Восстание ТайГетен

— Не обращай внимания.

Кулак Такаара врезался ей в висок, и Пелин лишилась чувств. Он подхватил ее, не дав упасть, и перебросил через левое плечо. Затем он распахнул дверь в ее кабинет, в два прыжка пересек его и выскочил на открытый балкон. Такаар легко вспрыгнул на перила, на мгновение повис на правой руке, после чего пролетел весь путь до земли.

В переулке было тихо. Такаар стал удаляться от центра Катуры и нырнул в четвертую по счету боковую улочку от зала Аль-Аринаар, оставаясь невидимым для туали, но находясь еще достаточно близко, чтобы расслышать их яростные вопли, когда те обнаружили, что они с Пелин сбежали.

Такаар положил голову Пелин на сгиб руки, плеснул ей водой в лицо и влил несколько капель в рот. Она закашлялась и открыла глаза. На одно невероятное мгновение улыбка осветила ее лицо, и она превратилась в прежнюю Пелин, но уже в следующий миг все исчезло и она оттолкнула его, с трудом поднявшись на ноги.

Голова у нее еще кружилась, и Пелин пришлось привалиться к стене дома, чтобы не упасть. Такаар одним гибким движением вскочил с земли и притянул ее к себе, глядя ей в лицо и держа за плечи.

— Иксийцы и гиалане. Где они живут?

— Достань мне нектар, и тогда, быть может, я покажу тебе, — заявила Пелин.

— У меня нет на это времени. — Такаар встряхнул ее за плечи. — Говори, куда идти. Быстро.

— Или что? Ты бросишь меня еще на сто пятьдесят лет?

Оказывается, она знает, как причинить тебе боль, не так ли?

Такаар прижал Пелин к стене так, что ноги ее оторвались от земли. Она попробовала ударить его коленями в грудь, но у нее ничего не получилось — она была слаба, как котенок.

— Не заставляй меня применять силу, — сказал Такаар, глядя ей в глаза, пока их не захлестнул страх, подобно грозовым тучам, закрывшим солнце. — Было бы жаль оставить тебя умирать одну на этой мусорной свалке.

Такаар отпустил ее, она упала на землю и сжалась в комочек, обхватив себя руками, раздираемая страстным желанием заполучить эдулис и страхом перед ним. Сердце его кричало, что он должен обнять ее и прижать к груди, но холодный разум на сей раз возобладал.

— У меня остался один-единственный шанс спасти эльфов от людей; и шанс этот состоит в том, чтобы взрастить в наших соотечественниках новую силу. Помоги мне начать возвращать то, что я отнял у всех нас. — Такаар пожал плечами. — Или тебе придется умереть. Я никому не позволю встать у меня на пути. Даже тебе.

Она подняла голову, глядя на него. По переулку прокатилось гулкое эхо — это банда туали вывалилась на улицу. Они быстро приближались. Если Такаар и ожидал увидеть свет понимания в ее глазах, то он был разочарован. В них не было ничего, кроме примитивного лукавства.

— Поклянись, что достанешь мне нектар, и я помогу тебе.

Это — единственное, что она готова взять у тебя. Сделай это для нее, Такаар.

Губы Такаара шевельнулись, и он предал ее вновь.

— Договорились, — сказал он, и ложь легко слетела у него с губ. — А теперь идем.

Центр Катуры был застроен в виде концентрических кругов, в полном соответствии с представлением о ладони Инисса. Здесь располагалась местная промышленность. Городская администрация благополучно соседствовала с кузницами, булочными, мясными лавками, гончарными мастерскими и прочими всевозможными заведениями. Здесь же были выстроены храмы самым разным богам, и одно время его обитателям даже казалось, что в город вернулась гармония.

Все эльфы получили земельные наделы для занятий сельским хозяйством, охотой, заготовкой древесины или добычей полезных ископаемых, если таково было их желание.

Население начало расти, и город протянул щупальца в лес, куда удалились те, кто предпочитал старинный уклад, принося свои товары для обмена на рынок, процветавший в самом сердце города.

Было невозможно с точностью сказать, когда атмосфера и настроения начали меняться, но молчание старых городов и тех, кто поклялся продолжать борьбу и освободить всех, кто попал в рабство, начали подтачивать мужество Катуры. Чувство оторванности нарастало, а вместе с ним — и ощущение безнадежности, осознание того, что у них осталось лишь то, что они построили здесь.

Дух горожан был сломлен. Как и всегда, когда происходит нечто подобное, нашлись те, кто возжелал нажиться на слабостях. Эдулис стал их оружием, столь же мощным, сколь и разрушительным. Земля переходила из рук в руки, и кланы начали обосабливаться друг от друга. Скольжение по наклонной плоскости происходило с ужасающей быстротой, и, хотя многие остались верны своим принципам, не намереваясь отступать от них, давление клановых банд возрастало с каждым днем.

Пелин привела Такаара в лабиринт немощеных улочек, являвших собой результат попытки построить процветающие кварталы, но в результате превратившихся в обособленные гетто, в которых один неверный шаг мог стоить неосторожному путнику жизни. Такаар видел уже достаточно, чтобы понять — доминирующим кланом стали туали, но они не пожелали вытеснить остальных, предпочитая извлекать прибыль из их бедственного положения.

Улочки за пределами центральных колец были узкими и извилистыми, словно пародируя районы Муравейника старого Исанденета. Большинство домов были одноэтажными и построенными из дерева. По большей части они пребывали в запущенном состоянии, но среди них кое-где встречались и опрятные, ухоженные домики. Такаар покачал головой. Ему казалось, будто он вернулся на Хаусолис до прихода гаронинов и до начала Войн Крови.

Пелин остановилась посреди грязной улочки, которая, причудливо петляя, убегала вдаль. Над крышами домов в первозданной красе виднелись водопады, скалистые утесы и леса, обступившие Катуру со всех сторон. Но здесь, однако, печной дым смешивался с вонью отбросов; дети играли в грязи, а иксийцы жались друг к другу, глядя на незнакомцев.

— Мне показалось, ты говорила, что по-прежнему остаешься губернатором, — прошипел Такаар.

— Они уже давно меня не видели, — призналась Пелин. — Сомневаюсь, что они склонны доверять мне.

После долгой пешей прогулки Пелин била крупная дрожь. Лицо ее заливала смертельная бледность, на лбу выступил пот, и дышала она тяжело и с хрипом. Взглянув на Такаара, она выразительно развела руками.

— Ну, вот мы и пришли в гетто иксийцев, — сказала она. — И что теперь?

Хороший вопрос.

— Ответить на который очень легко. У них есть какое-нибудь место для собраний?

— Зачем оно им? — вопросом на вопрос ответила Пелин. — Катура строилась не для того, чтобы устраивать здесь сегрегацию. Просто все получилось не так, как мы задумывали.

— Ладно, сойдет и так, — сказал Такаар и зашагал к нескольким иксийцам, собравшимся в кучку у дверей одного из домов неподалеку. — Пожалуйста, я бы хотел поговорить с вами. Со всеми вами. Со всеми достойными иксийцами, а также вашими друзьями гиаланами, орранами и сефанами. Вы готовы меня выслушать?

Родители подозвали к себе своих детей. Атмосфера стала холодной и враждебной. Ни один из них не вышел вперед, чтобы ответить Такаару. Он повысил голос и прибег к помощи Иль-Арин, чтобы быть услышанным.

— Меня зовут Такаар, и я принес вам новую надежду, — сказал он, и голос его эхом отразился от стен домов, прокатившись по соседним улицам и переулкам. — Выходите наружу. Выслушайте меня. Я расскажу вам о даре, который могу предложить вам. О том, как можно противостоять тем, кто стремится поработить вас. Внутри вас, иксийцев, живет сила, способная спасти всех эльфов.

— Прошу вас, выслушайте меня. Я не причиню вам зла.

Заплакал какой-то ребенок. За спиной Такаара зазвучали голоса — это были его преследователи, которые не могли не услышать его. Одна за другой начали открываться двери, из которых выглядывали любопытные лица. Видя, что остальные уже начали собираться, они присоединились к ним. Все-таки стадное чувство клана, которому угрожает опасность, было очень сильно развито у всех.

На это и рассчитывал Такаар. У него заложило уши. Туали были уже близко. Он спросил себя, а не сыграет ли их присутствие ему на руку. Он решил выждать еще немного, поскольку иксийцы продолжали собираться вокруг него. Еще около сотни эльфов направлялись к нему, останавливаясь подле своих соплеменников.