями раньше ринулись наши собаки. Эта какофония нарастала, достигнув своего апогея в тот момент, когда на поляну выбежал окровавленный дикий кабан, яростно отбивающийся от атакующих собак и несущийся прямо на меня. Лошади захрапели, мой каурый встал на дыбы и отпрянул в сторону.

— Подранок! — заорал Мишель.

Одновременно с этим криком, я увидела Дария с ножом в руке, среди своры обозленных собак перерезающим глотку кабана. Мишель вместе с Маркусом бросились в эту свару, оттягивая от Дария собак.

За моей спиной раздался громкий всхлип, перешедший в хриплое клокотание, и все что я успела увидеть, это Монику, молнией метнувшуюся на этот звук.

Развернув своего скакуна, я застыла, мой собственный крик замер где-то в горле, сдавленном внезапным спазмом, а дальше все происходило очень медленно… по крайней мере мне так казалось.