За порогом волшебства

Сати помолчала немного, не обращая внимания на удивленный взгляд Никиты.

– Не ожидала от тебя такого, Господи, – уныло пробормотала она, повернулась и поплелась обратно.

Знаменитый нищий меж тем закончил разговор и снова углубился в чтение.

Сати постояла, помялась и тяжело вздохнула.

– Э… привет, – проговорила она.

– Приветствую. – Марксист опустил книгу. – А ты сегодня с бойфрендом? – лениво поинтересовался он, разглядывая маячившего за спиной Сати Никиту.

– С каким еще бойфрендом? – Сати оглянулась. – A-a… Это не бойфренд. Это Никита, сисадмин наш. Работаем мы вместе… Да я тебя знакомила как-то.

– Припоминаю. Так ты к Дориану?

Сати бросила быстрый взгляд на коробку, дно которой было покрыто монетами, и сердце ее стукнуло.

– Не совсем, – растерянно проговорила она. Сомнений не было: монета Квенти, тусклая, древняя, со стершимся рисунком, лежала в коробке среди мелочи и мятых купюр. – Так просто, мимо шла…

Знаменитый нищий заложил книгу пальцем и с интересом посмотрел на Сати:

– Шла? А чего ж вернулась?

– Ну… э… Поговорить, пообщаться. Новости рассказать. – Сати кашлянула и снова покосилась в коробку, где лежала старая потертая монета с дыркой, пробитой посредине. – А мы вот, знаешь, в конторе начальство столичное ждем, ну, как говорится, «к вам едет ревизор» и все такое… Думаем, может, офис новый дадут.

– Новый офис – это хорошо, – понимающе проговорил Марксист.

– Ага, вот и мы надеемся… А я вот недавно, понимаешь, репортаж делала с выставки… с выставки этих… как их… нумизматов. Очень, знаешь, интересно…

– Ну вот газетку принесешь, почитаю твой репортаж, – степенно кивнул знаменитый нищий, разглядывая ее прищуренными глазами.

– Принесу, конечно. Я, кстати, тоже решила хобби себе завести, а то прямо стыдно. Все увлекаются чем-то, а я…

Она оглянулась на Никиту, тот поспешно закивал.

– Уже выбрала, чем увлекаться будешь? – поинтересовался Марксист. – Может, поклонников коллекционировать? А то я тебя вчера вроде с другим видел… Высокий такой, светловолосый?

– А, это Костя, – отмахнулась Сати. – Это бывший поклонник. Экс, понимаешь? Экс-бойфренд.

– Понимаю.

– Нет, я чем-то серьезным собираюсь заниматься, солидным. Э… нумизматикой, вот! Сходила вот на выставку – и прямо там и решила.

– Прекрасно, – с насмешкой глядя на Сати, одобрительно проговорил Марксист. – Замечательное хобби.

– Ну да. И я вот подумала – надо же с чего-то начать? – Она заглянула в коробку. – Слушай, будь другом, подари мне вот эту монетку? Она все равно неходовая, зачем она тебе?

Марксист отложил книгу, побренчал деньгами в коробке и выудил странную монету: восьмиугольной формы, пробитую посередине.

– Гм… – задумчиво произнес он, повертев ее в пальцах. – Откуда это она взялась? С утра вроде не было… Турист, что ли, какой бросил? Они тут по Красной линии сегодня шлялись…

– Ну какой турист, какой турист! – Сати изнывала от нетерпения, не отрывая жадных глаз от монеты. – Ну так как, согласен? Это ж дрянь, ничего не стоящая, старая, потертая, к тому же, видишь, дырка пробита? Тебе ее сбыть все равно не удастся, имей в виду. А я ее – в коллекцию! Договорились?

Она потянулась было, но Марксист отвел руку и с хитрецой поглядел на Сати:

– Нумизматика, значит? Ну-ну… И что ж это за монета? Она что, такая ценная?

– Ну какая ценная, какая ценная… да ты сам погляди! – Сати изо всех сил старалась принять самый незаинтересованный вид. – Так, пустячок это. Безделушка!

– Пустячок, оно и видно. – Марксист сдвинул брови и принялся рассматривать монету.

– Ну что ты смотришь, что ты смотришь? Отдай мне и дело с концом! Я тебе за это газетки завтра принесу. А я ее в коллекцию… Все равно она никому не нужна!

– Как сказать, – не согласился знаменитый нищий. – Тебе, смотрю, очень даже нужна.

С этими словами он опустил монету в нагрудный карман рубашки, не обращая никакого внимания на раздосадованную Сати.

– Отдать не могу, – объявил он, потянувшись за томиком итальянских новелл.

Сати и Никита переглянулись в отчаянии.

– Ну ты и… – начала было она, закипая от злости.

– …но могу продать, – Марксист хладнокровно пошелестел страницами, отыскивая нужную.

– Продать?! – задохнулась от возмущения Сати. – Ну ты… ты…

Никита отодвинул ее в сторону.

– Сколько? – спросил он, глядя на знаменитого нищего в упор.

– Вот это деловой разговор, – одобрительно сказал Марксист, благосклонно глядя на сисадмина. – Вы, молодой человек, умеете уловить главное!

Он немного подумал, поднял глаза к небу, пошевелил губами, прищурился и назвал сумму.

Сати и Никита одновременно потеряли дар речи.

– Дед, да ты что?! – выдавил наконец опешивший сисадмин. – Мы ж не олигархи какие!

– Ну ты гад! – процедила Сати, сверля Марксиста яростным взглядом. – А я-то тебе газеты носила! А ты… За какую-то дрянную дырявую монету! Да кому она нужна за такие-то деньги?!

– Тебе, – невозмутимо ответил он и похлопал себя по карману. – Давай, торопись, а то, глядишь, цены возрастут. Котировки на бирже, сама понимаешь…

Сати задохнулась от возмущения. Она уже приготовилась достойно ответить, но Никита спохватился и оттащил ее в сторону.

– Иди за мной, – приказал он и направился в подворотню ближайшего дома.

Там было пусто, сумрачно и сильно пахло кошками.

– Так, – сосредоточенно проговорил сисадмин, принимаясь шарить по карманам. – Сколько денег у тебя с собой?

Сати, продолжая бормотать ругательства и угрозы по адресу Марксиста, вытащила из кармана ворох мятых купюр – деньги у нее всегда хранились в ужасном беспорядке, а кошелька отродясь не водилось – и протянула Никите. Тот аккуратно разгладил бумажки и пересчитал.

– Это все?

– Все, все…

– М-да, – озабоченно проговорил он. – Не хватает, блин. Много не хватает…

– Ладно, попомнит он у меня! – Сати выглянула из подворотни: знаменитый нищий сидел, открыв книгу и, казалось, полностью был поглощен чтением.

Никита пошуршал купюрами.

– Ну что, может, в контору сгоняем? – неуверенно предложил он. – Я могу в бухгалтерии под отчет взять. Ну будто я детали покупать поеду. Только потом отдать надо будет…

Сати попинала грязную облупившуюся стену носком туфли.

– Долго это, Никита, очень уж долго! Пока бухгалтерша ведомость составит, пока оформит – сколько времени пройдет? А монету эту без присмотра оставлять никак нельзя, сам понимаешь…

– Понимаю… – с досадой отозвался сисадмин. – Так что?

– Ладно, Никита. – Сати засунула руки в карманы и прищурилась. – Есть у меня идейка одна. Пойдем! Ты стой рядом с этим… гадом… глаз с него не спускай, понял?! А я – сейчас…

Они вышли из подворотни и направились к Марксисту.

– Ну что? – осведомился знаменитый нищий, завидев их. – Сделку оформлять будем? А то я другого покупателя найду. Да и цены растут…

Сати пронеслась мимо, не удостоив его и взглядом, взбежала по ступенькам парикмахерского салона «Алмаз» и исчезла за стеклянной дверью.

За неплотно прикрытой дверью дамского зала гудели фены и щелкали ножницы.

Сати проскользнула в зал, отыскала взглядом Дориана, махнула ему рукой и присела на стульчик возле зеркала – приятель был занят.

В парикмахерском кресле у него сидела дама с важным начальственным лицом, по шею укутанная нейлоновым пеньюаром нежной лиловой расцветки. Элегантный Дориан, держа в одной руке расческу, в другой – баллончик с лаком, порхал вокруг нее, словно мотылек.

– Последний штрих! – интимно прошептал он, наклоняясь к даме и поправляя прядь ее свежеокрашенных волос. – Обратите внимание, какая гамма получилась? Видите? Сложный переход от золотисто-рыжеватого в глубокий ореховый… Это так освежает, так молодит! Пора уходить, Зоя Васильевна, от банального цвета «блонд»! Это взрослит, это портит волосы! Это, в конце концов, так провинциально… В Европе «блонд» уже давно считается безнадежно устаревшим.