Дети Атлантиды

Он сказал: «Мы здесь единственные живые люди», отсылая жителей Атлантиды на кладбище, но она отказывается это принимать. Она будет сражаться за людей, которые ей дороги. Она будет сражаться, чтобы спасти их, найти ключ, закрыть Дверь и победить Иксэйво… Но ее замыслы смутны и невыполнимы. Сейчас она сидит одна в темноте. Внезапно Ферн почувствовала себя совсем маленькой, ей стало страшно, и она потеряла надежду на спасение…

Прошло много времени — и неожиданно возник свет. Она увидела рассеянное движущееся свечение на потолке и таким образом наконец поняла, где потолок, стены и пол. Темнота больше не была бесформенной. Свет факела проник сквозь решетку в полу. Ферн опустилась на колени и постаралась что-нибудь разглядеть. В мерцании пламени она увидела широкие плечи.

— Эй! — крикнула она. — Кто там? Помогите мне!

— Фернани! — это был голос Рэйфарла. — Где ты?

— Я здесь.

Факел настолько приблизился к Ферн, что она почувствовала его жар. Затем она поняла, что Рэйфарл смотрит на нее.

— Я заперта здесь, — сказала Ферн. — Эта решетка в полу моей комнаты, но ее не сдвинуть с места. Ты можешь освободить меня?

— Почему ты не воспользуешься Даром?

Она об этом не подумала. Не веря в успех, она попыталась сконцентрироваться на пересечении железок, заставляя их сломаться, но ее воля оказалась слаба, она была недостаточно уверена в себе.

— Не выходит, — сказала она. — У меня не хватает практики. Это получается только тогда, когда нет времени задумываться, когда опасность слишком велика.

Рэйфарл стал переговариваться со своими спутниками, голос одного из них был, похоже, голосом Иптора. Затем он сказал:

— Держись, мы найдем тебя. Когда Лоудстоун раскололся, открылись новые проходы. Иптор говорит, что отсюда можно пробраться в катакомбы, а оттуда в башню, где находится твоя камера. Ты знаешь ее номер?

— Нет, но она расположена рядом с лестницей, около апартаментов стражника.

— Хорошо. Мы скоро придем, нам надо достать у тюремщика ключи. Держись.

И с этими словами они ушли.

Ферн стала ждать. Она уже перестала надеяться, когда услышала, что задвижка отодвигается. Это был Рэйфарл. Она выскользнула в дверь, схватила его и чуть не задушила в своих объятьях.

За ним стоял смущенный Иптор.

— Ты не ранена? — спросил Рэйфарл, напуганный ее неистовством. — Что он сделал с тобой?

— Ничего. Ничего. Я в полном порядке. — К собственному удивлению она всхлипывала, непроизвольные слезы бежали по лицу. — Я так рада, что вы пришли. Так рада… — И, смахнув слезы, спросила: — Почему вы пришли?

Он нахмурился, пожал плечами.

— Разве это важно?

— Нет.

— Это Гоугот, — сказал Рэйфарл, и Ферн увидела широкое темно-оливковое лицо с носом, терявшимся между щек, и глазами, вжатыми во впадины между скулами и бровями. С левой стороны черепа виднелся неясный знак раба.

Они побежали по коридору, переступив через лежавшего без сознания тюремщика. Ферн старалась прогнать от себя предсказания Иксэйво о неотвратимой гибели, огромной волне, падении города. Она ожидала, что ее сообщение вызовет недоверие и была удивлена, когда поняла, что Иптор думает так же.

— В городе тревога, увеличилось давление, ты могла это почувствовать даже под землей. Я думаю, нам надо уходить. «Норн» ждет нас. Пойду соберу остальных. Встречаемся на верфи.

— Но все-таки ты в это не веришь, — неубедительно возразил Рэйфарл.

— В заливе понизился уровень воды, на восточном берегу до сих пор нет прилива, — настаивал Иптор. — Это, конечно, может быть каприз природы, но что касается моей шкуры, я очень, очень хочу ее спасти. Если Атлантиде грозит погибель, то, по мне, лучше оказаться где-нибудь в другом месте. Рэйфарл, ты самый лучший моряк из нас. Ты нам нужен.'У тебя есть связи с морскими богами, отсюда и твоя склонность к нимфам. Если начнется буря, ты один сможешь управлять кораблем.

— Если, — сказал Рэйфарл. — Все эти «если». Я должен повидаться с матерью. — Если, если она пойдет с нами…

— Женщина на корабле — плохой знак, — сказал Гоугот.

— Женщина везде плохой знак, — ухмыльнулся Иптор.

— И Ферн, — заметил Рэйфарл резко. — Без них я не двинусь с места. Если ты думаешь, что женщины — это плохой знак, отправляйся и без капитана. Попытайся.

Иптор кивнул. Но тут заговорила Ферн:

— Я должна остаться здесь до церемонии. Мне нужно кое-что сделать.

— Твоя, миссия… — сказал Рэифарл. — Я все ждал, когда ты об этом вспомнишь.

Повисло молчание.

— Ну что ж, хорошо. Идите в залив, подготовьте корабль. Запаситесь водой и едой, возможно, нам придется пробыть в море несколько дней. Доверяю тебе собрать хорошую команду, твою обычную банду я не выношу. А как твой дядя?

— Думаю, его надо взять с собой, — ответил Иптор. — В конце концов, это же его корабль. Честность мне не присуща, но когда дядя трезвый, он может быть полезным.

— Хорошо. Встречаемся на рассвете. Я предпочитаю не рисковать и не выходить в море в темноте.

Они открыли еще одну решетку и стояли у двух расходившихся туннелей, их ноги тонули в грязной воде. Гоугот и Иптор ушли в один туннель, Рэйфарл и Ферн — в другой. Они выбрались наверх через шахту, гораздо более короткую, чем в прошлый раз, и оказались в узком проулке между двумя высокими стенами. Была глубокая ночь. В полной темноте Ферн увидела только краешек луны и лучик света из окна на соседней улице. Рэифарл повел Ферн в ночной город.

Они добрались до темной виллы. Арка, ведущая в портик, была защищена железной сеткой, как и окна на первом этаже. Рэйфарл подошел ко второму от конца дома окну и, немного повозившись с решеткой, поднял ее.

— Мы с мамой сделали тут одно хитрое приспособление, — шепотом сказал он. — Дико, правда? Все идеи моего отчима. Он не хочет платить охране, но безумно боится открытых окон. Должно быть, сегодня ночью он дома. Мама обычно окна не закрывает.

Они перебрались через подоконник и спрыгнули на пол. После свежего ночного ветра в комнате было очень душно. Рэйфарл взял подсвечник и коробочку с трутом, которую Изрэйми оставила слева от подсвечника. Спустя мгновение Ферн увидела вспышку, и вот уже рука Рэйфарла загораживала язычок огня свечки от дуновения сквозняка.

— Сюда, — Рэйфарл провел ее в вестибюль, и они стали подниматься по лестнице. Шум наверху заставил его остановиться. Появилась Изрэйми, она в спешке накинула ночную рубашку и еще завязывала ее тесемки.

— Рэф?

— Да, я.

— Спускайся вниз. Не разбуди отчима.

Внизу, в салоне, она зажгла лампу и сама, не вызывая слуг, налила вина. Вся знать имела домашних рабов, к которым вовсе не проявляла подобной тактичности, но Изрэйми не одобряла высокомерного отношения к рабам и убедила в этом мужа.

— Почему вы вернулись? — спросила Изрэйми. В голосе ее не было радушия, которое было во взгляде. — Сейчас вы не должны быть в городе. Хотя, полагаю, теперь опасность угрожает всем нам. Храмовые стражники идут куда хотят и забирают кого им угодно. Они пришли в дом Митрэйс — старейший из правящих домов — и забрали там младшего сына несмотря на слезы и мольбы его матери. Ему только десять лет. Десять. Я не могу об этом думать. Чего, кроме враждебности, добьется Зорэйн?

— Ей все это безразлично, — сказала Ферн. — Она собирается открыть Врата.

— Врата? — удивленно воскликнула Изрэйми.

— Врата Смерти, — Ферн покачивала в руке бокал с вином, глядя на вино, на стены, в никуда. — Я видела Иксэйво. Он знает больше, чем она думает. Он знает меня. Он предлагал мне помощь…

— Я же говорил, что он тебя знает, — сказал Рэйфарл, с подозрением глянув на Ферн. — Какую он тебе предлагал помощь?

Ферн слегка пожала плечами.

— Помощь на его условиях. Он хочет использовать меня, а я хочу использовать его. После того как Врата будут открыты, сюда хлынет море, оно обрушится на город гигантской волной, и все будет разрушено. У Иксэйво есть возможность защитить меня. Я должна встретиться с ним в храме и взять Ключ. Затем мы отправимся в Розовый Дворец. Некоторое время склон холма будет выше уровня воды. Там есть еще вторая Дверь, он называет это Дверью, не Вратами, не знаю уж почему. Зорэйн сделала вторую Дверь, потому что первая была недостаточно украшена. Иксэйво сказал, что у второй Двери те же магические свойства. Я смогу приблизиться к ней и запереть ее, таким образом я выполню свою Задачу. Я не могла отказаться. Для меня это единственный шанс.