Метаморфозы: танцор (СИ)

Бравин остановил шаг, хоть давно все было решено, доказано, оспорено и доказано вновь. Путь вел сюда, а дальше… Он оглянулся на хмурых спутников. Сколько он уже с ними? С молчаливыми тенями, надежно прикрывающими от смерти? Даты не спешили складываться в цифры — два месяца? Меньше? Вечность. С ними он отражал осаду и тонул в болоте, карабкался по стенам, пытал, угрожал, убивал. И прощался с друзьями.

В эти тяжелые ворота он войдет вместе с ними. Плечом к плечу. И если там ждет ловушка, то они закроют его от смерти в очередной раз, пусть на мгновение, пусть своими телами — закроют. А значит, у него еще будет шанс нанести последний удар. И видит Свет, в этот удар он вложит все, что у него осталось — все силы, всю ярость, все отчаяние. И пусть потом луна равнодушно смотрит на обломки этих стен и остатки уже никому не нужных ворот.

Карающие, словно прочитав мысли, обошли и встали возле него полукругом. Никто не пытался положить руку на плечо, не говорил ободряющих слов — все уже давно сказано, осталось только одна мелочь. Войти. И умереть первым, если потребуется.

— Ну что, пошли?

Ответить Бравин не успел, тяжелые створки, скрипя, подались наружу — их уже ждали.

Черный провал… Друзья? Враги?

Эпилог

Седая женщина молча брела по переполненному войсками и беженцами городу. Толпа людей и какофония звуков не могли нарушить покоя ее уставшей души. Все закончилось. Все прошло. Только неясные образы и воспоминания пытались нарушить омут апатии и покоя. Женщина равнодушно смотрела на блистательных рыцарей Алифи, на пыльных замученных солдат, на толчею оборванных крестьян, в последний момент успевших проскочить в теперь уже наглухо захлопнутые северные ворота. Женщина не знала, что город окружен. Что бы изменилось, если бы она узнала? Ничего — ей не хотелось наружу, как, впрочем, ей не хотелось оставаться внутри.

Сегодня кто-то открыл ее комнату, первый раз за несколько суток, впрочем, это уже стиралось из памяти, как и то, что ее пинали ногами, а потом выбросили, словно мешок с мусором на грязную улицу. События рассеивались призрачной дымкой, не оставляя после себя воспоминаний.

Когда ее кормили в последний раз? Она не помнила, но есть не хотелось. Совсем. Два глотка воды из лужи под ногами — вполне достаточно, чтобы идти дальше. Свернуть на эту улицу, другую, зайти в тупик и тихонько повернуть обратно. Калитку рядом женщина не заметила, как не замечала и многое другое — грязь под босыми, сбитыми в кровь ногами, пронизывающий холод, подозрительные и брезгливые взгляды окружающих. Поднимавшийся из густой заросли деревьев шпиль храма Ордена Света женщина не видела тоже. Что изменилось бы, если бы увидела? Ничего — ей не хотелось идти в храм. Ей никуда уже не хотелось.

Она хотела одного — увидеть Солнце, но тучи и морось не давали ей даже этого.

— Скажите, какая улица ведет к Солнцу? — не у кого спросить. И никто не ответит.

Оставалось всего несколько мгновений до того, как тяжелое колесо вынырнувшей из-за угла телеги собьет ее с ног, протащит за собой по каменной мостовой и оставит умирать под взглядами равнодушных прохожих. В луже крови. В куче грязи.

И когда отступит все, уйдут боль, усталость, разойдутся стены домов, померкнет свет, останется только одно — образ незнакомой девушки, бегущей по спелому ржаному полю. К Солнцу.

Она потянулась к этому образу так, словно вся ее никчемная жизнь вдруг и сразу получила смысл, отчаянно, безумно. Крик умирающей отбросил назад немногочисленных желающих помочь.

— Обернись!

Нет. Не обернулась. Ушла…