Вооружен и очень удачлив. Трилогия

— Подожди меня, я сейчас.

И вот тут мне пришлось испытать в полной мере, что такое дамские упреки. Кем меня только не называли! Я был бессердечным типом с холодным сердцем; существом, начисто лишенным отцовского инстинкта; коварным маньяком, увлекающимся в рабочее время взрывами ни в чем не повинных маленьких животных; бесхозяйственным транжирой, который сначала берет яйцо на складе, а потом уничтожает его гранатой, взятой на том же складе, и так далее.

От незаслуженных оскорблений у меня начали трястись руки. Радостная напарница тут же отметила это, язвительно поинтересовавшись, не пора ли мне бросать пить и начать вести здоровый образ жизни.

Когда фитиль догорел почти до конца, а я, вместо того чтобы забросить гранату в рот идола, все еще тыкал ею гаду в зубы как неумелый стоматолог-практикант, мое терпение лопнуло.

— Лови! — Я воткнул гранату в руки опешившей напарнице, а сам невозмутимо отлетел в сторонку, приготовившись мгновенно испариться в случае неудачи.

Заполучив гранату, Вторая моментально прервала свою пламенную речь, а от ясной голубизны в ее глазах не осталось и следа.

Пока она пыталась попасть в рот идола (а он, не будь дурак, стиснул зубы), я стоял на низком старте и от души наслаждался зрелищем.

— Открой рот, скотина! Да шире же! Шире! Вот дрянь!

— Где же твое сочувствие к змию, милая? — ласково спросил я сверху. — Разве не ты своими руками принесла этого чудесного малыша со склада? Разве не ты выкормила его своей грудью?

— Заткнись! Он же сейчас взорвется! — заскулила она. — Ну, открой же рот, животное! Открой! Чтоб тебя! Р-р-р!

Скажу честно — вот именно сейчас мне стало жаль бедного идола.

Потому что, когда вас просто взрывают, это не так унизительно, как терпеть издевательства разъяренной чертовки, которая бесцеремонно лезет острыми когтями в вашу пасть.

Стоило фитилю догореть до руки сердобольной Второй, как эта прекрасная представительница женского пола взвизгнула, задрала ногу и врезала носком ботинка по зубам бедного идола так, что только крошки полетели. Зашвырнув черный цилиндр внутрь, она вихрем метнулась вверх, по дороге «нечаянно» задев меня по подбородку каблуком, и первая вылетела на поверхность.

Остановились мы только для того, чтобы с удовлетворением услышать взрыв в глубине и насладиться зрелищем легкого землетрясения. Вода в реке забурлила, как в кастрюльке во время кипения, но быстро успокоилась. И что самое смешное — на глазах стала убывать. Видно, утекала сквозь пробитые взрывом щели в подземное озеро.

— Вижу, тебе уже лучше, — кротко сказал я, улыбаясь и бросая выразительный взгляд на якобы смертельную рану напарницы. — А я все никак в себя прийти не могу. Так жалко несчастного идола…

Убив меня взглядом черных глаз, Вторая начала длинно и громко объяснять, куда мне пойти вместе со всеми идолами этого мира, и заткнулась только тогда, когда из моего наушника уже вылетали не просто слова, а душераздирающие крики куратора:

— Пятый! Да Пятый же! Что там у вас творится?

— Вы живы? Спасибо за напарницу, товарищ куратор, — выкрикнул я, стараясь перекричать зычный голосок Второй. — Чистое золото, а не помощница! Только что змия зверски уничтожила, а теперь ко мне подбирается! Вам случайно никого не надо убить? А то она может.

— Пятый, скотина! Как ты посмел рисковать моей жизнью? — продолжала орать симулянтка, уперев руки в бока и начисто забыв о своем раненом плече.

— Ты так агитировала за то, чтобы оставить идола в живых, что я решил вручить его судьбу в твои нежные ручки. И надо признать, эти ручки сумели то, что мне оказалось не под силу. У покойного змия ни одного зуба во рту не осталось.

— Ты меня вынудил! — взвизгнула чертовка.

— А меня вынудили обстоятельства! — прокричал я в ответ, любуясь ее раскрасневшимся лицом.

Наверное, мы бы еще долго отводили душу препирательствами, если бы не звук, раздавшийся в моем наушнике. Видно, скотина куратор применил запрещенный трюк, долбанув своим микрофоном по чему-то твердому. Видя, что я больше не отвечаю, а стою с блаженным выражением на окосевшем лице, напарница замолчала.

— Что? Что случилось?

— Пятый!

— Да? — покорно откликнулся я, прислушиваясь к колоколам, звенящим в черепной коробке.

— Вы целы?

— Более или менее, товарищ куратор.

— Тогда срочно летите к самой границе города. Начинается война. Это наш последний шанс ухватить чертенка, пока он окончательно не набрал силу. Малыш наверняка будет там. Люди в панике, накал их эмоций нарастает, купол над городом крепнет. Постарайтесь опередить Положительных. Мы и так уже получили предварительную ноту протеста из-за порчи реки со святой водой.

— Почему вы так уверены, что чертенок там будет? — удивился я. — Любой на его месте уже был бы далеко отсюда. Ведь для него купол проницаем.

— Как окажетесь на предполагаемом поле боя, сами увидите, — вздохнул куратор. — Настоящий лакомый кусочек, концентрат эмоций, причем не только человеческих. Наместник прямо светится от законной гордости — все растраты можно смело списывать, во главе войска стоит колонна магов под предводительством Мерлина. Старик в мантии, черной шляпе — все как положено.

— Кто? Товарищ куратор, кажется, у меня звуковые галлюцинации.

— Тебе не послышалось, сынок. Во главе городского войска идет Мерлин.

— Тот самый?

— Не совсем, но с обязанностями справляется великолепно. Я уверен, как только враги сумеют разглядеть его хотя бы в подзорную трубу, тут же попросят пощады. Если же они потеряют от ужаса речь, Мерлин обрушит на них всю мощь своих колдовских способностей.

— А кто враги? — влезла Вторая.

— Не успел уточнить у дежурных, — признался куратор. — Они подошли с другой стороны границы и уперлись в стену. Колонна состоит всего из пятисот воинов, но у них кроме пистолей и луков есть несколько мелких катапульт, механические рогатки и две большие осадные машины.

— Ого! — прикусила губку Вторая.

— Эй! — спохватился куратор. — Вы лететь-то собираетесь? Учтите, чем больше ест клон, тем сильнее становится!

Моментально забыв обиды и оказав Второй необходимую медицинскую помощь (проще говоря, наспех заклеив пластырем миниатюрную ранку), мы с напарницей полетели к краю города, туда, где в обычное время росла картошка, а сейчас собиралось войско.

Скажу сразу, летели мы быстро, но несколько раз по пути были вынуждены отвлечься. Да и кто не отвлекся бы на нашем месте!

Раньше я как-то не рассматривал свеженаколдованных мороков-зверушек внимательно, а зря, занимательное зрелище оказалось. По узким улочкам, водостокам, крышам и укромным внутренним дворикам расползлось великое множество странных существ, больше похожих на ожившие примеры из учебника геометрии.

Треугольные головы, квадратные туловища, шарообразные глаза, вылезающие из орбит, — и вся эта красота для усиления эффекта раскрашена яркими цветами, словно сахарные петушки.

Около пары особо занимательных чудиков напарница даже притормозила.

— Что они делают? — спросила она, дергая меня за рукав. — Вот эти груши с ногами?

— Видишь ли, милая, — замялся я. — Различия между мужскими и женскими особями в животном мире независимо от вида состоят в том, что…

— Про различия я знаю без тебя, — перебила меня напарница. — Ты мне скажи, что делают эти твари!

— Так я и говорю: вот этот оранжевый червячок на самом деле…

— Короче!

— Размножаются они, понятно? — прямолинейно гаркнул я, как доведенный до белого каления родитель, отчаявшийся объяснить в литературной форме бестолковому сынку нюансы полового вопроса.

— Они так размножаются? Бедненькие… — сочувственно прошептала Вторая. — О чем только думал Создатель, когда…

— Гм-гм! Упоминание великих имен всуе еще ни к чему хорошему не приводило!

— Но я…

— А также обращаю твое внимание на тот досадный факт, что их создатель не наш Создатель, а мы сами.

— Мы?

— Конечно. Ты выкопала где-то на задворках своего полоумного художника, я придумал дать жизнь его шедеврам, вот они и расползлись по улицам! Скажи спасибо, что парень явно тяготеет к анимализму. Будь он убежденным портретистом, этому городку пришлось бы несладко.