Служители темных сил

Хотя не исключено, что она просто вспомнила, что внучке уже давно пора повидать ее.

Или еще что-нибудь в этом роде.

Фрина решила приодеться ради такого случая, остановив свой выбор на милом платье свободного покроя, которое, как она прекрасно знала, понравится бабке. Она нарвала в саду цветов, составила их них букет, уложила его в корзинку, добавила туда свежесорванных яблок и, имея в запасе всего несколько минут, вышла из дворца.

Идти было недалеко. Сначала следовало пройти по главной улице, а потом углубиться в хитросплетение все более узких улочек и переулков, которые постепенно терялись в лесной чаще, где можно было запросто заблудиться, если только совершенно точно не знать дорогу. Бабка не поощряла визитеров любого сорта, ограничив их круг теми, с кем была лично знакома. В большинстве случаев даже их ожидал холодный прием, если только они не получали приглашение заранее или не называли уважительную причину для неурочного появления.

Мистраль Беллороус обитала в большом особняке в лесу, на юго-восточной окраине города. Она властвовала там единолично, тщательно оберегаемая от непрошеных гостей. Фрина не знала, кто охраняет лес и особняк, поскольку видела лишь безобидных стариканов, но у нее было такое чувство, что выяснять это было бы… неразумно. Ходили слухи, что Мистраль Беллороус владеет магией. Поскольку Фрина очень давно не бывала у нее в гостях, то и не могла знать, на кого возложены охранные обязанности. Ей было достаточно того, что сварливая и вздорная бабка все еще жива и здорова настолько, что нередко дает непрошеные советы своей внучке.

Тем не менее она рассчитывала получить от этого визита несомненное удовольствие. Понимая, что виновата в том, что давно не навещала старушку, она намеревалась хотя бы отчасти загладить свою вину перед ней и удостоверится в том, что с бабушкой все в порядке.

Фрина не стала говорить отцу, куда направляется. Она не сказала об этом никому, соблюдая предосторожности, о которых шла речь в послании бабушки. Но потом она непременно расскажет об этом визите отцу, потому что тот, хоть и нечасто, вспоминал бывшую тещу, заботился о ней и переживал из-за того, что они отдалились друг от друга.

Фрина подошла к особняку и обнаружила, что в кресле-качалке у дверей расположился один из престарелых кавалеров, который явно не сводил с нее по-стариковски подслеповатых глаз, пока она подходила к ступеням. Она не помнила, как его зовут, хотя когда-то знала его имя. Это был маленький, скрюченный и какой-то высохший старичок. Когда она поднялась по ступенькам, он наклонил голову и вместо приветствия прошелестел:

— Принцесса…

Она ответила вежливым кивком и прошла мимо него в открытую дверь дома.

Внутри царили тишина и полумрак. Занавески на окнах были задернуты, ставни закрыты, и через них не проникали солнечные лучи. Воздух был неподвижным и душным, как в склепе. Фрине показалось, что бабушка пытается уподобиться мертвой, но это была злая мысль, и она поспешно отогнала ее.

— Бабушка! — позвала она.

— Спальня! — донесся до нее голос старушки, чересчур сильный и резкий для того, кто подумывает о смерти.

Фрина зашагала по коридору мимо нескольких дверей в дальнюю часть особняка, направляясь к комнате, которая служила бабке спальней. Она прекрасно ориентировалась в доме, несмотря на то что не была здесь давно, и чувствовала себя так, словно ушла отсюда день или два тому назад. На стенах висели старинные картины и гобелены, причем большинство последних были созданы руками самой бабушки. Мебель сияла свежей полировкой, а спинки и подлокотники кресел покрывали цветастые чехлы; в серванте искрился хрусталь, а в буфете на полках выстроились фарфоровые чашки и блюдца.

Из-за угла вышла кошка. Бешеная Рыжуха — так называла ее бабушка. Это была настоящая тигрица с белыми подушечками лап и белой же звездочкой на лбу. Кошка даже не удостоила Фрину взглядом, очевидно направляясь куда-то по своим кошачьим делам.

Принцесса застала бабушку сидящей на кровати и опирающейся на подложенные под спину подушки. Она была одета в домашнее платье. Руки старушка аккуратно сложила на коленях. Ее седые волосы были уложены в высокую прическу, морщинки на лице тщательно припудрены, а губы — накрашены. Она выглядела намного моложе своих лет. Если бы она еще и улыбалась, то была бы настоящей красавицей.

— Выглядишь очень хорошо, девочка, — заметила Мистраль Беллороус. — Думаю, этот цвет тебе идет. Присаживайся. — Жестом она указала на кресло рядом с кроватью.

Фрина села.

— Ты хорошо себя чувствуешь, бабушка?

— По сравнению с чем? Мне девяносто пять лет, а это глубокая старость, так что жизнь моя клонится к закату. Но да, я достаточно хорошо себя чувствую. А ты? Как у тебя дела? Помимо отсутствия уважения к твоей старенькой бабушке — слабости, которая, очевидно, не подразумевает раскаяния, и помимо нежелания навещать меня — что ты можешь рассказать о своей жизни?

Фрина покраснела до корней волос.

— Признаю, я заслужила твои упреки. Прости меня. Мне следовало прийти раньше, но всегда возникали какие-то уважительные причины, когда я собиралась это сделать. Не слишком похвальное поведение.

— Да уж, это точно. Но ты компенсируешь это другими качествами, так что оставим это. Давай не будем ворошить прошлое, с ним покончено. С большей его частью, по крайней мере. Как поживает твой отец?

— Э-э… — Девушка заколебалась. — В настоящий момент он занят придворными делами.

Мистраль Беллороус расхохоталась.

— Вот, значит, как ты это называешь? Занят придворными делами? Тебе нужно совершенствовать свои языковые навыки, Фрина. Твой отец столкнулся с самыми большими трудностями за последние пять сотен лет. Стены, защищавшие долину, рухнули, проходы открыты, из внешнего мира к нам лезут монстры, каких мы не видели с тех пор, как пришли в долину, а армия Троллей вот-вот вторгнется сюда. Так что я искренне надеюсь, что он — за неимением лучшего определения — действительно очень занят!

Фрина изумленно уставилась на бабушку.

— Откуда ты все это знаешь? Об этом не говорили никому. Даже Эльфийские Охотники, которые собираются на север, к проходу Афалион-Пасс, чтобы его забаррикадировать, не знают всего. Об этом известно лишь отцу и Большому Совету. Откуда ты узнала обо всем?

Старушка улыбнулась и покачала головой с таким выражением, которое Фрина сочла крайней степенью удивления.

— Ты совсем не знаешь меня, девочка. Столько лет прошло, а ты все такая же. У меня везде есть глаза и уши — вот откуда мне все известно. Без них пожилой женщине трудно узнать что-либо. А у моих помощников зрение и слух весьма острые и надежные. Помни об этом, когда вздумаешь выкинуть очередную глупость. Выпьешь чашечку чая, прежде чем мы перейдем к главному? Фарсиммон! Подайте нам чай, будьте любезны. А если и не любезны, все равно подайте.

Они более не обменялись ни словом, пока не появился престарелый кавалер, сидевший на крыльце. В руках он держал серебряный поднос с чайными принадлежностями. Он торжественно налил две чашки чаю, отвесил каждой из дам поклон и удалился.

— Очаровательный мужчина, — мимоходом заметила Мистраль, когда тот отошел настолько, что уже не мог их слышать. — Полюбил меня с первого взгляда. Он так и не смог смириться с тем, что я предпочла ему другого. И вот теперь, через столько лет, он снова рядом со мной.

Фрина достала из корзинки букет цветов и протянула его бабушке, которая от удовольствия прижала его к груди.

— Они просто чудесные! — провозгласила она.

Фрина отыскала вазу, помогла престарелой даме расположить их там, налила воды из кувшина и поставила вазу на ночной столик.

Вновь устроившись в кресле, она посоветовала:

— Тебе надо бывать на воздухе, бабушка. Он пахнет как-то по-особенному, свежестью и еще чем-то. Сегодня выдался чудесный, теплый и солнечный денек.

— Охотно верю. Но наш с тобой разговор не предназначен для посторонних ушей, так что давай останемся дома. — Старушка опустила чашечку на блюдце и в упор посмотрела на Фрину. — Я давеча упомянула о твоей выходке, но ты и ухом не повела. Ты слышала, что я сказала?