Оставьте тело вне войны (СИ)

— Я ведь что собственно пришел, — ушёл Глеб от темы. — У вас карта крупномасштабная есть сопредельной стороны, район Томашув — Замостье, где группировка Клейста ютится?

— Есть, сказал, командующий, открыл сейф, полистал сложенную пачку, и достал пару нужных листов.

— И карандашик попрошу самый мягкий синего цвета, — сказал сержант, и, взяв протянутый Музыченко карандаш, начал быстро наносить на карту точки, пока не забыл. Точек он нанес двадцать три.

Положив карандаш на стол, он пояснил:

— Это я нанес выявленные зенитные батареи. Немцы неудачно сняли маскировку после нашего налёта на колонну, что на глаз попалось, я вам нанес. Их, конечно, наверняка больше, да и эти могут переместить, но то, что было полчаса назад, вы видите. Может пригодиться при планировании налётов. И главный вопрос, который я хотел прояснить. Немецкий танковый полк у Томашува и аэродром бомбардировщиков находятся очень близко от границы. Если у вас есть гаубицы с дальностью двадцать километров, то можно ночью их подвести и ударить по аэродрому и по танкам. Я бы мог скорректировать огонь батарей.

— А вот это было бы замечательно! — расцвёл командарм. — Перед вашим прибытием мы как раз и обсуждали такую операцию. Её предложил генерал Фёдоров, начальник артиллерии армии. Вы его здесь сейчас видели. И гаубицы подходящие есть, это МЛ-20, 152миллиметра, бьёт до двадцати километров, прицельная дальность семнадцать километров. Скорострельность, правда, маловата: три — четыре выстрела в минуту. Зато снаряды тяжёлые.

— Только мне надо будет войти в связь с тем человеком, который будет командовать дивизионом или полком. И второе, поскольку я не артиллерист, а корректировка батареи — это не корректировка одного орудия, он мне должен объяснить, чего он от меня хочет и что в результате должно получиться. Чтобы зря снаряды не тратить.

— Человека такого найдем, подготовим и расписку возьмём о неразглашении.

— Хорошо, договорились, — сказал Глеб. — Я сейчас к себе в батальон, буду ждать вашего вызова.

Г Л А В А 5

В батальоне всё было нормально. Глеб людей из леса вернул. Пленного НКВД забрало. Приехавшие авиаторы и саперы начали снимать бомбы с немецкого самолёта. Штабные, под руководством Кульчицкого, разбирали завал, добывая все уцелевшие документы и вещи. Ремонтники копошились на танках. Борис дал команду надёргать с них как можно больше запчастей. Он решил создать запас дефицитных деталей и узлов, загрузить их в машину и возить с собой, если батальону дадут команду отсюда сниматься. Всего, конечно, не предусмотришь, но по наиболее частым поломкам рембат сможет успешно отработать. Планировалось даже снять два двигателя, несколько коробок передач и узлы трансмиссий.

Телефонную связь наладили. Дозвониться удалось лишь до нескольких абонентов. Коменданту доложили о двух сбитых самолётах, об уничтоженном штабе дивизии и о повреждённом вторично броневике. Броневик восстановлению не подлежал, осколком разбило двигатель. Бронеавтомобиль перетащили поближе к выезду от ППД и отдали ребятам Огнева под пулемётную точку, благо башня вращалась вовсе стороны и могла вести огонь.

Благодарность бойцам сразу после боя комбат Михайлов объявлять не стал. А вот, когда всех людей привезли из леса, он построил личный состав, вывел бойцов и командиров, участвовавших в отражении немецкой воздушной атаки из строя, и только тогда объявил от себя всем благодарность. Народ должен знать своих героев. Передал и слова командира дивизии. Пулемётчики теперь ходили, задрав нос, а Михайлов посадил Маэстро писать донесение с указанием всех званий и фамилий, участвовавших в бою командиров и красноармейцев.

Старшина, почистив ДШК, занимался приготовлением обеда. Огнев тренировал свой подвижный резерв по защите складов. Свободные солдаты углубляли и перекрывали щели. Воронки от бомб всех сильно впечатлили. Отрыли ещё несколько окопов, замаскировав свежую землю. Щели под танками повреждений не получили, даже ближайшая к месту взрыва не осыпалась. Для своего караула и комендантской роты Борис приказал копать блиндажи. Держать караулы в палатках он посчитал опасным. Брёвна разрешил после обеда заготовить в лесу, послав на машинах два десятка бойцов при оружии и пулемётах. В общем, жизнь налаживалась.

Повара на обед расстарались. Продовольственники запасов не жалели, понимая, что только везенье спасло их склады от немецкой бомбы. Народ хрустел сухарями или макал их в густой суп из горохового концентрата. Пшенная каша с тушёнкой шла на ура.

Комбат обедал на улице, благо теперь имелся стол с лавочками. Обе Рябинины устроились рядом. Все командиры взводов тоже были здесь.

— Наши артиллеристы, которым мы таскали пушки к границе, отличились, — проглатывая кашу, сказал комбат. — Уничтожили две вражеские батареи и батальон пехоты. — Народ обрадовано замычал, и затих, ожидая, что ещё скажет командир. Ложки больше не стучали. — На границе идут ожесточённые бои. Наши взорвали все мосты по реке Сан и Южный Буг, а там, где фашистам удалось переправиться, их хорошо встретили. В большинстве мест скинули обратно в реку. На яворовском шоссе, ведущим во Львов, мост тоже взорван. Так что от немцев, мы можем ждать сейчас только воздушных налётов. А вот от националистов пули в любой момент. Если не сегодня, то завтра они наверняка выступят. Немцы не позволят им прохлаждаться у нас в тылу. Поэтому бойцов предупредить и быть очень внимательными. Могут действовать в нашей форме. Всем приказано изготовить временные документы. Маэстро с Натальей уже пишут. Как изготовят, всем выдадим. Кстати, что с пожарной бочкой, Ревякин? — спросил комбат.

— Практически готова, — товарищ старший лейтенант. — После обеда наберём воды и опробуем.

— Молодцы! Она может пригодиться. И пожар тушить и в качестве водовозки, если в поле выходить.

— А что у нас с баней, Петр Васильевич? — обратился комбат к старшине.

— С баней пока туго. Буду думать. В город ведь сейчас не поведём, а мыться надо! И бельё постирать негде, — добавил он уже про себя.

Михайлов опять занялся кашей, с удовольствием глотая ароматное варево, заправленное тушёнкой.

После обеда комбат отправил лейтенанта Рогова и старшину на заготовку брёвен, приказав забрать и лошадей. Пусть пасутся, пока бойцы лес валят. Рогову приказал место работ держать под непрерывной охраной, а Николаеву организовать работы по валке леса, так, чтобы никто не пострадал. Слишком толстые деревья не валить, сантиметров тридцать-сорок в диаметре вполне достаточно.

Вернулся караул от самолёта. Представители НКВД самолёт укатили своим тягачом. Бомбы саперы забрали себе, сказав, что двести пятьдесят килограмм взрывчатки найдут, где пристроить. Глеб к тяжёлым бомбам интереса не проявил. Меньше чем вшестером, такую дуру не поднимешь. А гидравлического подъёмника у них нет.

Пока батальон занимался своими делами, на границе произошли некоторые изменения. В пятнадцать тридцать был нанесён удар по плацдарму, занятому полком 68-й пехотной дивизии Вермахта. Командир дивизии, генерал-майор Георг Браун мог только бессильно наблюдать, как уничтожается его полк, переправившийся через Сан на русскую территорию. Русские закрыли небо двумя полками истребителей. Подтянули в тылах артиллерию и в течение десяти минут разнесли оба моста, связывающие берега. Не обращая внимания на зенитную артиллерию, пытавшуюся прикрыть переправившийся полк с немецкого берега, истребители отбомбились, прошлись реактивными снарядами и пулемётами. Двадцать мессершмитов, бросившихся на помощь, русские растоптали в считанные минуты, подтянув ещё один истребительный полк. С десяток немецких самолётов ушло, пользуясь скоростью, а десяток сбили на глазах всей дивизии. Немецкие пилоты тоже сбили два советских истребителя И-16, лобастых, упрямых и юрких. На два, это не десять. А если бы немецкие пилоты не отошли, сбили бы всех. Настроены русские лётчики были решительно. Генерал с тоской наблюдал, как русская артиллерия перемешала с землёй каждый метр плацдарма. А затем перенесла удар на другой берег, разогнав батальон, готовящийся к переправе, и уничтожив все понтоны, оставшиеся от наплавных мостов. Фактически за тридцать минут у дивизии стало на один полк меньше. Браун наблюдал в бинокль, как пошла в наступление русская пехота, и как сдаются в плен немецкие солдаты, его солдаты! Уцелевших в этой бойне, набралось едва на роту. Лишь десятка четыре, бросив оружие и сняв сапоги, бросились в реку и поплыли на немецкую сторону. Русские по ним не стреляли.