Серая магия. Колдовской мир. Паутина колдовского мира

А здесь лежал совсем другой — в южной башне Эсткарпа лежал сейчас другой Симон Трегарт, хранитель южных границ, присягнувший на верность Властительницам. И он взял себе в супруги одну из самых могущественных волшебниц, тех, которых так боялись все вокруг в этой древней стране Эсткарпа, история которой уходит в глубь времен. И в этот самый миг прошлое казалось Симону навсегда сметенным настоящим — ибо, пересекая таинственную границу миров, он и не предполагал, что его союз с этим миром окажется вскоре столь полным.

И тут же его кинжалом пронзила мысль о том, что же он все-таки делает здесь сейчас. Он сел в постели также внезапно, как и Джелит, плечи их соприкоснулись, в руке его было стиснуто ружье, стрелявшее стрелами. Но даже в тот миг, когда Симон выхватил его из-под подушки, он уже знал, что ведет себя глупо. Ведь то, что его встревожило — вовсе не призыв к битве, а какое-то совсем иное беспокойство, и потому еще более устрашающее.

— Симон…, — произнесла Джелит неуверенно, дрожащим голосом, звучавшим гораздо выше, чем обычно.

— Я знаю! — он уже соскользнул с широкого ложа, ноги его нащупали первую ступень лестницы, ведущей к возвышению, на котором оно стояло, а руки тянулись к одежде, оставленной вчера на стуле.

Где-то рядом — может быть, в самой южной башне, а возможно, поблизости от нее, происходит что-то такое, в чем таится опасность! Он лихорадочно перебирал в памяти все возможные нападения. Нападение со стороны моря — из Карстена? Но он был уверен, что войска герцога не могли бы незамеченными пробраться через горы, ведь там неусыпно несли стражу фальконеры и его собственные отряды пограничников. А может быть, это атакуют войска Ализона?… Ведь уже несколько месяцев в этой стороне идет глухая война. Или же…

Симон лихорадочно зашнуровал пояс и натягивал сапоги, он чувствовал, что буквально холодеет при мысли, что есть ведь и третья возможность — и самая худшая; а что если Колдер не сокрушен, и то зло, которое так же было чуждо этому миру, как и он сам, снова зашевелилось и приблизилось к ним.

С тех пор, как последние атаки безжалостного врага были отражены, и пала твердыня Колдера на острове Горм, а инспирированное ими восстание в Карстене подавлено, Колдер исчез. Все было тихо в мрачных краях Айля, хотя их армии не могли бы преодолеть полосы укреплений, воздвигнутой там на морской и сухопутной границах. Но Симон не верил, что это поражение означает полный разгром Колдера. Он считал, что покончить с Колдером можно только после того, как будет сметено с лица земли само гнездо врага, вместе со всеми его чудовищными обитателями. Однако до тех пор, пока на юге им по-прежнему грозит Карстен, а с севера Ализон, вряд ли они смогут что-либо предпринять в этом смысле.

Он прислушался, не гудит ли на сторожевой башне набат — ведь не могли же стражи южной башни оказаться застигнутыми врасплох, они всегда были начеку. Но все было тихо.

— Симон! — голос ее прозвучал так твердо и повелительно, что он снова схватился за ружье.

Лицо Джелит казалось в сумраке спальни белым пятном, но все же он видел крепко сжатые губы и огонек, зажегшийся в ее глазах. Она набросила на себя широкое красное одеяние, небрежно прихватив на груди его складки двумя руками, так что подол волочился по полу, когда она нетвердыми шагами, словно во сне, подошла к ложу. Но она уже совсем проснулась, пришла в себя и двигал ею вовсе не страх.

— Симон! Я, я — снова единое целое! — эти слова поразили его в самое сердце, куда сильнее, чем сигнал об опасности, что прозвучал у него в мозгу. Значит, это все же так много значило для нее? То, что она как бы утратила часть своего «я» после того, что было между ними? Но тут же он постарался найти ей оправдание. Ведь волшебство так много значило в ее жизни! Как и все ее сестры по духу, она находила в нем высшую радость, она гордилась им. И все же Джелит с такой готовностью отказалась от того, что составляло саму ее жизнь, когда пришла к нему, ни на минуту не сомневаясь, что в соединении их тел она утратит все то, что было ей так дорого!

Симон протянул к ней руку, и их пальцы сплелись. Неожиданная радость, казалось, согревала Джелит изнутри, и этот дар передался Симону. Он почувствовал ответное горячее пожатие ее тонких пальцев.

— Откуда же… — начал было он, но она перебила его:

— Это все еще со мной, по-прежнему со мной! О, Симон! Я не только женщина, я еще и волшебница!

Она отпустила одеяние, которое все еще придерживала одной рукой, и поднесла руку к груди, ища то, чего у нее не было больше — волшебный драгоценный камень, который она отдала, с которым рассталась навсегда накануне свадьбы.

И сразу же лицо ее снова чуть потускнело — ведь только через этот камень могла она пользоваться той энергией, которая — она ощущала это так ясно — по-прежнему в ней кипела. Но тут же она опустила руку и замерла, высоко подняв голову и словно бы прислушиваясь к чему-то.

Тревоги не было, — сказал Симон, наклоняясь, чтобы подобрать с пола упавшее платье и закутать жену.

Джелит кивнула.

— Я не думаю, что это было нападение. Но произошло что-то нехорошее, стряслась какая-то беда.

— Да, но только где и что именно?

Она все еще стояла, словно прислушиваясь, но на этот раз Симон ясно видел, что она не слушает, а воспринимает какие-то волны, направленные прямо на ее мозг. И он тоже ощутил какое-то смутное беспокойство, которое быстро переходило в побуждение к немедленному действию.

— Лойз! — прошептала Джелит. Она круто повернулась и бросилась к своему сундуку. Она стала одеваться так же поспешно, как это раньше делал Симон, но только не в обычный домашний наряд, а в костюм из мягкой кожи, который надевался под кольчугу, когда отправлялись верхом на вооруженную вылазку.

Лойз? Симон не был в этом так уж уверен и не стал задавать вопросов. Их было четверо борцов за освобождение Эсткарпа и за собственное освобождение от того зла, которое Колдеру удалось так глубоко посадить в этом мире, некогда бывшем столь справедливым. Симон Трегарт — пришелец из другого мира, Джелит — кудесница Эсткарпа, Корис — бежавший из Горма после того, как остров погрузился во тьму. Капитан гвардии, а позднее Сенешаль и маршал Эсткарпа; и Лойз — наследная принцесса Верлейна, твердыни разбойных владетелей побережья. Лойз бежала из Верлейна из-под самого венца с Ивьяном из Карстена, с ней вместе бежала и Джелит. Они укрылись в безопасном убежище, а потом долгое время тайно боролись в Карсе за свержение Ивьяна. Лойз, надев кольчугу, сражалась с мечом в руках в битве под Гормом, а после, в крепости Сиппар, поклялась в вечной верности Корису. Лойз, бледная, хрупкая девушка, по-настоящему мужественная и беззаветно храбрая! И сигнал был об опасности, грозящей именно ей.

— Но ведь она в Эс-Касле, — запротестовал Симон, торопливо натягивая кольчугу, точную копию той, которая уже позванивала кольцами на плечах у Джелит.

— Нет! — голос Джелит звучал твердо. — Здесь что-то такое, связанное с морем.

— Корис?

— Я не ощущаю его. Если бы только у меня был мой камень! — она натягивала сапоги.

— У меня такое чувство, будто я пытаюсь пальцами поймать туман! Все в какой-то дымке, но я точно знаю, что Лойз в опасности, и эта опасность, связанная с морем.

— Неужели Колдер? — со страхом спросил Симон.

— Нет, я не вижу пустоты, защитной стены Колдера. Но нужда в помощи огромна! Мы должны скакать, Симон, к юго-западу. Она смотрела на стену, словно видела сквозь нее то, о чем рассказывала.

— Мы поскачем.

Торопливо шагая к лестнице, ведущей вниз, они услышали привычные звуки смены караула, но в остальном в крепости было все спокойно. Симон крикнул вниз:

— Трубите сбор!

Его возглас гулом раскатился под низкими сводами, и тотчас же снизу раздалось ответное восклицание. Они едва успели достигнуть середины лестницы, когда раздался звук трубы.

Гарнизон был хорошо подготовлен для внезапных набегов. Много раз, и весной, и осенью, по сигналу трубы вылетали за стены отряды пограничников. Те, кто входил в ударные силы, находившиеся под командованием Симона, были набраны главным образом из числа беглецов — потомков древней расы. Изгнанные из Карстена кровавыми порядками Колдера, они имели достаточно оснований ненавидеть насильников и убийц, завладевших их исконными землями, а теперь время от времени предпринимавших попытки разрушить и последнее прибежище этих бездомных — Эсткарп. Темноволосое и темноглазые, эти люди сохранили многовековую мудрость древней расы. В их жилах текла необычная кровь, их женщины владели тайнами волшебства, а мужчины были непревзойденными воинами.