Сонная ученица (СИ)

Люди сходятся вместе только из корыстных побуждений: из-за надрывающегося в глубине души одиночества или удобства совместного достижения чего бы то ни было. Я сама такая. Мой нынешний девиз - только не быть одной. Оказывается, принять ответственность за свою жизнь гораздо сложнее, чем за чужие, даже, если ведешь их в бой.

Я выволокла в коридор сумки и присела на корточки рядом с драчунами. Никто меня не окликнул, не упрекнул. Чего меня понесло общаться с кистеухими? Если бы не моя дурость - все было бы спокойно, драки бы не случилось.

Через полчаса на остановке нас встретила ночь, озаренная голубоватым свечением фонарей. Пустынная площадь неизвестного города полукругом распахнулась перед Трубой, до краев наполненная мелкой водяной взвесью в воздухе и заливистым лаем одинокой псины, изливающей свои чувства незамысловато, но метко. Зыбкий, дрожащий в дожде свет вырисовывал белые силуэты домов - простеньких кирпичных построек без изысков.

Под навесом станции дежурил возница, дожидаясь безумцев, которым невесть с какой горячки взбредет в голову покинуть теплое нутро желфуров. Дождался.

Наша компания - нападавшие и их жертвы (единственные, кто сошел здесь с Пули) - нестройным хором потребовала ознакомиться с местной гостиницей. Протрезвевший Элидар виновато прятал глаза. Пучок хмуро косился на сородичей, но молчал. Я же следила, как далеко впереди алым сияющим пятном в Трубе шевелятся удивительные пламенные кошки.

Возница охотно просветил, что мы уже в Ири, город именуется Валь-Фад, что на эльфите означает "Белая дорога". Я втиснулась в четырехместный экипаж, уселась на колени к Пучку и героически терпела всю дорогу неудобство низкого потолка, о который на каждом ухабе билась затылком.

Гостиница соответствовала городу: холодное двухэтажное здание, пропахшее кислой капустой. Заспанная хозяйка открыла на стук, поправила чепец, посмотрела на нас, как на законченных идиотов и нехотя потащилась к стойке оформлять, бурча про высшую невежливость - шляться ночами.

- Ужина нет и не будет, - "обрадовала" она. - Кто хотел поесть, прибыли до шести вечера. Тащиться на кухню разогревать суп для вас никто не собирается.

М- да, оказывается, город столь популярен среди путников, что других альтернатив для ночлега просто нет.

Заполучив ключи от долгожданного номера, я бросилась спать. В конце концов, чего мне расстраиваться? Мы вместе, мы живы, мы при имуществе. Никто нам не мешает продолжить путь в Белу. Прости меня, Номар, прости, миленький, я снова задерживаю оплату по счетам, зато я непременно всажу меч в твоего убийцу по самую рукоять.

В этот раз во сне я не была человеком. Эльфа - древняя-древняя, ровесница мира, а, может, старше его, этакая мать-основательница, с серыми блестящими глазами с желто-зелеными искорками по краю радужки. Седые волосы бились по плечам. Платье цвета осенних туч трепетало под порывами ураганного ветра. На ссохшихся сморщенных руках сияли драгоценные камни, каждый - вместилище быстрого заклинания. Вот, кто звал меня прошлой ночью!

Я была эльфой. Миллионы раз отраженная в окружающих меня зеркалах моя нынешняя оболочка не внушала жалости или сочувствия. Передо мной гранитным монолитом высился камень. Такой обычно в сказках любят помещать на распутье дорог: налево пойдешь - к оркам попадешь, без скальпа останешься, направо забредешь - эльфийское чародейство на своей шкуре испытаешь, прямо потащишься - сам дурак, назад повернешь - напьешься с горя, что трус беспросветный.

Я коснулась его холодной отполированной поверхности старушечьими пальцами, и та пошла рябью. А когда рябь улеглась, в ставшей тоже зеркальной глади монолита я разглядела волну… огромную, наваливающуюся на белый город волну. Разглядела старуху в окружении воинов и темноволосую девушку, привязанную к накренившемуся над обрывом дереву. Волна упала на город, проскребла по нему грудью, отступила и навалилась снова, утащив за собой старую эльфу. Я непроизвольно прошептала имена чародейки из прошлого, вызвавшей такое бедствие - Дармианы - моей пра-пра-, и сгинувшей в пучине ведьмы Тары, чей облик приняла во сне.

- Твоя прародительница убила меня, - прошептала она из глубин зеркала. - Она отправила меня в Запредельное. Помоги теперь вернуться в мир живых, о, приехавшая в Ирь за местью. И я помогу тебе.

Чего ты хочешь, Первая ведьма Кавиры, легендарная Вечная?

- Что я должна сделать? - произнесли мои губы.

- Войди в Сновидение, отыщи зеркала, которые сейчас видишь, и разбей. Они помнят меня, не отпускают. Они связанны с Запредельным. Все зеркала, в которые я смотрелась при жизни, должны быть разрушены. Особенно эти, из зеркального лабиринта в сердце Кавиры. Рассыплются прахом они - я обрету свободу. Я помню добро, потомок ведьмы, чей браслет ты носишь на предплечье. И дам тебе право на одно желание, касающееся тебя самой. Не других, только тебя. Вспомнить, забыть, простить - на выбор.

Я кивнула - честная сделка. Я помогу тебе, Тара. И даже знаю, что пожелаю. Потом, позже.

Уже полностью осознавая, что сплю, я прямо в лабиринте уселась на пол, закрыла глаза и пустилась в обратный отсчет. Десять, девять…

Ничего не изменилось? Я по-прежнему была в лабиринте. Только стало холодно. Невыносимо холодно. Камень вызова покрылся инеем. Ноги мои затекли, заныли на зеркальном полу. Это реальность? Нет, мое Сновидение. Я перенеслась за пределы лабиринта и оказалась в засыпанном снегом дворе. Белая башня Тары одиноким перстом тыкала в звездное морозное небо. Я возвратилась в лабиринт, приказала себе увидеть сдерживающие его чары, отыскала всех пленных демонов, впаянных в зеркала и… просто их освободила.

Звон, вначале тихий, потом нарастающий, вибрирующий в каждой мышце моего тела, заполнил все окружающее пространство. Трещины бежали по стеклу, извивались, змеились. И вот все окружающее пространство взорвалось, вспыхнуло алым огнем, закипело пеной. Сквозь меня, бесплотную, неслись осколки, летели брызги расплавленного стекла. Камень вызова оседал, стекал, точно ледышка, положенная на разогретую сковородку.

Я ничего не чувствовала. Я была бесплотным духом, исполняющим волю Вечной. Едва огненный шторм улегся, я осознала - я помогла ей уйти навсегда, очистить мир от своего внимания, переродиться, быть может. Я довершила дело своей пра-пра-.

Явь возвращалась ко мне медленно, вспыхивая звездочками резных ставень на окне, хлопаньем дверей, мяуканьем кошек на подоконнике. Кошек? Пушистые разбойницы ночевали со мной? Белая с серыми пятнами по бокам, пышная, грациозно соскользнула на пол, прошествовала к двери и громко потребовала, чтобы ее выпустили. Вторая, короткошерстная, голубоглазая красавица кофейного цвета потянулась, зевнула и флегматично заняла все пространство подоконника, мол, мне и тут неплохо.

Я выпустила пушистую мурлыку, привела себя в порядок и тоже спустилась вниз. Рано. Половина седьмого, а я отдохнула, полна сил, голодна и готова к свершениям. Я заказала завтрак у подобревшей хозяйки, взяла со стойки пачку газет сомнительной свежести и углубилась в изучение местной обстановки.

К восьми подтянулись все драчуны - понурые, виноватые, зато спокойные. Тем лучше. Вместе в Белу поедем.

- Ирава, скажи что-нибудь, - попытался заглянуть мне в глаза Пучок.

- Лапуля, я сволочь. Я не отрицаю это, - каялся мучимый похмельем Элидар. - Мы завалили твое дело.

- К демонам нытье, - отмахнулась я от их покаяния. - Случилось, так случилось. Как говорил учитель, что ни делается - все к лучшему.

- Будем считать, он был прав, - покачал бритой головой приемный сын орчьего хана, вполне миролюбиво поглядев на троих сородичей, внимательно прислушивающихся к нашей беседе.

Я положила руки на стол, принялась разглядывать кольца и перстни, украшающие пальцы.

- Как далеко мы от границы? - обратился Ветер к эльфам.

- Не очень далеко, - сообщил Малыш. - Если повезет с дилижансом, до Белы неделя. Говорят, после полудня можно попытать счастья, сходить на станцию. Я не чародей, но если кто-то, - последовал многозначительный взгляд на Модника, - применит свои таланты, есть шанс отыскать шесть мест до ближайшего крупного города.