Полнолуние: закон стаи

Загфуран продолжал освобождать проклятие гор. Дело продвигалось медленно. После каждого заклинания приходилось подолгу отдыхать, ожидая, когда утихнет зуд. В определенные часы, его посещали минервалсы, докладывая о том, что происходит в замке. Минарс заранее договорился, чтобы пищу ему носили одни и те же люди.

В полдень Загфуран сделал перерыв. К этому времени в пещеру пришел один из минервалсов: бородатый, среднего роста парень, впервые отправившийся на войну. Всех воинов одели в форму "волков" Полада. Если вилланы случайно встретят их, то не узнают о том, что замок захвачен. Устроившись у выхода и с опаской поглядывая в глубь пещеры, воин доложил:

— Герцог сегодня радостный. Я толком не знаю, но наши болтают, вроде бы он смог врагу своему, который, стал быть, сына его убил, сказать ему смог, что жену и дочь его захватил. И вроде как день назначил ему, когда тот должен сдаться, если хочет, чтобы значит, жена и дочь в живых остались. Только никто не знает, какой день он назначил. Так что даже не знаем, когда гостей ждать, и что потом будет. У нас вот болтают, что если враг его граф какой-нибудь, то не придет он сдаваться, а кликнет "волков" и из-за милорда нас всех здесь порешат. А если враг не граф, так что ж его не задавить? Послал бы отряд, мы бы всех порезали. Странное что-то происходит.

Минарс слушал молча. Он тоже чувствовал: происходит что-то странное. Надо бы еще потрясти Тазраша.

— Расскажи, где схватили этих женщин, как это произошло.

— Я туда не ходил, — тут же заметил минервалс. — Видел, герцог верных людей отправлял куда-то. Вроде как засаду они на перекрестке устроили. Дорога там из леса, через деревню в городок ведет. И говорят, такая дорога… не очень по ней ездят. Несколько дней они там ждали. Ну, сменялись, конечно, но всегда там кто-то днем караулил.

— Только днем? — уточнил маг.

— Только днем, — кивнул парень. — Да и то — что женщинам ночью в лесу делать, а они ведь именно женщин ждали. И, в общем, дождались. Привезли их поперек седла обоих.

— То есть он с ними не церемонился? Не обращался, как с благородными леди? — Загфуран заметил еще одно несоответствие между словами Тазраша о пленницах и тем, что слышал от минервалса.

— Ни-и-и, — категорично качнул головой воин. — Как с шалавами какими он с ними обращался. Я вот уже видел, когда их привезли. С седла прямо на землю их кинули. Но они так ойкнули, а не плакали. Потом та, что помоложе, помогла матери встать, обои шатаются — хоть и недолго, а поперек седла таки мотались. И вот они поднялись, а сами оглядываются так знаете… Ну как будто не боятся. Даже как будто броситься хотят что ли… Ну вот у волка такой взгляд бывает, когда его загонят, я видел. Не боятся, в общем. А герцог, значит, посмеивается, вежливо с ними так разговаривает, а сам гадости говорит. Мол, вам, леди, мужского общества, может, не хватает, так сейчас вам мои солдаты уделят внимание. А они хорошенькие, между прочим. Хотя, когда месяц без женщины, то и старуха будет красавицей. Но эти такие аппетитные, гладенькие. Сразу видно, не из деревни, а это знаете еще интересней, что нам достанутся графини какие-то. А у них еще огонь в глазах какой-то, тоже интересно, не будут лежать бревнами, значит. Мы их обступать стали, драка даже завязалась. Щева плетью солдат охаживал, чтобы очухались и в очередь, значит, встали, потому как убивать пленниц нельзя было, а только так, позабавиться.

— А потом? — Загфуран даже вперед подался. Он надеялся, что поймет все, когда узнает, почему же все-таки женщин не тронули.

— А потом значит, пока нас Щева в чувство приводил, которая постарше выпрямилась, и в спину герцога весело так: "Лучше не придумаешь, за один день от всего войска избавимся". Герцог остановился, оглянулся. Да и мы притихли. Потому как поняли, что она о смерти нашей говорит, а помирать кому охота? Вот и слушаем, что милорд скажет. А милорд ей: "Вы не сможете", и как будто не договаривает что-то. Но она его поняла, улыбается так ласково: "Зато можем заразить всех". Уж не знаю, о срамной болезни она или о чем, но только у герцога лицо так задергалось, задергалось, а потом как крикнет: "В замок их, запереть! Пальцем не трогать!" Да и не особенно хотелось после ее слов. Граф их увел сразу, обращался непочтительно, но притрагиваться лишний раз боялся, я видел.

Загфуран разочарованно откинулся назад. Речь явно шла не о срамной болезни, как выразился этот солдат. Срамная болезнь не уничтожает целую армию, да еще за один день. Но что, шереш раздери эту женщину, она имела в виду? На ум не приходило ни одного варианта. Оставалось только серьезно поговорить с герцогом.

— Ладно, можешь идти. И помни: если что-то необычное происходит, не жди вечера, сразу пошли весточку.

— Слушаюсь, господин.

Парень исчез.

Минарс еще раз обдумал услышанное. Решил, что дело терпит до завтра. Сегодня он освободит еще одно проклятие, а завтра вернется в замок и побеседует с герцогом. К тому же стоит обновить ловушки от оборотней. Он накладывал на засады заклинания, чтобы волки не могли учуять запах человека, но они хорошо срабатывали лишь в первый день, а затем заклинание постепенно ослабевала. Если же оборотень попадется, магия переставал действовать. Если вдруг волков будет двое — один сможет уйти. Следовало немного укрепить воинов. От того, насколько долго останется тайной то, что происходит в замке Иецера, зависит успех его планов. На всякий случай, надо и на солдат в засаде наложить заклятие, чтобы они не выдали их, если попадут в плен…

Загфуран тяжело вздохнул: ему придется еще долго мучиться от чесотки. Но сейчас зуд немного утих, можно продолжить плести заклинание.

2 юльйо 5068 года от сотворения Гошты, Умар, город князя Балора

Ялмари пошел следом за Ранели. Принц смотрел на прямую спину девушки и завидовал ей. Почему в нем нет такой силы? Почему не может забыть Илкер? Наоборот, едва познакомившись, стал искать встречи. Хотя слишком большая пропасть между ними. И не потому, что она горничная, а он — принц. Это нисколько не беспокоило. Но то, что он оборотень, а она — человек… Как сказать об этом? Это поставит под угрозу близких. Да и зачем говорить? Есть ли такая женщина, что способна принять его тайну? А жить всю жизнь скрываясь… Надо бы как Ранели, без колебаний отбросить все. А он с ума сходит при одной мысли, что с Илкер что-то случится, что она умрет, как привиделось во сне. Пусть нет надежды на счастье, достаточно знать, что она жива, у нее все в порядке. Что же это за наваждение такое? Не обманывает ли он себя, считая, что это любовь выбирает. Может, и он должен вот так, не раздумывая, порвать с ней, пока не поздно. Ведь может же Ранели забыть обо всем, хотя и зашла так далеко. Что ей дает силы? Стая?

Когда они подошли к Дому Князей, Ялмари принял решение: он останется в стае. Если, конечно, его не изгонят, как показало зеркало. В конечном счете, так будет лучше и для Илкер, и для него.

Дверь открылась, и на порог вышел князь Балор:

— Здравствуй, Ялмари Онер. Проходи. А ты, — он загородил дорогу Ранели, — ступай домой к отцу.

— Вожак сказал, что я должна быть на совете, — нахмурилась она.

— Твое дело уже рассмотрели. Вожак вынес решение, князья согласились. Ты остаешься в стае до первого нарушения. Если еще раз что-то учудишь, будешь изгнана.

— Вы разбирали мое дело без меня? — возмутилась девушка. — Разве это по правилам?

— Ты нарушила столько правил, что должна быть благодарна, что тебя не пригласили на Совет. Наверно, вожак сделал это потому, что не хотел открывать все, что ты натворила, потому что тогда тебя бы точно пришлось изгнать. Так что иди домой и займись вышивкой.

— Вышивкой? — Ранели задохнулась от гнева. — Но я же просила! Я хочу заняться чем-то полезным для стаи. Я многое могу, почему мне запрещают покидать Умар?

— Это не обсуждается! — Балор повысил голос. — Замолчи и веди себя, наконец, прилично, — не желая продолжать спор, он захлопнул дверь за спиной Ялмари. — Сюда… принц.