Похищенный трон

Он имел в виду отступление на северо-запад, то есть по существу то, что предлагал ему Смердис, прежде чем напасть на него с помощью магических чар.

Тогда Шарбараз ответил презрительной усмешкой. Но на том этапе гражданской войны он выигрывал сражения, а Смердис проигрывал. Однако, потерпев несколько поражений, Шарбараз, по всей вероятности, решил, что лучше сохранить малую часть, чем потерять все.

– Согласен, величайший, возможно, это самое лучшее, – сказал Абивард.

Шарбараз прав. Возглавляемое им войско потеряло боевой дух, а армия Смердиса, несомненно, обрела его. В таких обстоятельствах рваться в бой означало идти навстречу гибели. К тому же, хоть для законного Царя Царей возвращение на северо-запад и было равносильно изгнанию, для Абиварда оно означало возвращение домой. Ему очень хотелось знать, как поживает брат, как обстоят дела в его наделе. С самого начала похода он не получил из дома ни одной весточки.

На другое утро Шарбараз приказал войску повернуть на юг, чтобы снова обогнуть Дилбатские горы и двинуться в северо-западном направлении к землям, население которых более симпатизирует ему, нежели жители Страны Тысячи Городов.

Отряды Смердиса висели у них на хвосте – но не в таком количестве, чтобы целесообразно было ввязываться с ними в бой. Они постоянно маячили неподалеку, следили за каждым движением и докладывали о нем начальству.

Воины Шарбараза, не проехав и фарсанга, обнаружили, что в каналах разрушены все запруды и залила равнину, – двигаться дальше было невозможно.

С другого берега за ними, сидя на своих конях, наблюдали воины Смердиса, испытывая явное удовольствие при виде затруднительного положения противника.

Абивард погрозил им кулаком.

– Куда теперь, величайший? – спросил он. – Они перекрыли нам путь домой.

– Знаю. – Шарбараз выглядел не менее затравленным, чем ощущал себя Абивард. – Здесь, в долинах Тубтуба и Тиба, мы словно мухи, пытающиеся выбраться из паутины. А паук может утянуть нас в любой уголок этой паутины, какой ему угодно, а потом не спеша подойдет и вонзит клыки в остатки нашего войска.

– Приятная картина. – Абивард почувствовал, как к горлу подступает тошнота. – Есть ли у нас возможность передвигаться по собственной воле, а не по воли Смердиса?

– Может быть, если мы рванем на север и перейдем два больших канала, прежде чем они сломают плотины и откроют шлюзы. Это осуществимо – через крупные каналы переброшены мосты и налажены лодочные переправы.

Войско предприняло такую попытку. Добравшись до канала, пересечь который намеревался Шарбараз, они увидели, что все лодки отогнаны на противоположный берег. И там же стояли новые отряды Смердиса. Они ждали, отважится ли Шарбараз на переправу. Но воины Шарбараза скоро обнаружили, что канал глубок и вброд его не перейти.

Шарбараз вздохнул:

– Если я прикажу людям переплыть канал, с конями или без, получится, что мы сами напрашиваемся на избиение. На юг нам нельзя, на север нельзя, за спиной у нас войско, которое не даст нам возвратиться на запад… даже если мои люди захотят выполнить такой приказ.

Шарбараз рассуждал с точки зрения стратегии. Абиварду же приходили на ум более обыденные материи, о которых так часто приходилось задумываться дома, в родном наделе.

– Они нас пасут, – сказал он.

– Вот именно, и брось меня в Бездну, если я знаю, как из этого выпутаться, – сказал Шарбараз и показал на другой берег канала:

– Мне до этой своры предателей не добраться… и на юге тоже, и если даже я прикажу войску повернуть оружие против той шайки, которая преграждает нам путь к Машизу, те даже не снизойдут принять бой, это мне ясно уже сейчас. Они просто отступят и откроют еще несколько каналов, чтобы мы завязли окончательно. Им легче сломать их, чем нам восстановить.

– Опасаюсь, что ты прав, величайший, – сказал Абивард. – Мы уже пересекли главное русло Тиба. А что будет, если они вынудят нас пересечь и Тубтуб? Что там, по ту сторону Страны Тысячи Городов?

– Кустарник, за ним полупустыня, а дальше – Видессия. – Шарбараз сплюнул.

– Ничего такого, что мне хотелось бы посетить, уверяю тебя.

Однако, вопреки желаниям Шарбараза, войску приходилось двигаться на восток. Нигде они не могли оставаться дольше чем день-два. Потом истощались запасы продовольствия и фуража. Отряды Смердиса и поврежденные каналы перекрывали дорогу во всех иных направлениях. Обитатели Тысячи Городов отсиживались за своими стенами и не желали иметь никаких дел с Шарбаразом.

– Можно подумать, что я видессийцев привел! – возмущался Шарбараз. – Я готов щедро заплатить местным – деньгами, а потом и уменьшением подати, – лишь бы они помогли мне залатать каналы и дать нам возможность маневра… Но они и слушать не хотят.

Эту тираду Царя Царей случайно услышал ехавший рядом Охос. Он сказал:

– Величайший, когда ты сядешь на трон, как тому в следует быть, ты, разумеется, отомстишь им так, что и через тысячу лет трубадуры будут слагать об этом песни, а злоумышленники – трепетать.

– Ну, когда этот день настанет, кое-кто из правителей городов недосчитается головы, уж не сомневайся, – заверил Шарбараз брата Рошнани. – Но что до всех прочих, то какой смысл в мести? Перебьешь крестьян и ремесленников – и откуда казна будет брать налоги?

Охос недоуменно вытаращил глаза. Для него в новинку было и управление наделом, что уж говорить о всей державе! Через мгновение он спросил:

– Неужели налоги значат больше, чем честь?

– Иногда, – ответил Шарбараз, что изумило Охоса еще сильнее. Законный Царь Царей продолжил:

– Кроме того, крестьяне и ремесленники всего лишь выполняют приказы своих правителей. Как же я могу поставить им это в вину? Я сам рассчитывал бы на их беспрекословное повиновение, если бы эти правители были назначены мною. Кровопролитие представляется мне непозволительной роскошью. Я отомщу, естественно, но только в разумных пределах.

Охос задумался над этим, словно усваивал преподанный наставником урок.

Наконец он сказал:

– Величайший очень мудр.

– Величайший чертовски устал, – пробормотал Шарбараз. – Если бы я был таким мудрым, то сейчас сидел бы в Машизе, а не шлепал по Стране Тысячи Городов. – Ему на щеку уселась муха. Шарбараз хлопнул по ней, по муха улетела до того, как ладонь коснулась щеки. – Эти речные долины надо было назвать Страной Миллиарда Мух. Их здесь больше, чем чего-то другого.

– Ну, не знаю, величайший, – сказал Абивард. – По моему скромному суждению, комаров здесь все-таки больше. – Он почесал волдырь на руке.

Шарбараз фыркнул. Смех его был невесел – но все же он смеялся, едва ли не в первый раз после разгрома под Машизом.

– Признаю, зятек, не исключено, что ты прав.

Воспользовавшись относительно добрым настроением монарха, Абивард сказал:

– Позволь мне высказаться, величайший. – Шарбараз кивнул, и он продолжил:

– С твоей стороны было бы мудро проявить умеренность не только в отношении мести жителям Тысячи Городов. Твой отец бросил всю армию в лобовую атаку и потерял все; такие же действия принесли большой урон и тебе.

Недовольная гримаса Царя Царей не удивила и не огорчила Абиварда – часто ли Шарбаразу доводилось выслушивать критику? После долгого молчания Шарбараз медленно кивнул:

– Не исключено, что и в этом ты прав. Я стремлюсь нанести врагу наибольший урон как можно быстрее. Иногда тем самым я врежу и себе – могу ли я это отрицать? – Он обвел рукой широкую пойму, по которой было вынуждено перемещаться его несчастно? войско.

Как ни старался, он не находил способа вырваться из паутины затопленных каналов, враждебно настроенных городов и неприятельских сил, напиравших со всех сторон. Судя по всему, Смердис и думать не хотел о решающей атаке, если он мог добиться желаемого и бег нее. Не выпустив почти ни одной стрелы, его войско загоняло Шарбараза все дальше на восток.

– Скоро мы выйдем к Тубтубу! – бушевал Шарбараз. – И что тогда? Он что, считает, что мы утопимся, чтобы оказать ему любезность?